Французская революция – Сталину стоило использовать опыт Наполеона
Я считаю, что в старших классах и университетах перед разделом «Русская революция 1917 года» надо давать хотя бы краткий очерк событий 1789-1804 годов во Франции. Простое сравнение обеих революций делает смешными как минимум половину либеральных страшилок о русской революции.
Например, миф о «братоубийственной» Гражданской войне 1917-1922 годов. Могли ли французские дворяне считать своими братьями не то что крестьян, но и разбогатевших лавочников? Французские и русские дворяне с детства были заражены зоологическим социальным расизмом.
Французскую и русскую революции большевикам и либералам выгодно представлять войной классов – синие против белых и красные против белых. На самом деле гражданские войны во Франции и России на 80% были войнами революционеров с интервентами и сепаратистами, и на 20% – войнами красных (синих) против белых.
В бывшей Российской империи к 25 октября 1917 года сепаратисты – финны, прибалты, украинцы, крымские татары, закавказские персонажи и т.д. – поставили под ружьё не менее миллиона человек. Что само по себе делало гражданскую войну неминуемой.
Май 1920 года. В Крыму у Врангеля 60 тысяч штыков и сабель. Против него красные сосредоточили примерно такие же силы. А где остальная пятимиллионная (!) Красная Армия?
Воюет в Карелии с белофиннами. Стоит в «завесах» на Карельском перешейке и в Прибалтике. Дерётся с 700-тысячной армией пана Пилсудского. В апреле-мае 1920 года Красная Армия очистила Азербайджан от мусаватистов и взяла под контроль всё Каспийское море от Красноводска до Энзели и Баку. Далее – бои с грузинскими меньшевиками, басмачами в Средней Азии и японцами на Дальнем Востоке.
И пусть теперь кто-то скажет, что главная война у красных была с Врангелем. Просто историки, писатели и падкие до славы кинорежиссёры распиарили барона донельзя.
Но ведь во Франции-то, говорят нам, не было сепаратистов! Да неужели?
В августе 1790 году Учредительное собрание разослало по всей Франции анкету социолингвистического содержания. Результаты анкеты показали, что из 26 миллионов жителей страны французский язык был родным только для 11 миллионов. Что касается остальных, то из них 6 миллионов совсем его не знали, 6 миллионов едва могли объясняться на нём и только 3 миллиона могли говорить на нём как на втором языке, а писать – и того меньше.
Нам лгут, что к 1789 году во Франции жили одни французы. На самом деле большинство населения не имело даже родства с франками. В отличие, например, от русских, малороссов и белорусов.
В Бретани жили бретонцы (кельты). В Эльзасе и Лотарингии – немцы. В Гаскони (Васкони) – баски. В Провансе – потомки племён лигуров, кельтов, греков и римлян. И никаких франков!
Богатейшая литература на бретонском и провансальском (окситанском) языках появилась куда раньше, чем литература французская.
Прованс вошёл в состав Французского королевства через династическую унию в 1481 году, а Бретань – в 1532 году (брак короля Франциска I с графиней Анной Бретонской). Ну, а Корсика была захвачена французскими войсками в 1768 году.
Родным языком корсиканцев был диалект итальянского. А Наполине ди Буонопарте – да-да, будущий император – начал учить французский только с восьми лет.
Кстати, официально государственным языком французский был объявлен указом короля Франциска I в 1539 году. Но и после этого единым государственным языком во Франции оставалась латынь. На ней составлялись государственные акты, на латыни преподавали все университеты.
К 1789 году все провинции Французского королевства имели свои парламенты, свои законы, вплоть до собственных систем мер и весов. Права и привилегии провинций худо-бедно были вынуждены соблюдать все французские короли.
Однако французские революционеры решили всё поменять. Уже 4 августа 1789 года Национальное собрание, отменяя привилегии феодалов, заодно «под сурдину» отменило привилегии и права провинций, фактически создав унитарное государство.
Ну, а 4 января 1790 года Учредительное собрание вообще ликвидировало провинции и раздробило их на бесправные департаменты. Так, Бретань была разделена на 4 департамента, Гасконь – на 6 и т.д. Причём парижские якобинцы искусственно дали всем департаментам названия по рекам, горам и т.д., дабы заставить народы забыть свою историю и культуру.
Недовольство «тиранией» Парижа постепенно росло во всех провинциях. Поводом ко всеобщему восстанию послужило установление 1 июня 1793 года якобинской диктатуры во главе с Максимилианом Робеспьером.
Восстание охватило почти все провинции – Бретань, Гасконь, Прованс и т.д. Французские историки позже объявят восставших роялистами, а на самом деле большинство их составляли горожане и крестьяне, недовольные тем, что их родные земли стали колониями Парижа. Поэтому многие историки называют их федералистами, хотя сами они так себя не называли.
Якобинцы послали в провинции всё, что было под рукой. Восстание было буквально потоплено в крови. Во взятом республиканцами Лионе собирали толпы горожан и расстреливали их картечью из пушек. Под угрозой смертной казни было запрещено вообще употреблять название Лион, который переименовали в Освобождённый город. В Нанте восставших грузили на баржи, а затем топили в море. Взятый Марсель переименовали в Безымянный город.
Дольше всех продержался Тулон. Его осада длилась с 18 сентября по 18 декабря 1793 года. В Тулон прибыли британские и испанские войска. Взять город удалось с помощью гениального хода 24-летнего капитана ди Буанопарте. Он штурмом взял форт Эгильот, контролировавший вход в бухту Тулона. Англичане испугались и решили уйти, на британских и французских судах из Тулона бежало свыше 7 тысяч горожан.
Капитан Буонопарте не только взял Тулон, у него хватило ума немедленно ускакать в Ниццу, дабы не присутствовать при убийстве 900 федералистов на Марсовом поле, где их расстреливали и кололи штыками республиканцы.
В мае 1793 года началось восстание на Корсике. Якобинцы бежали, и до октября 1796 года Корсика была независимой. В 1796 году генерал Буонопарте выбил австрийцев из Северной Италии, после чего корсиканцы без выстрела приняли французские войска. Тогда и корсиканцы, и итальянцы имели свои виды на молодого генерала.
Князь Бисмарк изрёк: «Все империи создаются железом и кровью». Так и французские революционеры, пролив море крови, превратили федерацию провинций, соединённых властью короля, в унитарное государство.
«На штыках можно прийти к власти, но сидеть на них нельзя», – это уже слова Наполеона. И он дал французским провинциям всемирную славу. Делить победу под Аустерлицем на бретонскую или гасконскую части до сих пор никому не приходило в голову. Наполеоновские войны не разорили, а, наоборот, обогатили страну, и в первую очередь провинции.
Наполеон отнял у провинций политическую свободу и даже язык, но дал им свободу личную и свободу предпринимательства, зафиксированные в Кодексе 1804 года, который позже переняла вся цивилизованная Европа.
В России же всё пошло по-другому. Вначале Временное правительство сказало сепаратистам: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». Спустя несколько десятилетий мы вновь услышали эти слова…
В 1918-1922 годах Ленин из чисто тактических соображений начал создавать «незалежные» республики. Так, например, Криворожская республика и республика Таврида были созданы, дабы предотвратить захват этих территорий кайзеровскими войсками. Увы, не помогло – немцы их захватили. А вот создание Дальневосточной республики дало возможность в 1922 году без войны вышвырнуть японцев и белогвардейцев с Дальнего Востока. Через две недели после ухода японцев из Владивостока ДВР изъявила горячее желание войти в состав РСФСР.
Увы, Ленин, Каганович и даже Сталин, вместо того, чтобы вспомнить французский опыт тотального подавления региональных языков в 1790-1815 годах, начали их принудительно насаждать. Так, в ходе украинизации выдуманный австрийской разведкой украинский язык в принудительном порядке навязали русским, евреям, полещукам, да и всем малороссийским селянам, которые говорили на различных вариантах суржика – смеси местных выражений с русским языком.
В Грузии грузинский язык навязали не только русским, но и абхазам, сванам, аджарцам и другим народам, языки которых ничего не имели общего с языком картвелов, ставших титульной нацией.
В итоге мы получили то, что получили. Смотрите новости.