Слева направо: как Муссолини из социалиста стал фашистом и другом нацистов

Ровно 100 лет назад, 6 апреля 1924 года, в Италии состоялись парламентские выборы, по итогам которых вождь фашистов Бенито Муссолини укрепил свою власть, а сами выборы стали шагом на пути к установлению печально известной фашистской диктатуры. Режима, который принял крайне уродливые формы в угоду амбициям одного человека, который не останавливался ни перед чем в погоне за абсолютной властью.

Политическая хитрость барона Ачербо

Путь Муссолини к власти был удивительно тернист, а его взгляды — исключительно непостоянны. Глядя на портреты политика в военной форме и увешанного наградами, мы не увидим человека, поначалу уклонившегося от службы в армии по призыву и даже получившего за это условный срок (впрочем, впоследствии молодой Бенито отдал долг Родине и сам записался на военную службу). Вряд ли мы обнаружим в человеке, который сегодня является синонимом слову «фашизм», журналиста и политика, яро поддерживавшего идеи социализма и сделавшего карьеру именно на «левом» фланге итальянской политики.

Однако именно таков был его путь. После Первой мировой войны Бенито окончательно открестился от социализма и создал партию «Итальянский союз борьбы». В 1921 году будущая Национальная фашистская партия участвовала в рамках так называемого «Национального блока», который получил 35 мест в парламенте. Муссолини этого было мало.

28 октября 1922 года в результате марша на Рим король Италии Виктор Эммануил III назначил Муссолини премьер-министром Итальянского Королевства. Первое фашистское правительство было коалиционным, а власть — довольно шаткой. В целях полного контроля над государством Муссолини было необходимо получить власть над парламентом и иметь возможность менять законодательство в нужную ему сторону.

В ноябре 1923 года правящей коалицией был поддержан закон об избирательной реформе, разработанный одним из фашистских депутатов парламента — бароном Джакомо Ачербо. Согласно новому законодательству, партия, получившая наибольшее количество голосов на выборах — но при этом не менее 25% от общего числа, — получала 2/3 депутатских мандатов в парламенте, а оставшаяся треть распределялась между прочими партиями пропорционально. 6 апреля 1924 года состоялись единственные выборы по закону Ачербо, которые выиграл «Национальный список» — коалиция праворадикальных сил, стержнем которого была Итальянская фашистская партия.

Предвыборная кампания была отмечена вспышками политического насилия, а сами выборы едва ли были честными. Муссолини достиг своей цели: парламент отныне принадлежал ему одному.

Путь к диктатуре: от закона Ачербо к закону Рокко

Председателем итальянского парламента нового созыва стал крупный итальянский юрист и фашистский идеолог Альфредо Рокко, через полгода переместившийся в кресло министра юстиции. В 1926 году он санкционировал законность запрета всех прочих политических партий в Италии, кроме фашистской, а в 1928 году сыграл роль в окончательной ликвидации парламентской демократии в Италии.

Согласно реформе, выборы были трансформированы в формат референдума, на котором гражданам предлагалось проголосовать «за» или «против» списка кандидатов в депутаты, заранее утвержденного Большим фашистским советом, который получил официальный статус органа власти. «Выборы» по закону Рокко привели к фактически «единогласному» (98,43% голосов «за») утверждению фашистского списка, формальному укреплению диктаторских полномочий дуче Муссолини и власти его партии.

Последствия электоральных махинаций: взлет и падение итальянского фашизма

Дальнейшая история известна: фашистская диктатура выглядела довольно устойчиво до возникновения угрозы военного поражения и смещения дуче с поста премьер-министра Большим фашистским советом 24 июля 1943-го — так называемого заговора Гранди. Вместе с тем тоталитарный тренд, заложенный обретением безраздельного единовластия после фактического упразднения дофашистского парламентаризма, приводил к значительным внутриполитическим эксцессам и во внешне спокойные 1930-е, отмеченные значительными экономическими успехами фашистского правительства.

В частности, колоссальное напряжение вызвало политическое сближение Италии с Германией и принятие в 1938 году позорных расовых законов по нацистскому образцу, к которым значительная часть итальянской фашистской элиты отнеслась критически.

Один из лидеров марша на Рим и видных деятелей режима Итало Бальбо обвинил Муссолини в том, что он «лижет ботинки Гитлера»; зять дуче и министр иностранных дел граф Чиано назвал сближение с Германией «трагедией Италии», а одна из любовниц и соратниц Муссолини, Маргерита Сарфатти, лишилась всех возможностей и должностей ввиду своего еврейского происхождения.

Другим судьбоносным решением, принятым Муссолини единолично и предрешившим судьбу режима, стало вступление во Вторую мировую войну на стороне Германии. А ведь в первые месяцы войны граф Галифакс вел с Чиано переговоры о поддержке Италией Великобритании против Германии, как было в годы Первой мировой.

Однако жребий был брошен, и Италия, ведомая неуемными имперскими амбициями своего вождя, поддержала немцев — и потерпела крах вместе с ними.

Цена единовластия

Историю о законотворческих махинациях итальянских фашистов следует рассматривать в более широком контексте, нежели банальное установление диктатуры и полновластия вождя, характерных для тоталитарных режимов ХХ века. В 1930-е годы культурная политика фашистов во многом определялась «мифом о римскости» (romanita), искусственным выстраиванием линии исторической преемственности между Древним Римом и Италией Муссолини.

Вместе с тем идеологи romanita, видным представителем которых был, к примеру, Джузеппе Боттаи, занимавший с конца 1930-х годов пост министра образования, будто бы упускали из вида, что расцвет Рима и обретение им величия были связаны с республиканским устройством и властью сената. А не с царями, что было характерно для предшествующей эпохи, и императорами, значительно ограничившими власть традиционного коллегиального органа после падения республики.

Образ сенатора как «честнейшего мужа» (vir optimus), воспетый Цицероном и иными римскими мыслителями, неотделим от наследия этой великой эпохи, а коллегиальное правление — от истории становления Рима величайшим государством античности.

Республиканские традиции проявлялись в истории Италии даже в Средние века, были сильны в торговых городах-государствах вроде Венеции и Генуи. Восторжествовали они и после Второй мировой войны и окончательного краха фашизма, одной из причин которого, несомненно, была персональная диктатура дуче, законотворческие усилия которого не сломили республиканский дух итальянцев, восстановивших порядок, в значительно большей степени характерный для их народа, чем единовластие, обусловившее национальную трагедию.

Тем не менее история помнит лидеров, их слова и действия — но очень редко тех, кто стоит за этими лидерами. Решительные протесты лидеров партии Муссолини против ключевых решений Бенито остаются в тени слов и поступков дуче. Зверства, которые совершались в Италии и за её пределами, наложили колоссальный отпечаток на страну и привели к запрету на существование подобных партий на конституционном уровне. Однако сегодня «фашистами» клеймят едва ли не каждого политика «правого» толка.

Вот и сегодня премьер-министра Италии Джорджию Мелони и её партию «Братья Италии» в прессе часто именуют «неофашистами». Что бы сказал на это Муссолини, глядя на тысячи нелегальных мигрантов из Африки, прибывающих к берегам Лампедузы?