об окончании «периода изобилия» в Европе

«Рассуждая о «режиме свободы», за который придётся дорого платить, президент Макрон не мог публично признать, что, в отличие от природных катаклизмов, которые нельзя отменить, большинство из перечисленных им кризисов и проблем носят искусственный, рукотворный характер. Эти проблемы, включая потрясения на энергетическом рынке, нарушение цепочек поставок, закрытие производств и многое другое, созданы им и его партнёрами».

На фоне многочисленных сигналов о том, что корабль европейской экономики попал в сильнейший шторм, одним из проявлений которого стали обнародованные на днях данные Евростата о новом абсолютном рекорде инфляции в зоне евро, президент Франции Эммануэль Макрон сделал алармистское заявление о том, что худшее впереди.

Не раз взрывавший информационное пространство резонансными высказываниями вроде фразы о «смерти мозга НАТО», президент Макрон на этот раз фактически взял на себя роль могильщика концепции золотого миллиарда, а также теории государства всеобщего благоденствия (welfare state) и царивших на протяжении последних десятилетий во всех неблагополучных уголках афро-азиатского мира представлений о том, что «земля, текущая молоком и мёдом», — это не только Израиль, как сказано в Торе, но и объединённая Европа — ЕС, реализовавший неубиваемую «европейскую мечту».

И вот Эммануэль Макрон рискнул пойти против течения, предупредив, что не будет вам здесь больше ни молока, ни мёда, ни всего остального. Вернее, будет, но на всех не хватит. Каждый должен быть морально готов к тому, что не хватит ему. Потому что такие нынче лютые и непредсказуемые времена.

Открывая первое после летнего перерыва заседание Совета министров, президент Макрон заявил: «Я считаю, что мы живём в период потрясений. Мы переживаем — и это не этим летом началось, а в последние годы — закат того, что можно считать изобилием». «Период, который мы переживаем вместе с нашими соотечественниками, структурируется серией кризисов один хуже другого», — продолжал французский лидер.

В числе этих кризисов он упомянул потрясения в сфере технологичной продукции, «которая казалась постоянно доступной», нарушение цепочки добавленной стоимости, нехватку «технологических материалов», «конец изобилия земель и даже воды», природные пожары, бушующие во Франции этим летом, засуху, ситуацию в сфере безопасности как во Франции, так и за её пределами. Вдобавок скороговоркой были упомянуты даже «изменения в Мали», которые вынудили Францию реорганизовать свои силы в зоне африканского Сахеля, ну и конфликт на Украине.

Список был длинный, и министрам французского правительства, наверное, в этот момент даже могло показаться, что это перечисление будет продолжаться бесконечно.

Однако, нагнав жути, президент Макрон ведь должен был выйти на жизнеутверждающий финал. В его речи этот финал оказался таким: «Мы должны говорить открыто о том, что наша свобода, режим свободы, в котором мы привыкли жить, имеет цену. И иногда, когда требуется его защищать, предполагаются жертвы. Я надеюсь, что в ближайшие недели и месяцы мы сможем подтвердить очень сильное единство правительства, сил большинства вокруг курса, который позволит нам укрепить наш суверенитет, нашу французскую и европейскую независимость».

То есть весь смысл этого программного монолога состоял в том, что тяготы и лишения неизбежны, через них придётся пройти, чтобы не задохнуться — не потерять сам воздух, которым со времён Французской революции дышит республика. Воздух свободы. А «жёлтые жилеты» теперь должны понять, что их протесты неуместны и аморальны. Время такое, ребята, очнитесь, какие могут быть претензии и вопросы к власти. Если кто-то никак не может без того, чтобы не покричать и не помахать руками на улицах Парижа, — пусть надевает не жёлтый, а жовто-блакитный жилет и идёт на бульвар Ланн к российскому посольству.

Ставший президентом Франции, но не её философом, Эммануэль Макрон тем не менее время от времени испытывает потребность показать, что он не просто госслужащий в костюме с иголочки на высшей государственной должности, не просто бесцветный функционер эпохи «технократических лидеров».

Выступление на заседании Совета министров — это замах на нечто большее. Учитывая прозвучавшие формулировки и выводы, чем это не попытка — пусть на бегу, в режиме рабочей встречи своего правительства, — но всё же попытка встать вровень с философами западного мира, которые на протяжении столетий предупреждали его о грозящих потрясениях.

На рубеже XVIII—XIX веков британец Роберт Мальтус ошарашил мир теорией о том, что неконтролируемый рост народонаселения может привести к снижению благосостояния и массовому голоду, и в определённом смысле предвосхитил появление своего соотечественника Джона Кейнса и кейнсианства, ставшего реакцией на Великую депрессию.

Обещавшая сделать мир всё более интегрированным, взаимозависимым, управляемым и устойчивым к кризисам, глобализация в начале 2000-х годов породила было надежды, что старик Мальтус безнадёжно устарел. Тогда показалось, что его превратившееся в историческое проклятие мрачное пророчество, сводившееся к тому, что всем никогда в этом мире не будет хорошо и кому-то обязательно должно быть плохо, со временем можно будет отменить. Именно тогда, в начале 2000-х, и расправила крылья идея европейской мечты и общеевропейского дома, построенного на земле молока и мёда, где несут свои чистые воды Рейн и Сена. Когда для глобализации прозвенел тревожный звонок в виде глобального финансового кризиса 2008—2009 годов. Помнится, в его колодец попытался заглянуть Фрэнсис Фукуяма, который что-то там писал про «конец истории» и проблемы модели слабо регулируемого финансового капитализма, но потом крышку колодца предпочли захлопнуть и на дно не смотреть.

И вот сегодня, когда евро уже стоит меньше доллара, когда инфляция бьёт рекорды и происходит многое другое, чем забита новостная лента, которую уже страшно смотреть, на сцену вышел президент-философ Эммануэль Макрон — наш современный Мальтус, Кейнс, Фукуяма в одном флаконе. Да, ещё и Шпенглер с его «Закатом Европы». Вышел и вывалил из своего вместительного портфеля на стол кабинета министров все те угрозы и вызовы французам, о которых уже нельзя молчать.

Впрочем, это угрозы не только французам, но и золотому миллиарду человечества. Сегодня с него предательски слезает позолота, как сходит загар, приобретённый на Лазурном Берегу.

Рассуждая о «режиме свободы», за который придётся дорого платить, президент Макрон не мог публично признать, что, в отличие от природных катаклизмов, которые нельзя отменить, большинство из перечисленных им кризисов и проблем носят искусственный, рукотворный характер.

Эти проблемы, включая потрясения на энергетическом рынке, нарушение цепочек поставок, закрытие производств и многое другое, созданы им и его партнёрами. Они уже давно не занимаются управлением, требующим целенаправленной и последовательной черновой работы, внятной стратегии.

Им явно не до этого: это всё неинтересно, когда, по их мнению, рушатся устои привычного им мира. На палубе попавшего в шторм корабля они уже не капитаны, поскольку добровольно бросили штурвал. Неудивительно, что, призывая быть готовыми к жертвам для защиты «воздуха свободы», Макрон видит главную задачу в том, чтобы одержать экзистенциальную победу в битве с Россией. В этот момент, наверное, ему и хочется почувствовать себя философом, оракулом, а не бюрократом.

Пустившись в долгие рассуждения о мировых кризисах, французский лидер, разумеется, не мог сказать, что он — один из тех, кто эти кризисы не разрешает, а создаёт и множит. В итоге получилась смесь французского с нижепрожиточным.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.