Грузия зовет Европу вместе стереть соседей с лица земли

Перестать употреблять название целого государства – а значит, поставить под сомнение само его существование – призывает Европу Грузия. Речь идет о республике Южная Осетия, название которой в Тбилиси называют «сталинским термином». Причем тут Сталин, откуда на самом деле возникло название этой страны – и почему подобные переименования способны сыграть злую шутку с теми, кто их придумывает?

Парламент Грузии готов обратиться к коллегам из Европарламента с просьбой отказаться от использования термина «Южная Осетия» в официальных документах ЕС. Соответствующую инициативу в четверг огласил глава комитета парламента республики по внешним связям Николоз Самхарадзе на встрече с евродепутатом, докладчиком по Грузии Свеном Миксером.

По словам депутата, если Европарламенту потребуется официальное обращение властей Грузии на этот счет, то грузинская сторона готова это сделать.

В конституции Грузии Южная Осетия упоминается один раз – и лишь в качестве бывшей Юго-Осетинской автономной области в составе Грузинской ССР. В официальных документах грузинская сторона для обозначения этого региона использует «Цхинвальский регион» или как бы «исторический» термин Самачабло.

Николоз Самхарадзе находится сейчас с визитом в Брюсселе, где вообще-то должен был вести двусторонние переговоры и выказывать поддержку Украине. Но не удержался. В Грузии вообще очень преувеличенно относятся к тому, что и как называется, в том числе и их собственная страна. Несколько лет назад им удалось убедить Литву официально переименовать в литовском языке Грузию (Gruzija) в Сакартвело, хотя это категорически против правил живого литовского языка. В разъяснении официального Вильнюса сказано, что термин Gruzija остается «в публичной сфере», в том числе в прессе. Мотивы этого насилия над филологией и топонимикой были понятны: термин «Грузия» пришел в литовский язык из русского, а все, что приходит из России и русского языка, для Литвы и Грузии по определению плохо.

Китай поддержал требования России о нерасширении НАТО

Самхарадзе категорически не прав, когда называет термин «Южная Осетия» «сталинским». Понятно, зачем он это сделал: реальную историю депутаты Европарламента могут и не знать (подавляющее большинство действительно не знает), а вот про Иосифа Сталина слышали все. Обычная манипуляция.

В реальности же термин «Осетия» и конкретно «Южная Осетия» появился в официальных документах еще в начале XIX века. Управляющий военными и гражданскими делами региона генерал Карл Кнорринг в 1802 году в рапорте императору Александру I называл ущелья рек Большая и Малая Лиахва, населенные осетинами, «Осетией», а предгорную и низменную часть, населенную грузинами, соответственно и логично «Грузией».

В рапортах русской администрации в 1830 году появилось противопоставление: Северная и Южная Осетия. Генерал-фельдмаршал Иван Паскевич-Эриванский, знаменитый главноуправляющий гражданской частью на Кавказе, окончательно закрепляет эту дихотомию. Изменился термин только в 1922 году с созданием Юго-Осетинской автономной области.

Термины, которыми оперируют грузинские власти («Цхинвальский регион» и «Самачабло») ввел в 1990 году в оборот Звиад Гамсахурдия, когда была упразднена осетинская автономия. Еще при Гамсахурдии какое-то время употреблялся термин «Шида Картли» («внутренняя Картли»). Исторически ни одно из этих слов никогда не употреблялось.

А «Самачабло» вообще странная словоформа, дословно переводимая как «владения Мачабели». Князья Мачабели (абхазского происхождения, Ачба, «ма» – по-абхазски значит «из рода») действительно получили во владение от русской администрации некоторые земли в Южной Осетии. Однако после серии восстаний местного населения владения Мачабели сильно сократились, а такого термина в топонимике и в разговорном языке не было никогда. Для Гамсахурдии же изобретение этого термина должно было легитимизировать грузинскую власть над этой землей. И неважно, что абхазские князья получили там вотчину в первой половине XIX века из рук русской администрации с целью повышения собираемости налогов.

Все это – политическое насилие над лингвистикой и историей. Такими упражнениями из публичной сферы выводится само упоминание об Осетии. Нет термина – нет и предмета для разговора. Никакой самостоятельной грузинской топонимики в регионе изначально не было, и давно пора вспомнить о городе Тифлисе, а не о Тбилиси.

Грузия не единственная страна, занимающаяся переименованием с целью создания собственной политической мифологии. Иногда случаются смешные казусы. Например, придя к власти, военная хунта переименовала Бирму в Мьянму, поскольку Бирма – название английское, то есть «колониальное». Весь мир быстро смирился с Мьянмой, это название признано ООН. Но не США, которые считают военную хунту в этой стране нелегитимной. В американских документах из принципа продолжали называть страну Бирмой.

И вот в 2011 году туда с официальным визитом приезжает госсекретарь Хиллари Клинтон налаживать отношения. Она очень следила за собой, чтобы не употреблять оба термина. Бирма обидела бы принимающую сторону, а Мьянма недопустима с точки зрения американских принципов. В результате Клинтон весь визит говорила «эта страна».

В Индии в рамках борьбы с колониальным британским наследием последовательно переименовали все английские названия крупных городов. Бомбей стал Мумбаем, Калькутта – Каликутом, а Мадрас – Ченнаи. Цейлон стал Шри Ланкой, хотя чай остался цейлонским. Классический пример: вечный спор Великобритании и Аргентины по поводу Фолклендских (в испанском языке – Мальвинских) островов. От того, какой термин употребляется в документах, зависит политическая позиция страны.

Бывают еще более откровенные курьезы. С 2018 года на карте мира появилось таинственное государство Эсватини. Дело было так. Король Свазиленда Мсвати III съездил по каким-то своим делам в Европу и выяснил, что название его страны Swaziland подозрительно похоже на Switzerland – Швейцарию. «Всякий раз, когда мы едем за границу, люди думают, что мы из Швейцарии», – обижался монарх Мсвати III. Не до конца понятно, как эксцентричного короля народа свази можно принять за делегацию швейцарцев, но, видимо, случилось. Злые языки утверждают, что Мсвати III был обижен в каком-то европейском отеле, где администрация все перепутала, принимая заказ по телефону, на слух. Вернувшись домой, он просто переименовал страну в Umbuso weEswatini, что то же самое, что и Свазиленд, только на местном языке свати.

Особая история с Украиной, у которой с недавних пор есть претензии к английскому языку. И это не спор по поводу «в» или «на». В английской языковой традиции принято употреблять артикль: The Ukraine. Киев это the почему-то страшно раздражает. Пишутся целые дипломатические ноты, не говоря уже о публицистике. Англичанам приходится следить за своей лингвистической культурой, поскольку на ниве борьбы за «правильные» и «политически верные» географические названия Украина лидирует наравне с Грузией.

Недавно отличилась белорусская беженка Тихановская, предъявившая претензии к приютившей ее все той же Литве. Она потребовала, чтобы литовцы говорили и писали Belarisia, а не Baltarusija, как сейчас. Balta – по-литовски значит «белый», отсюда, кстати, и Балтийское море (гидроним появился во времена Малых Ледниковых периодов, когда Балтика целиком замерзала, полный аналог – Белое море на Русском Севере). Тихановская утверждает, что это калька с русского языка, что «приводит к ошибочному ассоциированию с Россией».

На самом деле исторически в Литве то, что сейчас называется Белоруссией, называли Гудия – Gudija. А в современном разговорном литовском «гуды», gudai – пренебрежительное название белорусов. Наподобие «япошек», «немчуры» и, прости Господи, «ниггеров». Так что ей бы лучше эту тематику вообще не расчесывать.

В Эстонии долго бились за написание Таллина в русском языке с двумя «н». И никому не приходило в голову, что именно Таллин – название самое что ни на есть «колониальное». Только других колонизаторов. Дословно это Taani linn – «Датский город». После этого уже не важно, сколько там согласных надо писать по-русски.

Иначе говоря, насилие над лингвистикой – часть «государствообразующей пропаганды». В этом ряду первое что бросается в глаза – «москали» и «московиты». Сам термин появился примерно в XVII-XVIII веках в Великом княжестве Литовском, а затем в Речи Посполитой. Литовцы и поляки тогда использовали термин «русский» для обозначения «своих» православных подданных – белорусов и украинцев, а также жителей Смоленска. Была даже военная должность – Воевода Русский. А «москали» и «московиты» живут по ту сторону границы. Они враги и чужие.

Через посредничество польского языка некорректный термин перекочевал в европейские языки. И теперь за «хохла» вас забанят в соцсетях, а «москаль» воспринимается нормально. При этом, например, в латышском языке русский – это krievs, поскольку в раннем Средневековье латышские племена соседствовали со славянским племенем кривичей. Россия, соответственно, Krievija. Но в разговорном латышском есть слово rusi или даже ruski, которое воспринимается также с уничижительным оттенком (см. выше литовское «гуды»). В перестроечный период граффити в Риге «ruski – вон!» считалось крайне оскорбительным проявлением национального патриотизма. Ну какой был.

«Лингвистические битвы» только на первый взгляд безобидны. На практике же через несколько лет такой «филологической обработки» вырабатывается политический стереотип, доминирующий в общественном сознании. А если это длится несколько десятилетий, то вырастает целое поколение, которое уверено, что Южную Осетию придумал Сталин, а «москали» – это не славяне. Если есть Самачабло, но нет Южной Осетии – то нет не только осетинского государства, но и осетинского народа, имеющего право на свое государство.

Перед нами формирование «негативной истории», включая образ исторического врага, «оккупанта», «пришлого народа». Фашизм и расизм начинается не с книг Хьюстона Чемберлена, а с такой вот последовательной обработки сознания, путем манипуляции лингвистикой и историей, которая происходит сейчас в Грузии и на Украине.