Как земельные комитеты распределяли помещичьи луга и пашни крестьянам

Из истории крестьянского движения в Казанском крае в 1917 году

Как в результате двух с половиной лет войны из деревни вытянули до 40—50% рабочей мужской силы, взвинтили цены на жизненные припасы, лишили рабочего скота, сократили посевную площадь, снизили потребление — рассказывает в очередном очерке о крестьянском движении в Казанском крае в 1917 году историк-архивист начала XX века Евгений Чернышев. Ученый описывает бедственное положение сельчан, серия его статей представлена в книге "Народы Среднего Поволжья в XVI — начале XX века". Издание выпустил коллектив авторов Института истории им. Марджани*.

IV. В этот же период происходят захваты лугов и пашни одновременно. Преобладающее количество рассмотренных нами случаев падает на июнь и июль месяцы и распространяется на большее число уездов, захватывая Мамадышский, Цивильский, Тетюшский и Свияжский. Из громадного собрания архивных материалов мы приводим только такие факты, которые вскрывают ту или иную особенность движения. Вот пример захвата лугов и пашни в Цивильском уезде.

У помещика Герасимова в д. Зеленовке Макеевской вол. Цивильского уезда было 268 дес. лугов, которые он сдавал в аренду крестьянам дер. Н. Аба-Касы Тойсинской волости Ядринского уезда. 7 июня цивильские крестьяне дер. Климовой Хормалинской волости луга эти выкосили и сено увезли. Пока этот инцидент разрешался в различных инстанциях, пришло время обработки паровой земли, но желающих не было: климовским крестьянам она была, видимо, не нужна, а другие и не пытались, зная судьбу сенных покосов. Сам помещик считал свои права на землю утерянными и хлопотал о восстановлении их, опираясь главным образом на то, что пар имеет остаться незасеянным. Председатель Губернской Земельной Управы рекомендует Ядринской Зем. Управе "войти в сношение с уездным комиссаром о посылке солдат для восстановления прав арендаторов и привлечения виновных к судебной ответственности". Ядринская Управа однако не желает впутываться в это безнадежное дело и 17 июля отвечает отказом, мотивируя его тем, что земля, из-за которой идет спор, находится на территории Цивильского уезда. Но и Губ. Земельная Управа, получив этот ответ, не обратилась прямо к цивильскому комиссару или в цивильскую Зем. Управу, а послала бумагу с той же просьбой к губернскому комиссару. Может быть это было вернее, но почему во второй половине июля, а не в первой? Скорее же это ничто иное, как отписка, иллюстрирующая безнадежность и неуверенность в своих предприятиях.

Та же картина в деревнях Чебоксарского уезда. 18 июня Чебоксарский Уездный Земельный Комитет рассматривал пять прошений от 91 хозяина деревень Идельмеси (Покровской вол.), Атиков (Богородской вол.), Байгуловой, села Байгулова (Никольской вол.) и заявление крестьян дер. Решетниковой Богородской волости, о предоставлении им права покоса лугов, "арендованных у землевладельца Жомини" близ дер. Козловки, по определению протокола заседания. Вместе с тем в этом заседании рассматривались два заявления управляющего имением В.Н. Смирнова "с ходатайством о разрешении ему произвести покос лугов, принадлежащих экономии Жомини, приблизительно до 590 возов для поддержания хозяйства экономии и о разрешении ему вспахать под паровое поле из общей площади (в 100 десятин) 20 десятин".

Из этих заявлений мы видим, что управляющий помещика Жомини уже потерял возможность распоряжения землей и просит у Комитета 590 возов сена и 20 дес. парового поля. Следовательно, еще раньше июня месяца крестьянские власти указанных волостей взяли на себя заботу о распределении земель Жомини как тех, которые находились в непосредственной обработке помещика, так и тех, которые были сданы в аренду. Большинство арендных договоров было нарушено, иначе арендаторам не было бы смысла ходатайствовать перед Уездным Комитетом о предоставлении им в аренду тех земель, которые у них уже были в аренде. Тем более такое заключение вполне вероятно, что Комитет постановил: "Поручить Богородскому Волостному Исполнительному Комитету расследовать подробным образом сколько у Жомини парового поля и лугов, кому все это сдано, сдают ли арендаторы другим лицам и сколько сдают земли, сколько земли и лугов у просителей и прежних арендаторов". В заявлениях фигурируют лишь "прежние арендаторы", а при обсуждении были, видимо, и новые "просители", которые, можно сказать определенно, уже и получили в революционном порядке все земли Жомини, включая и сданные землевладельцем в аренду. Захват лугов и парового поля в половине июня месяца — уже совершившийся факт, пока еще не закрепленный постановлением волостных органов, но говорящий вполне убедительно о ликвидации крупного помещичьего хозяйства и кулацкой или товарной аренды помещичьих земель.

Правда, не всюду так решительно проводилась экспроприация земель. Были случаи и иного рода и в том же Чебоксарском уезде; об этом говорит следующий эпизод.

Арендаторы луговой земли помещика д. Обиковой Чебоксарской волости Вотчала гр. Е. Иванов, В. Кондратьев и др. (по-видимому, из крестьян) указывали Чебоксарскому Земельному Комитету, что "крестьяне соседних селений намерены от них отобрать [луга] и разделить между собою". 18 июня Комитет вынес такое постановление: "обследовать вопрос, сколько на всем пространстве лугов Вотчала получается сена на одну косу каждого арендатора и пригласить к этому Вотчала и арендаторов для указания лугов. Явку Вотчала признать необязательной. Потребовать сведения, нет ли у арендаторов еще лугов и сколько лугов своих надельных и у новых просителей. Кроме того, вне очереди о пахотной земле того же Вотчала постановлено: предоставить Вол. Земельному Комитету собрание сведений и ответить о том, кто сколько арендует у Вотчала пашни, сколько имеют своей земли новые просители". Этот полный текст постановления Комитета раскрывает нам форму эксплуатации помещиком своей земли: мы видим что и луга, и пашня сдавались в аренду, если не целиком, то частью. Арендаторы, как можно усмотреть из текста, возбуждали против себя недовольство крестьян и последние у них отнимали землю; так что аренду вполне определенно можно считать отнюдь не продовольственной, а товарной и кулацкой. Уездный Земельный Комитет, имея это в виду, своим решением оттягивает переход земли Вотчала крестьянам, требуя различных сведений через волость и тем самым пытаясь протянуть дело до Учредительного Собрания. Вполне очевидна покровительственная политика к помещику и его арендаторам-кулакам, но можно сомневаться, чтобы крестьяне успокоились на этом решении Комитета.

Но в большинстве случаев Земельные Комитеты должны были приступить к планомерному распределению помещичьих лугов и пашни крестьянским обществам. В качестве примера приведем таблицу распределения земли в Посадской волости Чебоксарского уезда, составленную на основании протокола Земельного Комитета от 27 июня.

Особого внимания заслуживают события в с. Косякове той же волости Свияжского уезда в конце июня и начале июля месяца, где произошел захват всего имения и развернулись внутрикрестьянские классовые взаимоотношения, между кулацкой и бедняцкой его группами с непосредственным участием большевиков на стороне последней.

Как и всюду, с образованием Комитета Общественной Безопасности в Косяковской волости, имение помещика Филлипсона было взято на учет. Этот учет был далеко не фиктивный и для помещика очень чувствительный. Так, напр., когда он задумал вырубить 1,5 десятины дровяного леса из собственной дачи при селе Косякове, Комитет 20 июня вынес постановление — не разрешать порубку. Это, хотя и возбудило протест Губерн. Земельной Управы от 18 июля, но безрезультатно, т. к. после получения постановлений Свияжской Уездной Земельной Управы от 18 и 19 июня, что в Волостном Комитете уже было рассмотрено 25 июня. Комитет чувствовал себя полным хозяином имения и вынес постановление 1) оставить помещику одну корову, 2) рабочих лошадей отобрать и предоставить безлошадным солдаткам во временное пользование, 3) луга сдавать за деньги, а не издельно. Но провести целиком это постановление в жизнь не удалось, т. к. обострились на этой почве крестьянские взаимоотношения. Последние, видимо, были натянуты вследствие того, что не осуществлено полное размежевание функций с Земельным Комитетом: это выяснилось в особенности после 25 июня, когда в комитете Общественной Безопасности был отставлен от должности председателя М.П. Пименов, как имевший "свой купленный участок земли", а на его место выдвинут Низамутдин Шафигуллин. Такой смены в это время не было в Земельном Комитете и тем естественнее обострение отношений кулацкой и зажиточной части населения к бедняцкой и середняцкой. Антагонизм между классовыми группировками крестьян в Косяковской вол. к 8 июля достиг своего апогея и отразился в заявлении от военных делегатов Ковалевского и Шатского в Совет Раб. Солд. и Крест. Депутатов. Торопливо и незатейливо, но в сильных и сочных выражениях они описывают происходившее.

"Заявляю, в Косяковской волости крестьяне разбились на две части и вот враждуют между собой". Село Бежбатман и дер. Киреево, руководимые депутатом от Сов. Крестьянских Депутатов Николаем Гордеевым, "вооружились против 18 деревень". Гордеев и его "слепые и жалкие крестьяне совершенно забылись: они сами по себе начинают самоуправничать, буйствовать и производить всевозможные насилия, как, напр., отбирать землю, луга, не дают жать рожь, сено косить и т. п.". И эти "жалкие и слепые предатели гонят всех крестьян других сел и деревень с полей и лугов". Выезжает крестьянин в поле, а они его "изобьют и прогонят, а в дальнейшем грозят убийством". Пробовали делегаты разговаривать "с этой бандой", как они называют крестьян указанных двух деревень, но неудачно, "не удалось крестьян необузданных успокоить" Учредительным собранием, "больше стали кричать "теперь воля, свобода!" На Ковалевского кричали, даже избить и арестовать собирались, говоря "ты тоже буржуй, подкупленный". Делегаты, потерпев неудачу в переговорах, решили обратиться в Свияжск за содействием; оттуда явились председатели Продовольственного и Земельного Комитетов и команда солдат в 25 чел. с прапорщиком Рыбаковым. "Ну и что же?" — ставят недоуменный вопрос делегаты и отвечают тут же: "Бунтари остались при своем. Значит, они теперь думают, что они делают верно и правильно. И их не уняли, а дали им больше повода к разным самоуправствам и насилиям". А потерпевшие в свою очередь заявляли: "Если вы не уймете эту темную силу, то мы будем писать телеграммы на фронт в окопы сыновьям, братьям, мужьям и т. д. чтобы они ехали сюда защищать жалкие десятины от насильников".

Конечно, если многое можно считать преувеличенным, то во всяком случае самый факт борьбы двух лагерей остается во всей своей непосредственности. И что интересно, 9 июля состоялось заседание Вол. Земельного Комитета, на котором был избран совершенно новый состав и вынесено постановление в духе такового же Комитета Обществ. Безопасности от 25 июня: произвести опись у помещика Филипсона (вторую уже), "тотчас же раздать рабочих лошадей" беднейшим солдаткам, время поденной работы считать с 5 часов утра до 7 час. вечера с обеденным перерывом на 2 часа: на этом же заседании избрана и примирительная камера. Для июля месяца эти события, протекавшие под руководством представителей большевиков, чрезвычайно знаменательны.

Рядом с событиями такого калибра, многие жалобы помещиков оставались даже без рассмотрения. Так, у помещика М.Г. Уразгильдеева захватили крестьяне д. Нов. Ромашкиной Каргалинской вол. Чистопольского уезда паровое поле в 86 дес. оставив хозяину лишь 7,5 дес. а в Лаишевском уезде взято было у него же довольно значительное количество лугов крестьянами Шумбутской вол. дер. Тябердиных Челнов. Волостные Комитеты в обоих случаях не приняли во внимание интересы помещика, имевшего 30 голов крупного скота и 19 человек семьи, т. к. он часть, может быть и большую, сдавал в аренду, а самим же арендованные луга так даже целиком сдавал в аренду по частям. В правительственных учреждениях на его жалобы никто не обращал никакого внимания, и последнее свое обращение он направляет в Союз Сельских Хозяев, откуда его прошение переходит в Губернскую земельную Управу, но и там не вызывает большого внимания, несмотря на то, что Уразгильдеев не только говорит о своих интересах, но и крестьянских, перечисляя все неприятности и даже разорение некоторых их хозяйств. Мелкопоместный, но татарин и не дворянин, не мог снискать к себе внимания даже у новой буржуазной власти, а крестьянские интересы и совсем не занимали революционные правительственные учреждения.

Нижеприводимый случай захвата земель в Тетюшском уезде иллюстрирует с очевидностью ликвидацию земельных порядков феодального типа, установившихся более сотни лет назад в крепостную эпоху, когда захват земель у крепостных крестьян и даже государственных не считался каким-либо правонарушением.

13 июля было решено сельскими приговорами села Пролей Каши, Богдашкина и д. Поповы "передать в распоряжение Вол. Земельного Комитета захваченные пахотные земли у землевладельцев Бурундуковской волости Буинского у. Симбирской губ. при с. Жукове Н.Н. Серебрякова. П.С. Лапаева и К.Е. Санина, луговые угодья, купленные при содействии Крестьянского Поземельного Банка Кошкинским обществом Бурундуковской вол. и Удельно-Нечасовским земельным товариществом Колунецкой вол. Тетюшского уезда". Захват, совершенный из-за малоземелья пролей-кашинских крестьян еще до учреждения Земельных Комитетов, скорее всего в апреле месяце с открытием полевых работ, положил конец существованию узкой ленты земель Буинского уезда, пролегавшей по территории Тетюшского уезда. С открытием Земельных Комитетов надо было легализировать этот захват, и 18 июля Пролей Кашинский Вол. Зем. Комитет не только сам утверждает его, но и оправдывает как малоземельем, так и исторической справкой о том, что до 1813 г. вся захваченная земля принадлежала тем деревням, которые лишь 104 года спустя смогли возвратить ее от захватчика же нач. XIX столетия, неизвестного помещика, от которого потом перешла к помещику Еремееву. Кроме того крестьяне находят, что нынешние помещики "особенной нужды в этой земле не ощущают", хотя и отказались передать ее добровольно. Земельный Комитет, утвердив захват, решил его закрепить посильнее, и чтобы не было аннулировано постановление, послал его на утверждение в Совет Крест. Депутатов. Исполнительный Комитет последнего утвердил постановление и направил его в Губ. Земельную Управу, которой ничего иного не оставалось, как принять в сведению.

Все вышеприведенные примеры подчеркивают общую линию Земельных Комитетов в духе практики комитетов Общ. Безопасности. Но местами во второй половине июля месяца оставались в Земельных Комитетах лица, явно буржуазного лагеря, проводившие политику правительства, а в личном творчестве проявлявшие узкий взгляд "муниципализации" земли. События в татарский деревне М.-Кирмени Мамадышского уезда служат тому неоспоримым доказательством.

Мало-Кирменское сельское общество уже 25 мая составило приговор с ходатайством перед уездным мамадышским комиссаром "о дополнительном наделении общества пахотными, луговыми и земельными угодьями из земель, принадлежащих землевладельцам Алкиным, Куянову, Белову, Музлову, С.Шакирову и мурзам дер. Старого Завода". Только 13 июня комиссар передал это ходатайство в волостной земельный комитет, где оно пролежало еще целый месяц и только 10 июля было рассмотрено. Причина такой длительной задержки в волости из постановления не выясняется, но можно определенно допустить, что сельское общество реализовало свое ходатайство, не дожидаясь решения, вполне самостоятельно. Волостной Комитет согласился и удовлетворил ходатайство сельского схода, причем указал, что норма прирезки земли не должна превышать норму землепользования, которую имеет установить Учредительное Собрание. Это по существу ничего не говорящее добавление дополнено еще другим, но более определенным, о том, что помещичьи земли, "как примыкающие к угодьям волости и входящие в район здешней волости, ни под каким видом не должны быть делимы между другими волостями". Ориентировка Волостного Комитета на Учред. Собрание позволяет решить, что состав Комитета не особенно сочувствовал захватам, но был не чужд проявить свою мелко-буржуазную натуру в стремлении воспользоваться землей, если уж она у помещика отнята, исключительно в интересах своей деревни и самое большее — в пределах волости. Личный состав комитета старался удружить и помещику, в особенности когда, напр., Алкин сам передал в Комитет землю, от которой отказались его арендаторы. Комитет назначил арендную плату в 7 рублей с десятины с обязательством внести ее ни в Комитет, ни в Казначейство, а помещику Алкину. Но чтобы хоть отчасти проявить себя преданными интересам малоземельного крестьянства, они добавляют в своем постановлении: "При этом предупредить имеемых быть арендаторов, что оную землю они должны обрабатывать в свою пользу, но ни под каким предлогом не передавать оной самовольно в аренду другим лицам"; рекомендуя взять землю Алкинскому обществу, Комитет второй раз подчеркивает, что если оно от аренды откажется, то "подыскать нуждающихся в земле лиц в других селениях волости, но ни в коем случае не допускать к аренде оной лиц, происходящих из других волостей и ведущих там хозяйство".

* Редакционная коллегия: доктор исторических наук И.К. Загидуллин (научный редактор), кандидат исторических наук И.З. Файзрахманов, кандидат исторических наук А.В. Ахтямова.

** Из истории крестьянских движений в Казанском крае в 1917 году. (Очерк третий по архивным материалам). Часть 3-я.

Доклад, читанный в общем собрании Общества Археологии, истории и этнографии 6 ноября 1927 года.

Опубликовано в издании "Известия Общества археологии, истории и этнографии" (Казань, 1928. Т. 34. Вып. 1/2. С. 4–98).