об освобождении Болгарии и короткой памяти
«8 сентября Красная армия вступила на территорию Болгарии, тем же вечером коммунисты осуществили переворот (он же и восстание) и уже на том и успокоились. Сдались Советам без боя, можно сказать. А всё ж 12 тыс. бойцов мы там потеряли, а если считать, сколько потеряли наших, чтоб до Болгарии той треклятой дойти, — то и нет никаких слов».
Переменчива бывает любовь.
Коротка бывает память.
Болгарская операция сентября 1944-го была молниеносной. Такой мощи шёл на Европу огневой вал Красной армии, что не было сомнений: дни гитлеровской Германии сочтены. Но агония могла продолжаться долго...
Царь Борис III, человек, очевидно, честнейший (царь ведь), был по странному стечению обстоятельств в некотором смысле прагматиком — как мог умиротворял Гитлера, лично отписав Чемберлену о совершеннейшей необходимости передачи Германии Судетской области: «Во имя спасения свободной Чехословакии!» Потом как-то само собой получилось у Бориса III «присоединить» Южную Добруджу, а потом ещё и районы исторической Македонии (заодно с выходом к Эгейскому морю — удобно же). Царь не единожды и не без удовольствия встречался с фюрером в его горной резиденции Бергхоф и вообще, определив себе статус нейтрального государства, без особой стыдливости разделся перед бесноватым, предложив всё, чем был богат: ресурсы, магистрали, заводы, транспорт, своих солдат (преимущественно на своей территории — он был добрым монархом и пацифистом, так в книгах написано).
Гитлер не особенно был доволен хитродельным царём. Гитлер потребовал рассчитаться евреями. Своих Борису III было жалко, и потому он отправил евреев местного значения числом 48 тыс. на принудительные работы внутри Болгарии, зато 11 343 еврея из свежеприобретённых сограждан по случаю «случайно» присоединённых территорий Борис III Гитлеру отдал — шут с ними, крутятся здесь, ещё чего утащат из царёвых припасов.
Гитлер на время удовлетворился (скрипя зубами), но обиду затаил и после Сталинграда устроил царю всеболгарскому обструкцию и разнос. Прямо в своей резиденции. Говорят, как раз в то время у фюрера началась «сталинградская болезнь» — тремор левой руки и подёргивание в мускулах лица. Нервная у фюреров работа, так-то если.
Борис III краснел, наливался пунцом, клялся в верности до гроба (по обстоятельствам, конечно), но был уличён в связях с Западом (какие там связи...) и с позором полнейшим 28 августа 1943-го, сразу после разгрома «германского стального зверинца» на Курской дуге, изгнан из Ставки к чёртовой матери к себе в Болгарию. Представляю, как трясло фюрера в те дни. «Предательство и измена!»
Царь вернулся в Софию и сразу же умер. От инфаркта. Может, дорога была тяжёлая, может, расстройство какое у него приключилось. Хотя с чего бы?..
Где ж вы, где ж вы, очи карие?
Где ж ты, мой родимый край?
Впереди — страна Болгария,
Позади — река Дунай!
М-да.
Советское правительство в лице сами знаете кого дважды требовало от болгарского правительства (преемником Бориса III стал его шестилетний сын Симеон II) немедленного прекращения оказания помощи немецкой армии — 18 мая и 12 августа 1944-го, но болгары, верные «союзническому долгу», всё равно немцам помогали — чего вы хотите от шестилетнего монарха? Да? Так ведь?
Сами знаете кому это осточертело, и 5 сентября 1944-го Советский Союз объявил Болгарии войну. Тут уж — кто кого, как говорится.
Много вёрст в походах пройдено
По земле и по воде,
Но советской нашей Родины
Не забыли мы нигде!
8 сентября Красная армия вступила на территорию Болгарии, тем же вечером коммунисты осуществили переворот (он же и восстание) и уже на том и успокоились. Сдались Советам без боя, можно сказать. А всё ж 12 тыс. бойцов мы там потеряли, а если считать, сколько потеряли наших, чтоб до Болгарии той треклятой дойти, — то и нет никаких слов.
Видите?
Братья они нам.
Кровные.
Прям как юги.
Юги во главе с Тито вели войну на два фронта, к 1944-му у Тито под ружьём были 400 тыс. бойцов и потеряли югославы убитыми почти 2 млн... и болгары — 33 тыс. солдат.
Можно, конечно, назвать меня злобствующим на крови. «Этих, что ли, тоже надо было 2 млн положить?!» Нет. Не надо было. Надо было сражаться. Как юги и как Тито, а не готовить «восстание» за три часа до прихода «кровавых Советов».
И под звёздами балканскими
Вспоминаем неспроста
Ярославские, рязанские
Да смоленские места!
Блантер такую красивую песню в 1944-м написал. На такие стихи Исаковского... Так мы их... любили, братиков наших малых да неразумных. Так им счастья желали, свободы. Пели эту вот песню. Бились насмерть. Бились насмерть...
Вот прошла война.
Создали Варшавский блок.
Зажили, значит, по-человечески.
Под Пловдивом есть местечко одно — холм Бунарджик, холм освободителей. Там и стоит наш Алёша — в Болгарии русский солдат. Из камня его гимнастёрка, из камня его сапоги...
Монумент огромный. Два барельефа в основании: «Советская армия бьёт врага» и «Народ встречает освободителей». Ваяли Алёшу с настоящего и вполне себе реального русского солдата — с рядового 3-го Украинского фронта Алексея Ивановича Скурлатова — 10-й отдельный батальон 922-го стрелкового полка. В бою, как раз в Болгарии, Алексей Скурлатов был тяжело ранен, его и приняли поначалу за мёртвого. Но выкарабкался боец. Сдружился с болгарином Методи Витановым, пока лежал в госпитале, подарил ему свою фотокарточку на память.
Вот эту фотокарточку Витанов скульпторам и отдал (божье провидение). Вот потому и «Алёша — в Болгарии русский солдат».
Вспоминаем очи карие,
Тихий говор, звонкий смех.
Хороша страна Болгария,
А Россия лучше всех!
Всё проходит. И война прошла.
И вернулся Скурлатов домой.
В 1962-м в Пловдиве побывал наш Эдуард Колмановский. Увидел памятник и заплакал.
Так и говорил: «Я увидел его и не смог сдержать слёз...» Стихи по его просьбе написал Константин Ваншенкин. Так родилась песня. Которую все мы знаем. И от которой ком в горле и глаза... как в детстве мама говорила: «На мокром месте...»
Глаза на мокром месте...
Скурлатов умер 3 ноября 2013-го. 91 год был человеку. Пожил.
Памятник братья наши возлюбленные хотели снести в 1989, в 1993 и в 1996-м. Как думаете, доходили до Скурлатова радостные такие известия? Он, кстати, в конце 1960-х узнал, что памятник с него ваяли. Так что? Как оно ему было? Ничего так? Терпимо в целом?
Братья они наши...
В 1996-м Верховный суд Болгарии постановил: «Памятник нельзя сносить ни при каких обстоятельствах». Ну и ладно. А свастики же рисовать ежегодно можно? Можно! Краской красной ежегодно обливать можно? Можно! Митинги против «русских оккупантов» проводить ежегодно можно? Можно!!!
Верховный суд Болгарии разрешает!
Смелее, братишки!!!
А вот ещё вам про царей — сынишка Бориса III, который, значит, Симеон II, в 2001—2005-м премьер-министром Болгарии был (или просто числился — царь же). И ничего так — нормально здравствует по сейчас. Числится последним православным монархом — из когда-либо царствующих где-либо.
Что-то тошнит меня.
Вы уж простите.
Белеет ли в поле пороша, пороша, пороша!
Белеет ли в поле пороша иль гулкие ливни шумят!
Стоит над горою Алёша, Алёша, Алёша.
Стоит над горою Алёша, в Болгарии русский солдат.
А сердцу по-прежнему горько, по-прежнему горько.
А сердцу по-прежнему горько, что после свинцовой пурги
Из камня его гимнастёрка, его гимнастёрка.
Из камня его гимнастёрка, из камня его сапоги.
Немало под страшною ношей, под страшною ношей,
Немало под страшною ношей легло безымянных парней.
Но то, что вот этот — Алёша, Алёша, Алёша,
Но то, что вот этот — Алёша, известно Болгарии всей.
К долинам, покоем объятым, покоем объятым,
К долинам, покоем объятым, ему не сойти с высоты.
Цветов он не дарит девчатам, девчатам, девчатам.
Цветов он не дарит девчатам, они ему дарят цветы.
Привычный, как солнце и ветер, как солнце и ветер.
Привычный, как солнце, как ветер, как в небе вечернем звезда.
Стоит он над городом этим, над городом этим,
Как будто над городом этим вот так и стоял он всегда.
Белеет ли в поле пороша, пороша, пороша!
Белеет ли в поле пороша иль гулкие ливни шумят!
Стоит над горою Алёша, Алёша, Алёша.
Стоит над горою Алёша, в Болгарии русский солдат.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.