Исполнилось десять лет со дня кончины баронессы Маргарет Тэтчер

Десять лет назад в Лондоне умерла Маргарет Тэтчер – дочь лавочника и портнихи из английской глубинки, ставшая премьером, баронессой и Железной леди. Тэтчер правила 11 лет. Она приняла бывшую империю, отягощенную комплексом неполноценности, а оставила возрожденной, разбогатевшей и победоносной – если судить по итогам холодной войны. Премьер-министры Лиз Трасс и Тереза Мэй подражали Тэтчер. Но успешно ли?

Маргарет Хильду Тэтчер (урожденную Робертс), одного из самых известных политиков XX века, похоронят без лишней помпы, писала газета ВЗГЛЯД 8 апреля 2013 года: все распоряжения о прощальной церемонии Железная леди отдала заблаговременно, еще в декабре 2011-го. В Вестминстер-холл, чтобы попрощаться с Тэтчер, смогут прийти только ее близкие, депутаты парламента и специально приглашенные лица, среди которых монарх Елизавета Вторая, члены королевской семьи и крупнейшие государственные деятели эпохи 1970–1980-х. Единственным представителем России будет, судя по всему, Михаил Горбачев, предполагала в тот день The Sunday Times.

Британская печать любит проводить опросы об отношении аудитории к главам правительства Соединенного Королевства в ХХ веке. В этих опросах баронесса Тэтчер регулярно побеждает в обеих номинациях – и как «худший» и как «лучший» премьер прошлого века, опережая при этом даже Черчилля. В этом противоречии нет никакой загадки. Отношение к Тэтчер до сих пор служит поводом для раскола в обществе, а стало быть и признаком политических симпатий той или иной газеты. Если Тэтчер «лучшая» – значит, газета ориентируется на консервативную публику, сочувствует ее родной партии тори. Если «худшая» – значит, вокруг газеты группируется левая публика. Зато равнодушных к ее фигуре немного.

Десять лет в этот день полиции пришлось применить силу, чтобы прекратить гулянья под лозунгом «Хей-хо, ведьма умерла!» в пролетарских кварталах английских городов. В лондонском районе Брикстон манифестанты поднялись на крышу кинотеатра и сложили там из букв надпись «Маргарет Тэтчер мертва – ЛОЛ», сообщал «АиФ». Болельщики «Ливерпуля» горланили на улицах песню «Когда Тэтчер умрет, мы устроим вечеринку», написанную задолго до этого. Член парламента Джордж Гэллоуэй опубликовал пост, который заканчивался словами: «Пусть она сгорит в аду!»

Видимо, предчувствуя такие пляски на костях, Тэтчер и распорядилась провести траурную церемонию в узком кругу, избежав всенародного прощания. Что ж, она опять переиграла своих оппонентов.

Леопардовые туфли наследниц

Как же при всем при этом Железная леди трижды подряд выиграла выборы – в острой конкурентной схватке с лейбористами? И почему женщины, достигшие поста премьер-министра, так тщательно стараются ее «косплеить»? Это Тереза Мэй, которая пришла к власти в 2016-м, спустя три года после ухода из жизни Тэтчер, и Элизабет Трасс, очень ненадолго побывшая хозяйкой резиденции на Даунинг-стрит, 10, в прошлом году.

«Ни Терезе Мэй, ни Лиз Трасс не удалось даже приблизиться к своей предшественнице, – рассказывает гендиректор исследовательской компании Europe Insight Андрей Куликов. – Обе были настроены решительно, обе повторяли слова, сказанные когда-то Тэтчер, о том, что «леди не поворачиваются спиной – леди идут вперед». Однако не удалось. Оригинал остался неповторим».

Как писало РИА «Новости», пришедшая к власти без четкой детализированной программы и с одним из самых коротких предвыборных манифестов Маргарет Хильда Тэтчер, по словам современников, обладала необычайно четким видением необходимых шагов, мыслила стратегически и от принятых решений не отступала. Знаменитой стала речь Тэтчер на конференции консерваторов в октябре 1980 года. Тэтчер тогда обрушилась с критикой на осторожничавших политиков, не согласных с решительными действиями по оздоровлению «больного человека» Европы, как саркастично тогда звали Великобританию. «Вы разворачивайтесь, если хотите. Леди не разворачиваются», – стальным голосом отрезала Тэтчер, словно оправдывая закрепившееся за ней с легкой руки одного из советских журналистов прозвище Железной леди.

В основе внутренней политики Тэтчер лежали такие принципы: снижение налогов, резкое ослабление влияния профсоюзов, минимизация вмешательства государства в экономику. «Идеологический пласт, созданный за годы ее правления, до сих пор определяет курс консерваторов, – поясняет Куликов. – Как бы отдельные политики ни пытались увести партию в другую сторону, тори в итоге неизменно возвращаются к «тэтчеризму». Политика – вещь конъюнктурная, но влияние Тэтчер – фундаментально».

Британские профсоюзы так и не оправились от того ущерба, от ограничений, которые на них были наложены в 1980-е, добавляет эксперт. «Кабинет Риши Сунака следует той же линии, поэтому и подготовил законопроект, который ограничивает возможности для забастовок, – он хотел бы разрешить работодателям увольнять забастовщиков. Так что нынешний премьер действует в той же парадигме «силового подхода» по отношению к левым силам. Правда, Сунак все же долгое время вел переговоры с профсоюзными боссами, пытался с ними договориться, так что в этом смысле он ведет себя менее радикально, более прагматично, чем в схожих обстоятельствах вела себя Тэтчер», – считает британовед.

Это проявлялось даже во внешнем облике – в отличие от Тэтчер, Мэй одевалась порой безвкусно.

У Лиз Трасс тоже стиль был порой весьма своеобразный. Тэтчер же была сдержанной в выборе имиджа. Но ее и ситуация обязывала, она была первопроходцем. Женщине было сложно руководить в 1980-е такой страной, как Великобритания. Приходилось во всем проявлять определенную строгость – и в политике, и в стиле», – отмечает Куликов.

«Сейчас времена иные. Девушке можно считаться профессиональным политиком и при этом по вечерам ходить по клубам, выпивать и танцевать – как это делала, скажем, финский премьер-министр Санна Марин».

Как считается, что именно с легкой руки Тэтчер у женщин-политиков стало модным носить брошки «со смыслом». Этой традиции следует и глава Центробанка России Эльвира Набиуллина.

Крепкое рукопожатие

В сериале «Корона» есть сцена знакомства Тэтчер и Елизаветы Второй. В ответ на вопрос, возьмет ли новый премьер в свою команду других женщин, героиня Джиллиан Андерсон недоуменно вскидывает брови: «Конечно, нет, Ваше Величество! Женщины слишком эмоциональны для политики».

Неизвестно, состоялся ли такой диалог во дворце на самом деле. На публике Тэтчер не раз заявляла, что хотела бы видеть больше женщин в правительстве, но специально для этого ничего не делала: отсутствие прекрасного пола в своем кабинете она объясняла тем, что не видит никого, кто был бы достоин министерской должности: «Женщина должна подняться благодаря своим заслугам. Дискриминации быть не должно».

«В 1979 году в парламенте было меньше женщин, чем мужчин по имени Джон. Так что Маргарет Тэтчер, конечно, пробила стеклянный потолок», – говорит по этому поводу супруга экс-премьера Тони Блэра Шери, которую цитировал «Коммерсант».

Бывший постпред СССР в ООН Александр Белоногов вспоминает, как познакомился с британским премьером в 1989 году. «Она выступала на открытии сессии Генеральной Ассамблеи и после этого подошла поздороваться. У наших стран были тогда вполне приличные отношения, – говорит бывший дипломат газете ВЗГЛЯД. – Ее не зря называли Железной леди. Не могу сказать, что она была мужеподобной – вовсе нет, она была вполне женственной, но рукопожатие было твердое. Нельзя сказать, что дама просто протянула ладошку. Тэтчер держала себя так, как и полагалось главе правительства».

Вообще в тот момент лично Тэтчер чувствовала себя как политик на гребне успеха, добавляет Белоногов: «После победы в Фолклендской войне и Великобритания в целом считала себя очень уверенно на международной арене. Внутри страны лично Тэтчер тоже пользовалась авторитетом».

Возвращение к англосаксонским корням

Тэтчер сняла с британского общества постколониальный синдром – синдром покаяния за имперское наследие, считает бывший советник президента России, эксперт Фонда Собчака Сергей Станкевич. «Психологически она как бы восстановила старую Британию с ее глобальным апломбом. Одновременно Тэтчер перелопатила экономику страны, демонтировала почти весь социальный блок, который был встроен в политику правительства с подачи лейбористов», – сказал он.

«Опираясь на новую британскую фанаберию, Тэтчер согласилась вступить в Европейское сообщество, но на особых условиях. И все время, пока Британия оставалась в Евросоюзе, она стояла там особняком, и могла позволить себе то, что другим было запрещено. С годами Евросоюз, в свою очередь, окреп и начал ставить под сомнение этот набор британских привилегий, большинство из которых, кстати, даже не были закреплены на бумаге. Вот тогда и наметился раскол, который завершился Брекзитом», – отмечает Станкевич.

Маленькая победоносная Фолклендская война 1982 года помогла Тэтчер выиграть вторые выборы. «Но не только она. Во-первых, ее реформы принесли плоды – экономика королевства получила допинг, уровень жизни многих слоев общества вырос. Кроме того, авторитета ей добавило то, как круто она обошлась с ирландскими террористами. Сидевшие в тюрьме боевики ИРА объявили голодовку, предъявив властям список требований. Но Тэтчер не пошла ни на какие уступки и позволила террористам умирать одному за другим. Такой «железностью» в тот момент она привлекла на свою сторону большинство подданных», – полагает Станкевич.

Премьер Лиз Трасс старательно подражала Тэтчер, но выходило все очень карикатурно, иронизирует эксперт. «Трасс выступила с лозунгом создания «глобальной Британии» вместо «Великой Британии», но такая идея может превратиться в торпеду, которая подорвет сам британский корабль. Есть термин «имперское перенапряжение». Это может стать роковым. Если у страны недостаточно ресурсов для роли империи, то может возникнуть перегрузка», – пояснил собеседник.

Теперь Британия пытается найти новую идентичность уже не как европейское, а как англосаксонское государство – потому она и вступила в AUKUS, полагает бывший советник президента: «Для этого как раз возникла благоприятная среда – острейшая геополитическая конфронтация за новый миропорядок».

Ярко выраженная «антироссийская политика»

«Образ Железной леди, мне кажется, сослужил Терезе Мэй и Лиз Трасс медвежью услугу. Слишком сильно почитание Тэтчер в политической памяти английского правящего класса, чтобы всерьез были восприняты притязания Мэй и тем более Трасс на ее мантию», – говорит в интервью газете ВЗГЛЯД Алексей Громыко, директор Института Европы РАН, внук бессменного главы советского МИДа Андрея Громыко. – В случае Трасс попытка нарядиться в тэтчеровские одежды и вовсе стала выглядеть трагикомически».

По словам политолога, попытки преемниц Тэтчер «ухватиться за какие-то политические образы прошлого говорят лишь об отсутствии в последние годы у консерваторов новых больших и свежих идей». «Да и если заигрывание с Брекзитом при Тэтчер в целом воспринималось как часть политики по восстановлению высокого статуса Британии в международных делах, теперь всё, что связано с Брекзитом, большинство британцев, не говоря уже о континентальной Европе, воспринимают как ретроградство, утаскивающее страну в прошлое», – подчеркнул эксперт.

В качестве наследия Тэтчер в Британии оставалась монетаристская экономическая политика, но, возможно, при Сунаке она окончательно уходит в прошлое, добавляет Громыко. «Осталась концепция «особых отношений» с США, хотя по сравнению с временами Тэтчер асимметрия в этих отношениях в пользу Вашингтона значительно увеличилась. Осталась ярко выраженная антироссийская политика», – сетует эксперт.

Некоторые считают, что Тэтчер сыграла роковую роль в судьбе СССР, поскольку якобы подчинила советского лидера Михаила Горбачева своему гипнотическому влиянию. Это вздор, считает Елена Ананьева, руководитель Центра британских исследований того же института Европы: Советский Союз развалился прежде всего по внутренним причинам, а не по вине женских чар премьер-министра. «Как известно, Тэтчер высоко оценила Горбачева – как представителя нового поколения. Когда они познакомились в 1984 году, Горбачев еще не был генсеком. После знакомства английский премьер публично заявила: «С ним можно иметь дело». А другие западные политики к ее мнению прислушивались», – пояснила Ананьева.

«Новая советская верхушка придерживалась таких надежд: раз идеологические барьеры рухнули, то можно бы и объединиться с Западом. Не принимали в расчет, что геополитические противоречия все равно сохраняются», – подытожила эксперт.