Почему сегодняшние жизни ценятся больше будущих. Отрывок из книги "На 100 лет вперед"
За последние годы в интеллектуальную моду вошли идеи о том, что человечество следует рассматривать шире, чем заведено. Предпосылка у них общая: в будущем тоже кто-то будет жить, причем, вероятно, уже умершие и еще существующие люди — лишь малая доля от всех, кто когда-либо появится на свет. Самые радикальные оценки опираются на то, что человек как биологический вид сравнительно молод. Следовательно, впереди у нас сотни тысяч лет, а людей родится не в разы, а на порядки больше, чем в прошлом, — триллионы, десятки или даже сотни триллионов. Но ни в индивидуальных, ни в коллективных решениях это не учитывается, а зря. Хватит зацикливаться на квартальных отчетах для инвесторов и электоральных циклах.
В книге "На 100 лет вперед: Искусство долгосрочного мышления, или Как человечество разучилось думать о будущем" Роман Кржнарик рассуждает в том же ключе. В приведенном отрывке он пишет о дисконтировании. Суть в следующем. 100 рублей сегодня ценнее, чем 100 рублей через год, ведь, во-первых, инфляция обесценивает деньги, во-вторых, их можно было бы куда-то вложить и приумножить, в-третьих, остается риск в будущем не вернуть эти вложения. Ставка дисконтирования, которая упоминается в тексте, позволяет пересчитать стоимость денег в разные моменты времени и оценить доходность инвестиций. Как видно, это понятия из сферы финансов, но Кржнарик прикладывает их к политической сфере.
Темное искусство дисконтирования, или
Как мы превращаем будущих граждан в рабов
Дисконтирование — это оружие межпоколенческого угнетения, замаскированное под рациональную экономическую методику. Точно так же, как по мере удаления от человека кажется, что он уменьшается, дисконтирование уменьшает вес интересов людей будущего по мере их отдаления от текущего момента. Политики используют дисконтирование, чтобы взвесить затраты и выгоды долгосрочных инвестиционных решений. Если вы хотите узнать, насколько государство заботится о своих будущих гражданах, не стоит внимать сладким речам министров, просто взгляните на ставку дисконтирования. То, что вы увидите, может шокировать.
Поначалу аргумент в пользу дисконтирования кажется вполне разумным. Люди ценят вознаграждение, которое можно получить прямо сейчас, больше, чем то, которое ждет их в будущем. Мы предпочитаем положить в карман $2 000 сегодня вместо гарантий получить $5 000 через 10 лет. Дисконтирование возводит это временное предпочтение в принцип, согласно которому будущим благам придается меньшая ценность, чем нынешним. Возьмем государственную политику, связанную со спасением человеческих жизней в будущем, например инвестиции в здравоохранение. При ставке дисконтирования 2% одна сегодняшняя жизнь оценивается так же, как 2,7 жизни через 50 лет (рассчитывается как сложный процент: 1 × 1,02^50 = 2,7). Через 100 лет уже 7,2 жизни будут приравниваться к одной сегодняшней. Поднимите ставку дисконтирования, и относительная ценность будущих жизней резко упадет: 10%-ная ставка приравнивает одну сегодняшнюю жизнь к 117 жизням через 50 лет и 13 781 жизни через 100 лет (1 × 1,1^100 = 13781). Таким образом, при ставке дисконтирования 10% правительство предпочтет спасти одну жизнь сегодня, чем инвестировать ту же сумму в спасение почти 14 000 жизней через 100 лет.
Какое отношение все это имеет к межпоколенческой справедливости? За последние 100 лет дисконтирование стало частью не только сферы финансов и бухгалтерского учета, но и процессов принятия политических решений в самых разных областях — от общественного здравоохранения до изменения климата. В настоящее время правительства часто принимают решения об инвестировании в больницы, транспортную инфраструктуру или новую систему защиты от наводнений, используя дисконтирование при расчете соотношения будущих выгод от подобных проектов и текущих затрат. Ставки дисконтирования, которые при этом применяют (обычно 2–4%), могут показаться не очень высокими, но их вполне достаточно, чтобы инвестиции были признаны неэффективными, поскольку отдаленные выгоды (50 лет и более) становятся незначительными.
Рассмотрим проблему дисконтирования на примере спорного решения правительства Великобритании в 2018 г. отказаться от финансирования первого в стране проекта по использованию энергии приливов в заливе Суонси. На проект возлагались большие надежды, особенно с учетом того, что на Великобританию приходится примерно 50% европейского потенциала приливной энергии, а на внутреннем рынке этот источник способен покрыть до 20% потребностей страны в электроэнергии. Правительство обосновало свое решение тем, что приливная энергетика менее рентабельна, чем альтернативные варианты, например атомная энергетика, но, как сразу отметили критики, анализ затрат и выгод по методу дисконтирования не учитывал ни долгосрочные затраты на вывод из эксплуатации атомных станций и захоронение радиоактивных отходов, ни выгоды 120-летнего приливного проекта после первых 60 лет. Включение этих долгосрочных затрат и выгод в анализ могло бы склонить чашу весов в пользу развития проекта. Как объяснила мне генеральный директор Good Energy Джульет Дэвенпорт, одна из причин, по которой такие крупномасштабные проекты возобновляемых источников энергии с трудом получают государственную поддержку, заключается в том, что при относительно высоких начальных инвестициях их долгосрочные выгоды попросту не учитываются. В результате за нашу недальновидность предстоит расплачиваться будущим поколениям.
Возможно, в некоторых случаях дисконтирование оправданно, но должно ли оно играть доминирующую роль в принятии решений на уровне правительства, как это происходит сейчас? Одним из документов, поднявших этот вопрос, стал доклад 2006 г. под названием "Экономика изменения климата", подготовленный для правительства Великобритании экономистом Николасом Стерном, в котором он утверждал: последствия глобального потепления окажутся настолько значительными, что каждый год 1% мирового ВВП будет расходоваться на их смягчение. Стерн получил широкую поддержку за то, что придал вес интересам будущих поколений, применив необычно низкую ставку дисконтирования, которая в среднем составила 1,4%, по сравнению со стандартными 3% в расчетах других экономистов, таких как Уильям Нордхаус, или 3,5%, используемыми правительством Великобритании. Однако действительно ли это можно считать победой с точки зрения межпоколенческой справедливости?
На самом деле 1,4%-ная ставка равносильна признанию будущих поколений нашими рабами. Как так? Согласно печально известной статье Конституции США 1787 г. для расчета представительства южных штатов в конгрессе каждый раб-афроамериканец учитывался как 3/5 свободного белого человека. Давайте посчитаем, сколько потребуется лет, чтобы наши потомки достигли статуса рабов в соответствии с правилами дисконтирования или, другими словами, начали оцениваться как 3/5 человека сегодняшнего. При ставке дисконтирования 1,4%, как у Стерна, уже через 36,5 года с людьми начинают обходиться не лучше, чем с рабами: их интересы оцениваются в 60% от наших с вами. При ставке 3%, используемой сегодня многими правительствами, результаты еще более впечатляющие: будущие поколения оказываются "порабощенными" всего через 17 лет. Таким образом, интересы 100 человек в настоящем через 17 лет становятся эквивалентными интересам 60 человек, спустя столетие — 5 человек, а через 150 лет — одного-единственного человека. Почему мы относимся к нашим потомкам с таким пренебрежением? Дисконтирование — это яркий символ колонизации будущего, поскольку оно рассматривает будущее как безлюдную пустыню.
Не следует ли нам прекратить практику дисконтирования и начать одинаково относиться к интересам людей — независимо от того, когда они родились? Стандартный ответ на этот вопрос гласит, что дисконтирование всего-навсего отражает наши предпочтения: лучше вечеринка сегодня, чем пенсия завтра. Однако то, что в плане личных предпочтений мы выбираем настоящее, не оправдывает характер коллективного отношения к будущим поколениям. Какое право мы имеем умалять ценность, которую потомки будут придавать своей жизни и благополучию? Другой ответ, часто встречающийся в учебниках по экономике, состоит в том, что дисконтирование оправданно, поскольку экономический рост и технический прогресс обеспечат будущие поколения более эффективными и более дешевыми средствами решения таких проблем, как изменение климата, поэтому нам не следует инвестировать слишком много в оказание им непосредственной помощи. Однако такая позиция выдает желаемое за действительное, поскольку основана на том, что рост будет продолжаться десятилетие за десятилетием, даже после того, как начнут сказываться последствия экологического кризиса. Можно с тем же успехом полагать, что, имея достаточно денег и технологий, наши потомки смогут запросто обратить вспять вымирание видов, таяние полярных льдов или бесконтрольное распространение генетически модифицированных вирусов.
Хотя на первый взгляд дисконтирование может показаться исключительно объективной технократической процедурой, как отмечает лауреат Нобелевской премии экономист Амартия Сен, оно неизбежно связано с оценочным суждением и потому должно стать "предметом публичных дискуссий". Изобретатель дисконтирования Фрэнк Рамси пошел еще дальше и в 1928 г. заявил, что дисконтирование благосостояния будущих поколений "не оправдано с этической точки зрения и указывает лишь на слабость нашего воображения". Это не означает, что дисконтированию в принципе нет места в процедурах оценки проектов — его нецелесообразно использовать при оценке долгосрочных экологических проектов, таких как приливная энергетическая система, или в случаях, когда существует вероятность необратимых и катастрофических рисков, которые не компенсируются никакими обещаниями экономического роста. Но для того чтобы доказать необходимость отказа от дисконтирования, мы должны привести убедительные доводы в пользу равенства поколений.
