о высказывании французского президента

«Франция спасла Минские соглашения? Вот это новость! А мы-то наивно думали, что она их выхолостила, проигнорировала, превратила в дымовую завесу, в уловку, направленную на предоставление официальному Киеву времени и возможности от них отказаться. Но мудрый и прозорливый (по меньшей мере по мнению The Economist) президент Франции нам всё разъяснил».

Новая неделя — новый Макрон. На прошлой неделе президент Франции произнёс торжественную речь и предупредил о возможности «смерти Европы», а на этой он развил и углубил свои идеи в интервью британскому журналу The Economist. Данное издание (как, впрочем, и все другие основные западные СМИ) — это сейчас своего рода антироссийский идеологический авангард. Поэтому в принципе к направленным на наращивание противостояния с Москвой идеям Макрона «экономисты» из Лондона относятся с плохо скрываемым восторгом. Но, публикуя абсолютно комплиментарное интервью, британские журналисты сопровождают его весьма неоднозначным комментарием.

Хотите примеров? Пожалуйста: «Идеи мистера Макрона обладают реальной силой, и в прошлом он доказал свою дальновидность. Но его решения создают проблемы. Одна из опасностей заключается в том, что они могут на самом деле подорвать безопасность Европы». Ну да, всё логично. Идеи «обладают реальной силой», но могут «подорвать безопасность Европы». Вопрос: почему же в целом они так нравятся британским журналистам и не только журналистам? Велик соблазн и дальше попробовать раскручивать логическую цепочку. Но, думается, в этом уже нет реальной необходимости. Всё самое важное уже сказано.

Ещё один очаровательный пассаж британских журналистов: «Господин Макрон вполне может потерпеть неудачу в своей политике — отчасти потому, что он непопулярен у себя на родине. Он проповедует необходимость мыслить общеевропейски и оставить позади мелочный национализм, но Франция в течение многих лет блокировала налаживание энергетических связей с Испанией. Он предупреждает о надвигающейся угрозе со стороны госпожи Ле Пен, но до сих пор не нашёл себе преемника, который смог бы блокировать угрозу с её стороны. У него нет шансов решить проблему, которая была бы трудной для двух великих послевоенных лидеров, Шарля де Голля и Конрада Аденауэра, без помощи канцлера Германии Олафа Шольца. И всё же их отношения ужасны». Конечно, ужасны! Ведь на фоне Макрона и его фонтана идей канцлер ФРГ — настоящий эталон политической трезвости или того, что в данный момент сходит за неё в Европе (важное уточнение: только на фоне Макрона).

Собственно, примерно об этом же пишет и сам The Economist, приводя следующую оценку речи президента Франции о «смерти Европы»: «Неуправляемый двухчасовой марафон в масштабе Кастро, затрагивавший темы от ядерного уничтожения до объединения европейских библиотек. Критики господина Макрона назвали это смесью предвыборной агитации, обычного французского эгоизма и интеллектуального тщеславия президента, думающего о своём наследии».

Браво, британцы! Жаль только, что трезвая оценка выступает лишь в качестве гарнира на всякий случай, крошечной молекулы дёгтя в бочке мёда: «Господин Макрон яснее, чем лидер любой другой крупной страны, осознаёт опасности, с которыми сталкивается Европа. Когда лидерства не хватает, у него хватает смелости взглянуть истории в глаза. Трагедия для Европы в том, что слова французской Кассандры вполне могут остаться без внимания». Как пафосно и совсем нелогично! Некоторых Кассандр лучше не слушать — особенно если у них не сходятся концы с концами.

Перейдём непосредственно к интервью Макрона. В самом его начале он говорит вещи, которые я просто не знаю, как оценивать: «Россия — это угроза, которую мы знаем, которую мы всегда видели. Я говорю от имени всех европейцев и особенно от имени Германии и Франции, потому что мы несли ответственность за спасение Минских соглашений и нормандского процесса». Франция спасла Минские соглашения? Вот это новость! А мы-то наивно думали, что она их выхолостила, проигнорировала, превратила в дымовую завесу, в уловку, направленную на предоставление официальному Киеву времени и возможности от них отказаться.

Конечно, это разъяснение больше смахивает на дальнейшее запутывание. Возьмём, например, такой пассаж о горячей поддержке, которую якобы встретила идея Макрона отправить французские войска на Украину: «В последующие недели многие страны заявили, что они понимают наш подход, что они согласны с нашей позицией и что эта позиция является правильной». Хотелось бы знать имена, явки и пароли. А то непорядок получается: на ушко Макрону что-то шепчут, а на публике сказать в поддержку его позиции почему-то стесняются. Хотя вот ещё вопрос: в чём конкретно эта позиция заключается? Как следует из заявлений самого президента Франции, речь идёт о чём-то предельно аморфном.

Вопрос The Economist: «Вы не отказываетесь от того, что вы сказали по поводу возможности отправки сухопутных войск на Украину?» Ответ Макрона: «Ни в коем случае не отказываюсь. Как я уже сказал, я ничего не исключаю, потому что мы столкнулись с тем, кто ничего не исключает... Наш авторитет также зависит от способности осуществлять политику сдерживания, не давая полной информации о том, что мы будем или не будем делать. В противном случае мы ослабляем себя». Ослабляем себя или даём себе возможность не отвечать за базар? Как сказал сам президент Франции в ходе разговора с The Economist, «вы никогда не должны заниматься политической беллетристикой». И это, наверное, лучшее из того, что он сказал — и во время этого интервью, и вообще.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.