Календарь поэзии: Журавли над Переделкино навсегда связали Николая Заболоцкого и Корнея Чуковского

Спешу поделиться письмом, которое я получил на днях. Обратный адрес на конверте: "Переделкино, ул. Серафимовича-3".

"Дорогой Дмитрий Геннадьевич!

Мы, хранители переделкинского дома-музея Корнея Чуковского, с волнением прочитали майскую публикацию "Молчаливый странник", посвященную 120-летию со дня рождения Николая Заболоцкого, и Ваш давний разговор с сыном поэта, его биографом - Никитой Николаевичем.

Обитатели Переделкина знают, что по возвращении из ссылки во второй половине 1940-х годов Николай Заболоцкий некоторое время жил в нашем поселке - сначала на даче писателя Василия Ильенкова, а затем - у Кавериных. Вениамин Александрович Каверин обрел свой домик на гонорар за роман "Два капитана".

Мы помним, что именно здесь, в Переделкино, Заболоцкий вернулся к поэзии, поэтому в дни его юбилея мы открыли выставку, назвав ее строчкой из одного удивительного письма Корнея Чуковского.

Это письмо было написано после того, как поэт уже перебрался в Москву и навестил Корнея Ивановича, подарив ему свой новый (как оказалось, последний, вышедший при жизни) сборник стихов. Выставка называется "Подлинно великий поэт".

Невестка Чуковского, Марина Николаевна, вспоминала о том летнем дне и визите Заболоцкого: "Помню, в 1957 году он приехал в Переделкино к Корнею Ивановичу. Непроницаемый, замкнутый, весь в черном, он церемонно вручил Корнею Ивановичу только что вышедшую книжечку стихов. Церемонно просидел, сколько положено, и уехал. А мы стали читать - и не могли оторваться... Когда прочитали "Журавли", Корней Иванович заплакал..."

Переписываю для Вас и читателей отрывок из письма Чуковского - Заболоцкому.

"Дорогой Николай Алексеевич. - Пишу Вам с той почтительной робостью, с какой писал бы Тютчеву или Державину. Для меня нет никакого сомнения, что автор "Журавлей", "Уступи мне, скворец, уголок", "Утра", "Человеческих лиц", "Лесного озера", "Слепого", "Я не ищу гармонии в природе" - подлинно великий поэт, творчеством которого рано или поздно советской культуре (может быть, даже против воли) придется гордиться, как одним из высочайших своих достижений. Кое-кому из нынешних эти мои строки покажутся опрометчивой и грубой ошибкой, но я отвечаю за них всем своим семидесятилетним читательским опытом..."

Корней Иванович знал Николая Заболоцкого еще с 1920-х годов; после ареста поэта безуспешно хлопотал о его освобождении, встречался с прокурорами, постоянно "будоражил", по его словам, главного писательского начальника - Александра Фадеева.

"Я знаю, как Вам тягостно. Верьте, что я ни на один день не забываю о Николае Алексеевиче..." - сообщал он осенью 1939 года жене поэта Екатерине Васильевне.

Рядом с книгами Николая Заболоцкого, подаренными им в разные годы членам семьи Чуковского, мы поместили на выставке и том избранных сочинений поэта, составленный и прокомментированный его сыном в начале 1990-х. На обороте титула Никита Николаевич написал: "...с памятью о Корнее Ивановиче, который многое делал для того, чтобы добиться освобождения Николая Алексеевича в 1939-1940 гг. Не вина этих мужественных людей, что хлопоты были напрасны (а может, и не совсем напрасны)".

Судя по дате, эта надпись была сделана в тот самый год, когда биография поэта, написанная Никитой Заболоцким, только-только вышла из печати.

Переделкинский период жизни Заболоцкого драгоценен для русской поэзии.

Знаменитое стихотворение "В этой роще березовой", которое сопровождает Вашу публикацию, было написано именно здесь, неподалеку от дома Чуковского, на улице Серафимовича. Некоторые из тех берез, которыми любовался поэт, глядя в окошко на втором этаже приютившей его дачи, - представьте, все еще живы...

ПАВЕЛ КРЮЧКОВи все сотрудникипеределкинского дома-музеяКорнея Чуковского".

Вечное

Журавли

Дарственная надпись Николая Заболоцкого на книге, подаренной им Марии Борисовне и Корнею Ивановичу Чуковским. Фото: Дом-музей К.И. Чуковского

Вылетев из Африки в апрелеК берегам отеческой земли,Длинным треугольникомлетели,Утопая в небе, журавли.Вытянув серебряные крыльяЧерез весь широкий небосвод,Вел вожак в долину изобильяСвой немногочисленный народ.Но когда под крыльями блеснулоОзеро, прозрачное насквозь,Черное зияющее дулоИз кустов навстречу поднялось.Луч огня ударил в сердце птичье,Быстрый пламень вспыхнули погас,И частица дивного величьяС высоты обрушилась на нас.Два крыла, как два огромныхгоря,Обняли холодную волну,И, рыданью горестному вторя,Журавли рванулись в вышину.Только там, где движутсясветила,В искупленье собственного злаИм природа снова возвратилаТо, что смерть с собою унесла:Гордый дух, высокое стремленье,Волю непреклонную к борьбе -Все, что от былого поколеньяПереходит, молодость, к тебе.А вожак в рубашке из металлаПогружался медленно на дно,И заря над ним образовалаЗолотого зарева пятно.

1948

Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru