Глава ФПА: «Живёт Зорькин в здании Сената, от такой жизни можно заскучать»
Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин допускает возрождение в России смертной казни. Об этом он написал в своей книге «Конституционное правосудие: процедура и смысл». По мнению Зорькина, отмена смертной казни стала в своё время уступкой несвойственному отечественному правосознанию пути. Президент Федеральной палаты адвокатов Юрий Пилипенко в интервью NEWS.ru объяснил почему, скорее всего, смертную казнь не отменят, что изменится для адвокатов, если всё же мораторий будет снят, а также с чем, по его мнению, на самом деле связано заявление главы Конституционного суда.
— Что вы думаете насчёт размышлений в статье Зорькина?
— Валерий Дмитриевич — очень интересный, думающий человек, который привлекает внимание к своим оригинальным рассуждениям. Недавно он рассуждал о крепостном праве, чем тоже многих удивил. Если говорить о себе, то я — адвокат, человек гуманной профессии и не приветствую отмену моратория. Удивлюсь, если кто-то из моих коллег будет приветствовать. Тем более что это не просто эмоциональное отношение к ценности человеческой жизни. Есть расчёты о том, что наличие смертной казни не снижает преступность. Зато она даже в некотором смысле развращает общество. Странно, что Валерий Дмитриевич не обратил внимание на эти исследования, которые ещё никем не были опровергнуты.
— Однако вернуть смертную казнь — это значит выйти из ОБСЕ. Разве кто-то будет это делать ради снятия моратория?
— Вы правы насчёт ОБСЕ. Однако, я думаю, всем очевидно, что сейчас и в последние годы хорошие отношения с Западом для России — не та ценность, за которую мы готовы бороться несмотря ни на что. Об этом говорят все, от президента до рядовых граждан. Тем не менее, думаю, что, выходя с подобными заявлениями, Валерий Дмитриевич просто решил обратить внимание на себя. Живёт он в Питере, в здании Сената, и от такой жизни можно заскучать, а сейчас, смотрите, журналисты пишут, звонят, интересуются. При этом он — умный человек и талантливый юрист, со своим видением, на которое имеет право.
— Ничего кроме разговоров за заявлением не стоит, получается? Не стоит ожидать какой-то серьёзной работы по снятию моратория?
— Хотелось бы в это верить. Есть же пример: когда он заявил о «скрепоностности» крепостного права, его никто не стал восстанавливать. По крайней мере в очевидном варианте. Надеюсь, тут будет так же.
— По вашим словам выходит, что это всё просто ради пиара.
— Надеюсь, что так и есть. Валерий Дмитриевич печатает программные статьи каждый год, и всё время в них есть какие-то громкие и интересные предложения или размышления. Однако в данном случае, как я уже говорил, хочется, чтобы они только размышлениями и остались. Мы знаем про процент неправильных приговоров по смертной казни, помним нашу историю, как у нас это было.
— В таком случае, как вы считаете, не вредит ли Зорькин репутации суда и юриспруденции, делая заявления, которые ни к чему не приводят?
— Это так кажется с вашей перспективы. Очень многие, наоборот, приветствуют такие заявления, считают, что много похожего нам не хватает. Сейчас настроения такие. Недавняя ликвидация «Мемориала» (Минюст признал организацию иностранным агентом, а суд ликвидировал по иску Генпрокуратуры. — NEWS.ru) в эти настроения вписывается и так далее. При этом, повторюсь, это его точка зрения, на которую он имеет право.
— Вы согласны с Зорькиным, что россияне поддержат снятие моратория?
— Каждый, кто знает нашу историю, понимает, что ценность человеческой жизни — это не самая высокая у нас ценность. К тому же, если не ошибаюсь, социологические опросы говорят, что россияне поддержат возврат смертной казни. Тут даже не стоит сожалеть или ругать кого-то, просто констатировать это как данность. В конце концов, чувство мести — очень привлекательное. Каждый второй фильм — про месть.
— Если смертную казнь вернут, как это изменит работу адвоката?
— Смертная казнь возможна только при суде присяжных, поэтому стоит ожидать, что таких судов будет больше. Я общался с коллегами, которые работали, когда высшей мерой наказания ещё была казнь, и они мне рассказывали о том, как их подзащитным выносили такой приговор. Для них это — очень тяжёлая история. Возврат смертной казни — это дополнительная моральная и психологическая ответственность на адвокате. Один из коллег мне рассказывал о том, что ему однажды удалось сменить в Верховном суде приговор со смертной казни на 20 или 15 лет. Рассказывал с большой гордостью. Ему уже под 80 лет, но он каждый раз рассказывает эту историю как новую.
