«Москва считает, что она не должна получать от Франции – бывшей колониальной державы – «санкцию» на партнерство с Мали, и она абсолютно права», – сказал газете ВЗГЛЯД политолог Арно Дюбьен. По его мнению, появление вооруженных россиян в Мали может быть зеркальным ответом на аналогичную военную активность Франции у границ России. Выступая в рамках XVIII ежегодного заседания клуба «Валдай», президент Владимир Путин ответил на вопрос французских журналистов, связанный с появлением российских частных военных компаний (ЧВК) в Мали. Как известно, эти ЧВК стали недавно поводом к публичной полемике между Москвой и Парижем. Путин не исключил, что ЧВК действительно появились в этой африканской стране. Однако, по его словам, они «не отражают интересов российского государства, и если они где-то находятся – не по поручению российского государства». Как пообещал российский лидер: если деятельность таких компаний вступит в противоречие с интересами нашего государства, власти будут на это реагировать. Напомним, Путин принял участие в 18-м ежегодном заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай», которое состоялось в Сочи. Политики и эксперты из 45 стран мира обсудили на нем наиболее актуальные вопросы мировой повестки. В дискуссиях приняли участие порядка 140 участников, из которых 65 – зарубежные. О том, чем закончится спор Москвы и Парижа вокруг ситуации в Мали, а также о том, развивается ли диалог двух столиц в рамках «нормандского формата», в интервью газете ВЗГЛЯД рассказал бывший консультант в центре анализа и прогнозирования МИД Франции, директор аналитического центра «Обсерво» при Франко-российской торгово-промышленной палате Арно Дюбьен. ВЗГЛЯД: Господин Дюбьен, способны ли события в Мали всерьез поссорить Москву и Париж? Арно Дюбьен: Происходящее в этой западноафриканской стране уже стало очевидным раздражителем в наших отношениях. Об этом, в частности, свидетельствуют заявления отдельных французских политиков. Прослеживается это и по дипломатической линии. В прошлом месяце в Москву приезжал с визитом директор департамента Африки и стран Индийского океана МИД Франции Кристоф Биго, он обсудил ситуацию с замминистра иностранных дел Михаилом Богдановым. А на сессии Валдайского клуба мы слышали выступление главы МИД Сергея Лаврова о недопустимости «красных линий», обозначенных Францией в связи с событиями в Мали. ВЗГЛЯД: Откуда во Франции такое раздражение по этому поводу? А. Д.: Франция уже восемь лет проводит в Мали масштабную операцию по борьбе с терроризмом, потеряла там больше 50 солдат. При этом у Парижа есть определенные сомнения по поводу истинных причин вовлечения России в эту страну. Есть вопросы к частным военным компаниям, которые заинтересовались Мали: насколько они хотят и способны бороться с террором? Одно дело – охранять президента, его дворец, обучать его гвардию, спецназ, и совсем другое – ловить и убивать террористов в пустыне. В США заявили о разработке плана по захвату влияния в Черном море Впрочем, российскую сторону тоже можно понять: Москва считает, что она не должна получать от Франции – бывшей колониальной державы – «санкцию» на партнерство с Мали, и она абсолютно права. Многие считают, что присутствием в Мали Россия хочет послать определенный сигнал Елисейскому дворцу: мол, вы работаете в нашем «подбрюшье», сотрудничаете с Грузией, поставляете патрульные катера Украине, проводите танковые учения в Прибалтике – и вот вам наши ответные действия. На это, кстати, намекал и Лавров в своей речи на «Валдае». Тем не менее, мне хочется надеяться, что все-таки стороны услышат друг друга и мудрость в Москве и Париже возобладает. В этом плане я возлагаю большие надежды на общение наших президентов, которое, кстати, проходит регулярно. ВЗГЛЯД: Каким вы видите в ближайшее время развитие отношений России и Франции? Какие шаги должны сделать обе стороны? А. Д.: Сдержанность с обеих сторон – безусловно, самый важный фактор. У вас должно быть искреннее желание не просто общаться, но и договариваться, ведь разногласия – это норма для международной политики. Важно, чтобы с французской и с российской стороны было искреннее желание стремиться к результату. Москва и Париж должны понимать, что попытки язвить и колоть друг друга контрпродуктивны. Конечно, углублять сотрудничество непросто, у нас накопилось много спорных вопросов. К тому же во Франции скоро президентские выборы, и Эммануэль Макрон захочет переизбираться. У него будет меньше времени на внешнюю политику в целом и на российское направление в частности, поэтому ожидать кардинального улучшения в краткосрочной перспективе я бы не стал. Хотя я допускаю возможность визита президента Франции в Москву в ближайшие недели. Тем более что скоро к Франции перейдет председательство в Совете Евросоюза. ВЗГЛЯД: Несмотря на геополитические разногласия, Москве и Парижу удается расширять экономические связи? Например, в энергетике? А. Д.: Наше успешное экономическое партнерство остается прочным фундаментом для развития отношений и в других сферах, включая политическую. Франция – один из главных инвесторов в вашу экономику и – об этом мало кто знает в России – и главный иностранный работодатель в вашей стране. Неслучайно каждый год Путин проводит встречи с главами крупных французских компаний.

Главное отличие наших отношений с Москвой от сотрудничества с другими странами Европы и Запада – они охватывают очень широкий спектр отраслей, а не только упомянутую энергетику, но и космос, авиастроение, IT, здравоохранение и фармацевтику, АПК, туристическую и городскую инфраструктуру... Да даже ЖКХ и производство вина в России.

Что касается энергетики. В каждой атомной станции, которую Росатом строит за рубежом, стоит французское оборудование – к примеру, на строящейся «Аккую» в Турции – примерно на сотни миллионов долларов. Также у нас есть и другие направления совместной деятельности, например проекты по добыче и сжижению природного газа «Ямал-СПГ» и «Арктик СПГ-2». Набирает обороты сотрудничество нашего крупного бизнеса в сфере водородной энергетики, французские компании участвуют в таком пилотном проекте на Сахалине. Водородная энергетика – это то новое направление, которое может реально сблизить наши страны. Наши экономические, а вслед за ними и политические отношения намного лучше средних по Европе. Тем не менее, экономика не может полностью уйти от политики в целом, от санкционного противостояния. ВЗГЛЯД: Какие перспективы у достигнутых в Брегансоне два года назад наших договоренностей по формированию новой архитектуры безопасности и доверия в Европе? А. Д.: Та инициатива президента Франции была смелой: все началось в апреле 2019-го, когда спецпредставитель Макрона Жан-Пьер Шевенман вручил письмо президенту Путину с планом по улучшению отношений. Затем была поездка премьер-министра Дмитрия Медведева к своему французскому коллеге Эдуару Филиппу в Гавр. После этого Париж инициировал договоренности о возвращении России в Парламентскую ассамблею Совета Европы. И уже потом состоялся визит президента России в Брегансон. В итоге в сентябре того же года в Москве возобновился формат 2+2 министров обороны и иностранных дел.

Что потом пошло не так? Почему этот импульс стал затухать? Есть, к сожалению, объективные причины, например пандемия. Помните, Макрон – единственный из лидеров западных стран – собирался прибыть в Россию на празднование 75-летия Победы? В Москве его намерение оценили очень высоко, приезд Макрона стал бы мощным символическим шагом по улучшению наших отношений. К сожалению, парад перенесли на 23 июня, на нем уже не было иностранных гостей. Тогда наше сближение стало притормаживаться. Потом было дело Навального и многие другие вопросы... Тем не менее, импульс полностью не потерян, продолжаются взаимные визиты в рамках новой повестки, в том числе на уровне министров, директоров департаментов в самых разных сферах. К примеру, в конце сентября в Москву приезжал посол МИД Франции по цифровым вопросам, в том числе по кибербезопасности Анри Вердье. ВЗГЛЯД: Какова сейчас атмосфера внутри «нормандского формата»? Во Франции все еще не задаются вопросом, почему Киев сам не выполняет Минские соглашения? А. Д.: Все происходящее с «нормандским форматом» – большое разочарование, потому что Франция с Германией были инициаторами Минского процесса. В итоге он дал очень мало результатов. Приватно многие дипломаты говорят: и Москва, и Киев несут ответственность за отсутствие прогресса, но есть четкая линия публично не упрекать в провале «Минска» Украину. Вот в чем нюанс. А Москва добивается того, чтобы Франция и Германия публично просили Киев соблюдать Минское соглашение. Большого прогресса тут ожидать не стоит, и вот почему. В Германии меняется власть, во Франции будущей весной тоже пройдут выборы. Украина поставила себе задачу не выполнять политическую часть Минских соглашений и при этом возлагать ответственность на Россию.

Все понимают, что Минские соглашения были подписаны в момент военного поражения Украины, и договоренности отражают это поражение.

Россия на бумаге добилась очень красивых соглашений, которые никак не претворяются в жизнь. Я не вижу здесь новых факторов, которые могли бы изменить ситуацию. Сейчас обсуждается подключение США к этому формату. Это, конечно, было бы интересно и неожиданно. Но мне все равно пока не верится в возможность радикального прогресса по Донбассу. ВЗГЛЯД: Каковы шансы Макрона переизбраться? Что может ему помешать? А. Д.: Шансы высокие, хотя далеко не стопроцентные. Предвыборный расклад сил во Франции нестабилен, он меняется очень быстро. Апрельская политическая картина наверняка будет отлична от нынешней. Обратите внимание: за последние 50 лет ни разу не подтвердился осенний прогноз экспертов по фавориту предвыборной гонки, которая обычно финиширует весной. По нынешней оценке, больше всего проблем Макрону может создать потенциальный кандидат правоцентристов. Официально он будет объявлен 4 декабря, скорее всего, это будет Ксавье Бертран, который возглавляет северный регион О-де-Франс – сейчас по опросам, у него разрыв с Макроном во втором туре будет минимальный. Главный сюрприз – это появление среди потенциальных кандидатов Эрика Земмура – публициста и историка, расколовшего бывший электорат Марин Ле Пен. На данный момент состав второго тура совершенно невозможно предсказать. Последние четыре года опросы показывали, что во втором туре гарантированно сойдутся Ле Пен и Макрон и что при этом победит действующий президент. Но те же опросы показывают, что 70% французов не хотят повторения этого поединка. Появление Земмура объясняется именно этим – запросом общества на новые лица. Какие факторы могут изменить предвыборный расклад? Их масса, например – рост цен на бензин. Месяц назад вообще никто не подозревал, что будет такая проблема, и она нам напоминает о «желтых жилетах». На итоговый результат выборов может также повлиять – не дай бог такому произойти –потенциальный теракт. В целом французский электорат очень пластичный, он быстро приходит в движение под влиянием событий. Пока, согласно опросам, Макрон набирает примерно 25% в первом туре. Это те же цифры, которые он набирал за полгода до выборов в 2017 году – и это плохой знак для Макрона. Это говорит о том, что кандидат, который в 2017 году олицетворял новую политику, не оправдал надежд большей части населения. Та же волна, которая подняла Макрона на прошлых выборах, может его и смести с пьедестала.