"Отказывались от вакцинации целые селения"

Становление здравоохранения в Лаишевском уезде в середине XIX — начале XX века

Лаишевский район благодаря своей близости к Казани и живописным речным просторам славится большой притягательностью — недаром его облюбовала для жизни татарстанская элита. Сегодня муниципалитет активно застраивается, жизнь в нем бурлит и мало отличается от столичной, в то время как 100 лет назад это был тихий провинциальный уголок Казанской губернии. Его историю в своей монографии "Лаишевский уезд в середине XIX — начале XX века" рассказывает старший научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани, кандидат исторических наук Елена Миронова. Для знакомства с прошлым "казанской Рублевки" автор представила не только архивные документы органов губернского управления, но и мемуары представителей высшего сословия, письма, путевые заметки врачей и ученых. "Реальное время" публикует фрагмент исследования о становлении здравоохранения в уезде.

§ 2. Профилактика и лечение инфекционных заболеваний

В начальный период существования земства в медицинские работники низшего разряда набирали и людей без образования. К ним относились оспопрививатели. Статистические данные свидетельствуют о том, что из всех заболеваний наиболее распространенной была оспа, превосходившая по своим масштабам эпидемии тифа, кори, скарлатины и пр. Неслучайно профилактическая борьба с ней приняла массовый, систематический характер.

В первой половине XIX в. этот вопрос находился в ведении "оспенных комитетов", а в 1865 г. в связи учреждением земства перешло в ведение последнего: оно обучало добровольцев, снабжало оспопрививателей вакцинами. На данном этапе содержанием оспопрививателей и покупкой необходимых инструментов занимались сельские общества, а с середины 1870-х гг. все расходы уже полностью легли на земство.

До лета 1870 г. на весь уезд насчитывалось четыре оспопрививателя. За мизерное жалованье от земской управы они должны были ходить по деревням и зимой, и летом. В 1871 г. вознаграждение оспопрививателя в Лаишевском уезде составляло 40 рублей. В дальнейшем он ежегодно получал по 84 рубля и на разъезды — по 50 рублей. В 1874 г. в Лаишевском уезде работало пять оспопрививателей, в 1877 г. — шесть.

Изначально предполагалось, что непосредственное руководство за вакцинированием будет осуществлять врач, поэтому оспопрививателями нанимались люди без медицинского образования, владеющие только технической стороной дела. Однако врачи не могли заниматься постоянным контролем над их действиями, потому что были заняты терапевтической работой. Это имело негативные последствия. Так, проводимые ревизии отмечали некомпетентность оспопрививателей, которые будучи неграмотными, даже не могли самостоятельно заполнять ведомости, доверяя это волостным писарям. Часто оспопрививатели поддавались на уговоры жителей и за взятку не делали вакцину, тем самым снижая эффективность мероприятия. Кроме того, при существовавшем способе оспопрививания был высок риск заражения здоровых детей сифилисом. В последующем прививки ставили участковые фельдшеры под наблюдением врачей. Сумму вознаграждения рассчитывала управа по медицинским участкам и по числу привитых детей. Ежегодно на эти цели выделялось 200 рублей — по 3,08 копейки за привитого ребенка.

В начале ХХ в. установилась практика передачи обязанностей по оспопрививанию определенным специалистам. Так, в 1913 г. проведение вакцинации, согласно постановлению земского собрания, было возложено управой на особое лицо. Во 2 участке это была слушательница Московских женских курсов госпожа Иванова, всего она привила 1 095 человек, причем доля удачной прививки достигала 98,5%. Кроме того, в течение отчетного года при участии фельдшерского персонала произведена ревакцинация свыше полутора тысяч школьников. В 4 участке оспопрививание проводила слушательница Петербургского женского медицинского института М.В. Белькович. Поручение оспопрививания особому лицу позволило не отвлекать фельдшерский персонал от повседневной работы.

Вакцинирование производилось в специальных пунктах, которых в Лаишевском уезде в 1880-х гг. насчитывалось около полсотни. Для прививок назначалось время, удобное для крестьян, чтобы они не были заняты на сельскохозяйственных работах. Тем не менее не всегда сельские жители могли добраться до прививочных пунктов. Среди причин — отсутствие лошади, болезнь родителей, а иногда и сельское начальство просто не информировало людей о времени и месте проведения оспопрививания, поскольку не всегда сочувствовало данному мероприятию. По этой причине одним из пожеланий земских врачей было обязать сельских старост сообщать жителям о начале вакцинации.

Разъяснительная работа с населением была главным направлением всех мероприятий по борьбе с оспой. В народе укоренилось недоверие к врачам, и в частности к оспопрививателям. Об отношении крестьян к ним лаишевский земский врач Э.А. Витте писал: "Их обыкновенно гнали, более благочестивые родители откупали своих детей от печати Антихриста, — так крестьяне называют привитую оспу, только кое-где удавалось им произвести прививку".

Отказывались от вакцинации целые селения. Земский врач М. Никольский, анализируя трудности борьбы с эпидемиями, сообщал о том, как крестьяне, подозревая, что заразно больного односельчанина медики хотят отравить, тщательно скрывали его. С такими предубеждениями часто приходилось сталкиваться в татарских деревнях Ключищинской и Кибяк-Козинской волостей. Так, в 1909 г. в д. Уюте было 6 случаев заражения натуральной оспой с летальным исходом. В числе заболевших оказались подростки, привитые в младенчестве, что послужило для жителей доказательством бесполезности прививок, и они отказались от повторной вакцинации, указывая врачу на рубцы от предохранительной оспы. Очевидно было, что однократное оспопрививание дискредитировало в глазах населения сам принцип вакцинирования. И в вышеназванной деревне во время очередной прививочной кампании в селении Уют на вакцинацию был принесен только 1 ребенок. Подобная ситуация наблюдалась и в русских селах. Так, среди деревень, жители которых игнорировали вакцинацию, были Саконы и Остолопово. Крестьяне настолько "свыклись с этой болезнью, как будто с необходимым злом, что относятся к ней совершенно равнодушно, не требуя ни помощи, ни советов, стараясь по возможности скрыть".

Упорно отказывалось от иммунизации население раскольничьих селений. Так, жители с. Русский Ошняк и деревень Шумково, Монастырь постоянно составляли приговоры с отказом прививаться. Однако благодаря профилактическим мерам болезнь не распространялась за пределы деревень. Например, в 1872 г. в староверческой деревне Мельничном Починке появилась натуральная оспа и дошла до широких размеров, в соседних же православных и татарских деревнях, где детям была привита предохранительная оспа, эпидемии не было, несмотря на постоянные сношения жителей с зараженной деревней и на незначительное расстояние между ними. Но даже спустя десятилетия, несмотря на имеющееся налицо в Мельничном Починке большое число обезображенных оспой детей, подростков и взрослых, жители не желали делать прививки. Так, в 1910 г. в этой же деревне врачу 3 участка Н. Осипову удалось привить только пятерых детей.

Отметим, что некоторые семьи и хотели бы сделать прививку, но боялись упреков со стороны соседей, поэтому они были "не прочь от некоторого рода принуждения". Земский врач Витте выступал за принудительное оспопрививание, считая, что прививка только по желанию — это уступка невежеству и суеверию родителей. Единого мнения в медицинской среде по этому вопросу не было.

Долгое время оспопрививание не носило обязательный характер, и для пропаганды профилактики оспы приходилось прибегать к помощи авторитетных людей: непосредственно земской управы, мировых посредников, исправников, священников, волостных старшин, деревенских старост, помещиков — которые везде словом и делом были призваны помогать врачам, доказывая народу необходимость предохранительной оспы. Так, по решению земской управы, священники и муллы взяли на себя составление списков привитых детей. Помещики предоставляли телят бесплатно, мировые посредники, члены управы и исправник ездили по уезду, распоряжались о своевременной доставке телят в назначенные пункты. Ходатайство об обязательном характере оспопрививания лаишевское земство подало правительству в сентябре 1872 г.

Медикам постоянно приходилось экспериментировать со способами оспопрививания. Использовался детрит, который доставляли из Казани и даже Москвы и Санкт-Петербурга. И уже на месте этот материал совершенствовали. Но этот метод часто критиковали местные врачи, заявляя, что большие расстояния сказываются на свежести вакцины. Поэтому предлагали заменить на оспу, снятую с телят, хотя и у этого способа были недостатки, включая возможность заражения от животного. Последний вариант был разработан и внедрен в практику лаишевским земским врачом Э. Витте и позволил избежать эпидемий в уезде.

Но наряду с лаишевским способом оспопрививания широко использовался детрит, который благодаря разработчикам с каждым годом показывал все более удовлетворительный результат и постепенно вытеснил использование лимфы зараженных животных и тем более детей.

Как видим, земские врачи уделяли большое внимание профилактическим мерам, потому что предупредить болезнь легче, чем пытаться ее вылечить. Особенно в условиях, в которых находилась земская медицина, когда ощущалась острая нехватка кадров, не хватало мест в больницах, состояние самих лечебных учреждений было плачевным. Не во всех лечебницах имелись заразные отделения, но даже при их наличии требовался основательный ремонт помещения, чтобы в нем можно было держать пациентов. Медицинскому персоналу приходилось обслуживать огромные по численности населения участки, поэтому прививками удавалось охватить не всех. Например, при одном-двух приездах в год для оспопрививания часть жителей оставалась непривитыми, поэтому врачи просили нанять хотя бы запасного фельдшера, который мог бы ездить круглый год.

В целом лаишевское земство за 50 лет достигло значительных успехов в оспопрививании. Существенно повысилась квалификация медицинского персонала, стала более достойной оплата его труда. Местные врачи старались найти способы прививания, причем весьма удачно. Постепенно росло доверие со стороны населения, люди стали понимать пользу вакцинации. Были и негативные моменты. Прививание всех жителей уезда так и не было достигнуто, не хватало компетентных оспопрививателей, продолжали существовать предрассудки против мер, предпринимаемых земством. Но, как справедливо отмечал исследователь XIX столетия В. Ивановский, оспопрививание — единственная положительная из всех санитарных мер. Земство все же смогло добиться хотя и не полного искоренения оспы, но значительного снижения случаев заражения одной из самых распространенных болезней того времени.

Еще одним серьезным заболеванием, распространенным среди сельского населения, была трахома, которая вела к слепоте. На развитие этой глазной болезни влиял целый ряд условий, начиная от состояния лечебной помощи в данной местности до привычки лечиться. Если, по мнению простых людей, причина недуга была "от сглазу", то ученые-медики долгое время искали источники заражения. В XIX в. начались активные поиски трахоматозного микроба. В начале следующего столетия российским офтальмологом, профессором Императорского Казанского университета Е.В. Адамюком в целом ряде статей была высказана теория паразитарного происхождения трахомы. И дальнейшими исследованиями иностранных и российских авторов правильность этого взгляда была подтверждена. В быту инфекция передавалась через полотенце, постельное белье, воду для умывания, грязные руки. Поэтому антисанитарная обстановка создавала благоприятную среду для распространения заболевания: скученность и теснота жилищ, грязь, испорченный воздух, недостаток одежды и посуды, отсутствие бань и мыла, нечистоплотность и т.д.

Из всех губерний Российской империи по числу трахоматозных лидировала Казанская губерния. Так, по данным известного казанского врача-окулиста И.С. Кривоносова за 1913 г., 496 человек приходилось на 1 000 глазных больных. Для сравнения, в других регионах Волго-Камья это количество было в разы меньше: в Вятской губернии — 190,7, в Самарской — 115,1 и в Симбирской — 99,1 случая на 1 000 патологий органов зрения.

Учитывая серьезность заболевания и понимая, что на ранних стадиях лечения можно предотвратить развитие слепоты, земством принимались всевозможные меры борьбы с трахомой — от отправки глазных отрядов до открытия постоянных клиник. Такая лечебница была открыта доктором статским советником Иваном Семеновичем Кривоносовым в Лаишевском уезде в с. Шуран. При ней функционировала амбулатория для приходящих больных. Медицинский персонал составляли врач, фельдшерица и служитель. Хотя клиника была частная, но жалованье работникам выплачивало земство — в размере 300 рублей.

Лечебница работала только в летний период, однако за короткое время медицинской помощью удавалось охватить большое количество людей. Так, в 1907 г. зарегистрировано 78 стационарных больных и было произведено свыше 100 операций. Еще 695 человек лечились амбулаторно. При необходимости деятельность клиники продлевалась. Летом 1910 г. лечебница Кривоносова проработала в течение двух месяцев, начиная с 1 июня, а в связи с удаленностью Шурана от северной части уезда была осуществлена двухнедельная поездка в другое село — Казыли. Здесь со 2 по 16 августа было принято 1 423 больных, из которых 80 осталось на стационарное лечение.

Спрос на офтальмологическую помощь был настолько высоким, что пациенты приезжали сюда даже издалека, преодолевая расстояния до 40 верст. Так, в 1913 г. из самого Лаишевского уезда были 79 человек, из соседних Чистопольского и Спасского — 61 и 17, еще трое — из Чебоксарского и Мамадышского и 5 представителей из других губерний.

За лечением обращались в основном русские. Так, в 1913 г. их насчитывался 81 человек, далее следовали татары — 56 и новокрещены — 26 и лишь 2 чуваша. Это связано не только с преобладанием русского населения в Лаишевском уезде, но и с недоверием представителей других народов к русским властям в целом и врачам в частности.

К сожалению, в больницу приходили пациенты главным образом с тяжелой степенью заболевания, когда требовалось оперативное вмешательство, но полностью излечить уже было невозможно.

Одновременно И.С. Кривоносов был сверхштатным сотрудником Шамовской больницы. Известно, что он был женат на Елене Николаевне Миловской, у них родилось двое сыновей — Юрий (1904 г.р.), впоследствии актер одного из ленинградских театров, и Алексей (1906 г.р.). Иван Семенович умер в 1918 г. нелепой смертью — от заражения крови: в Сибири, где он был врачом в отряде красноармейцев, фельдшер неумело вскрыл ему фурункул…

К 1916 г., по всей видимости, клиника в Лаишевском уезде уже прекратила существование. И была открыта в Казани.

Поскольку основная офтальмологическая помощь оказывалась в уездных больницах, доктора стремились повысить уровень знаний по этому направлению. Земский врач Н.Ф. Осипов в ходе трехмесячной научной командировки в Казань обучался у известных офтальмологов — профессора А.Г. Агабабова, доктора И.С. Кривоносова и у В.В. Чирковского. А в глазной клинике при Императорском Казанском университете Осипов благодаря любезности д-ра Е.В. Адамюка, как он зафиксировал в отчете, получил возможность ознакомиться с различными приемами лечения и даже в качестве практического занятия провести операцию на глазах собак. Больницы в уездах не располагали всем необходимым оборудованием, поэтому врачи в ходе командировок обращали внимание преимущественно на те способы лечения, которые могли быть применимы в земской практике, не требуя специальных знаний и приборов. Осипов писал в отчете управе по итогам своей научной поездки следующее: "Много обращал внимания на лечение трахомы. Я помню, служа во 2-м участке, я был приводим в ужас от количества больных и слепых от трахомы среди населения 2-го участка. Глубокое впечатление произвел на меня доклад о трахоме уважаемого товарища д-ра Кривоносова, прочитанный на съезде земских врачей Казанской губернии. Достаточно сказать, что из доклада д-ра Кривоносова пришлось узнать, что по количеству больных трахомой Казанская губерния занимает чуть не первое место среди всей Европы. Меры же борьбы с трахомой очень слабы…" Далее в отчете Осипов приводит подробное описание всех приемов лечения трахомы.

В 1913 г. в Лаишевский и другие уезды были отправлены глазные отряды. Жители сопротивлялись. Например, в д. Большие Нырсы Лаишевского уезда от врачей и студентов требовали предъявления каких-то медалей. В Григорьевке — категорически воспротивились осмотру, и все убеждения оказались бессильны. Не имели результата даже увещания земского начальника: потребовалось содействие помощника исправника, прибывшего с целым отрядом полиции. Их решительность в этом деле послужила началом некоторого общего движения в Казыльской волости в целях недопущения трахоматозных отрядов в селения. Из татарской деревни Шадков Лаишевского уезда исследователям при первом посещении едва удалось "унести ноги". И осмотр смогли произвести только при повторном посещении в присутствии земского начальника. По причине таких затруднений приходилось иногда не доделывать работу, оставляя селение после осмотра нескольких дворов. Но чаще с грехом пополам удавалось довести дело до конца.

Недружелюбное отношение врачи объясняли ни чем иным, как низким уровнем умственного развития крестьянства. Но были и другие причины. Осмотры отвлекали крестьян от работы в поле. Хотя глазные отряды и старались приезжать в свободное от страды время.

Большую помощь в проведении осмотра могли оказать местные власти. Например, в соседнем Чистопольском уезде известны случаи, когда старосты просто рассылали приказы явиться в определенное место. Но были и прямо противоположные примеры, когда сельское начальство препятствовало осмотрам. Как, например, в Цивильском уезде один из старост уверял жителей, что врачи будут ставить на глазах кресты.

По итогам обследования лидировали по числу зараженных трахомой Чебоксарский и Цивильский уезды, за ними следовали — Чистопольский, Ядринский, Козмодемьянский. Далее следовал Лаишевский уезд.

Относительно образа жизни лаишевских крестьян врач В.П. Разумков отмечал в своих записках: "Население, несмотря на сравнительную бедность, живет много опрятнее, нежели в Чистопольском уезде…"

Тем не менее крестьяне Лаишевского уезда часто заражали своих соседей. Например, в Пестрецах, Кулаеве и Тогашеве трахома появилась из селений Лаишевского уезда, с которыми они граничили. А отсюда она распространилась вглубь участка — в Дертюли, Шихазду, Зайцевку, Шигалеевский Починок, Новое Шигалеево и затем уже переносилась далее путем родственных сношений между жителями и посредством Пестречинского базара, куда съезжались крестьяне из разных уголков губернии, заглядывая попутно в пивные, харчевни и т.п. Так, в Лаишевском уезде отряд работал с 1 июля 1911 по 1 июля 1912 г. Обследовав 81 селение, выявил 731 случай трахомы.

Болели семьями. Например, в д. Колкомерка Лаишевского уезда были две семьи крещеных татар Долговых, в одной все пятеро были поражены трахомой, а мать и двое детей были слепые. В другой семье — тоже всего пятеро были трахоматозны: домохозяин, его брат — на оба глаза, жена — на один.

Тем не менее, благодаря многолетним усилиям земства и его врачей в 1912 г. в Лаишевском уезде был самый низкий процент заболеваемости трахомой по сравнению с общегубернской статистикой — 5,4% против 17%.