15 ноября 1991 года был дан старт российским реформам, главной целью которых стал переход от плановой к рыночной экономике. Президент РСФСР Борис Ельцин представил публично новое правительство, сформированное 6 ноября, назвав его правительством реформ и взяв на себя роль его главы. Перед этим он заручился поддержкой на все эти действия со стороны съезда народных депутатов. "Хуже будет всем примерно полгода, — сказал Ельцин на съезде. — Затем — снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами, а к осени 1992 года, как обещал перед выборами, стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей". Депутаты разрешили ему принимать необходимые для реформ законы президентскими указами в совмещать посты президента и премьера сроком на 13 месяцев. В качестве одного из своих заместителей — по вопросам экономической политики — Ельцин назначил малоизвестного тогда 35-летнего Егора Гайдара, заведовавшего прежде экономическими отделами в журнале "Коммунист" и газете "Правда". В тот же день, 15 ноября, Ельциным был подписан важнейший пакет из десяти указов и правительственных постановлений, призванный не только реализовать ключевые положения экономической реформы, но и смягчить ее последствия для слабозащищенных слоев населения. Этот пакет документов в обстановке секретности готовила на правительственной даче в Архангельском команда Гайдара. Горбачевские реформы, проводившиеся в СССР с конца 1980-х, не могли остановить сползание страны в кризис, а попытка государственного переворота и лишения Михаила Горбачева президентской власти в августе 1991 года застопорила процесс подписания нового союзного договора. Бывшие советские республики почувствовали слабость центра, их руководители все больше подумывали об уходе "в свободное плавание" и сосредоточении в своих собственных руках всей полноты власти. Дезинтеграционные процессы переводили проведение реформ в иную плоскость, Гайдар, связывавший прежде план реформы со "здоровым крылом" в самом КПСС во главе с Горбачевым, решил опереться на российские власти и на популярность Ельцина, вышедшего победителем в противостоянии с ГКЧП. Для этого необходимо было одержать верх в "битве программ". Программы реформ разрабатывались в то время самыми разными командами. Особой популярностью у прессы пользовалась программа "500 дней" академика Шаталина, Григория Явлинского и целого ряда других авторов, представленная в 1990 году. Она предусматривала поэтапную приватизацию жилья, земли, мелких предприятий, акционирование крупных предприятий и только затем либерализацию цен. Эта программа уже была с ходу принята Верховным советом РСФСР, на ее основе на какое-то время возник консенсус между Ельциным и Горбачевым, однако реализации этой программы воспротивился председатель Совета министров СССР Николай Рыжков, у которого совместно с академиком Абалкиным имелась собственная пятилетняя программа, "менее радикальная", более умеренная. В конце концов время ушло даже для "умеренно-радикальной" программы "500 дней", начинался продовольственный кризис. Мало у кого вызвали энтузиазм и программы премьер-министра СССР Валентина Павлова (еще до ГКЧП) и министра экономики РСФСР Евгения Сабурова. Собственную программу приватизации разрабатывало и реализовывало даже московское правительство. Гайдар был убежден, что в 1991 году уже ничего, кроме самых радикальных вариантов, не сработает, и пытаться искать новые чудодейственные рецепты бессмысленно. Его команда писала уже не программу как таковую, а сразу тексты указов, законов и постановлений. Помимо этого имелось лишь два кратких документа с инструкциями, расчетами и пояснительными записками — "Стратегия России в переходный период" и "Ближайшие экономические перспективы России". Первый документ как раз и определял курс на будущую экономическую независимость России — лишь при чисто политическом, но не экономическом союзе с другими государствами прежнего СССР, а второй — констатировал наличие трех кризисов, полученных в наследство от СССР, в условиях которых и предстояло отныне действовать, — инфляционного, платежного и системного. Подробная полноценная программа появилась лишь к лету 1992 года, когда рыночные реформы уже шли полным ходом. Если Явлинский до самого последнего момента упорно делал ставку на проведение реформ в рамках союзного государства и отказывался входить в российское правительство, то Гайдар уже нащупал свой рычаг в виде харизматичного Ельцина. Приходилось спешить еще и потому, что отложенные реформы грозили потерей темпа, разочарованием общества и возвращением к власти коммунистов. Лишь быстрые и необратимые действия могли гарантировать удержание власти и завершение переходного периода. "Перед страной стояла неимоверной трудности задача — перейти от плановой экономики, которая пришла в состояние негодности, продемонстрировав несостоятельность коммунистического эксперимента, к рыночной", — писал экономист Евгений Ясин. Команда молодых экономистов была привлечена к работе госсекретарем Геннадием Бурбулисом. Гайдар познакомился с ним во время событий, связанных с ГКЧП, выйдя вместе с институтскими коллегами из партии и явившись в Белый дом. Именно Бурбулис после долгих консультаций стал первым заместителем председателя правительства — Ельцина — и служил медиатором между ним и Гайдаром. Средний возраст собравшихся на даче в Архангельском младореформаторов — так их стали вскоре называть — составил 37 лет. Кроме Гайдара, там были Петр Авен, Андрей Вавилов, Сергей Глазьев, Алексей Головков, Виктор Данилов-Данильян, Константин Кагаловский, Андрей Нечаев, Владимир Машиц, Борис Салтыков, Анатолий Чубайс и Александр Шохин. Многие сразу или немного погодя займут места в правительстве и станут себя гордо и бесшабашно называть "правительством камикадзе" — и "делать, что должно, и будь что будет". То, что затевалось в России, старались не именовать "шоковой экономикой" по образцу того, что происходило в Восточной Европе. И обещали смягчать последствия целым рядом социальных программ. Однако по сути в основу "переходной экономики" была положена теория одномоментного введения элементов рыночной экономики с опорой на систему законов и регулирование в обществе, жившем ранее в условиях авторитаризма, сильной централизации производственных мощностей и государственной собственности на все активы. Один из первых опытов введения "шоковой терапии" состоялся в Западной Германии в 1948 году и тогда же подготовил "экономическое чудо" 1950-х, за ним последовали Чили при Пиночете 1975 года, Боливия во время борьбы с гиперинфляцией в 1985 году — тогда и был, собственно, запущен сам термин "шоковая терапия" — и посткоммунистические государства — ярким примером которых стали Чехия 1990-го и Польша 1989 года, принявшая так называемый план Бальцеровича. Либеральная "шоковая терапия" вызывала и вызывает большие споры, ее сторонники уверяют, что она помогает положить быстрый конец экономическим кризисам, стабилизировать экономику и подготовить почву для экономического роста, в то время как ее критики (такие как Джозеф Стиглиц) считают, что она способствует дополнительному углублению кризиса и вызывает излишние социальные бедствия. Есть мнение, что лучше придерживаться тактики таких стран, как Китай и Вьетнам, которым удалось избежать серьезных падений ВВП благодаря постепенным реформ. Не исключено, что то же самое могло произойти и в процессе косыгинских реформ в СССР середины 1960-х — с постепенным расширением действия хозрасчета на разных производствах. Однако для России 1990-х все эти щадящие варианты были уже неактуальны, ей грозил голод и хаос. Более того, гайдаровские реформы многие видные западные экономисты считали недостаточно "шоковыми", последовательными и единовременными. Со многими из этих упреков соглашался и сам Гайдар. Один из создателей теории Джеффри Сакс утверждал, что китайский опыт был вообще неприменим в СССР, поскольку в нем имелось уже слишком много городского населения, в отличие от аграрного Китая, где население можно было предоставить самому себе, не обеспечивая продовольствием. Сакс какое-то время был советником российского правительства наряду с экспертами МВФ, однако он покинул этот пост из-за того, что в России все шло вопреки его рекомендациям. "Главное, что подвело нас, — это колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями, — заявил он. — И, как мне кажется, российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства — служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей". Вместе с тем Сакс сугубо положительно оценивал действия и. о. главы правительства Егора Гайдара и противопоставлял его тем, кто пришел к власти позднее. А впоследствии он также упрекал западные страны в недостаточной поддержке демократической России: "Буш и Клинтон решительно не справились с задачей поддержки экономических реформ в России, из-за чего США не выполнили свою роль и упустили связанные с этим возможности. А расширение НАТО только усугубило ситуацию". Начало либерализации цен пришлось на начало января 1992 года, и сразу после этого они выросли в 3,5 раза. За 1992 год в России была зафиксирована гиперинфляция свыше 2500%. Наряду с ростом экономического неравенства и бедности это привело к распространению безработицы, ухудшению жизни многих слоев населения, избыточной смертности и повсеместной коррупции. Особенно сильно пострадали высокотехнологичные производства, ВПК и наука, многие высококлассные специалисты и ученые если и не лишились работы и не уехали за рубеж, то во всяком случае вынуждены были подрабатывать грузчиками, чернорабочими, таксистами и продавцами, испытывать унижения, неуверенность в правильном выборе профессии и упреки родственников. Однако при этом на прилавках действительно появились самые разнообразные продукты и произошел переход от плановой к рыночной экономике, возникли новые государственные институты: банковская и налоговая системы, таможенное регулирование и финансовые рынки. Происходила бойкая торговля с рук, появлялись уличные киоски, потом быстро заполнились и полки разросшихся магазинов, пусть и не всем эти блага оказались по карману. Многие сочли это экономическое чудо не долгожданным действием "невидимой руки рынка" и даже не предприимчивостью "челноков", привозивших дефицит из-за границы, а тем, что производимые в прежнем объеме продукты кто-то временно придержал на складах, ожидая заранее объявленной "либерализации цен". Так или иначе, но уже через год страна жила в иной реальности. На очередном съезде народных депутатов России, открывшемся 6 апреля 1992 года, случилось то, что Гайдар назвал "Первой фронтальной атакой на реформы". Развернулась борьба за дотации и кредиты промышленности и сельхозпредприятиям. На пресс-конференции 13 апреля Гайдар так разъяснял весь абсурд ситуации: "Совокупность требований, заявленных съездом, обрекает страну на гиперинфляцию, означает приостановку процесса приватизации и свертывание аграрной реформы. Предложения снизить налоги и одновременно увеличить социальные и другие выплаты невыполнимы и могут привести лишь к развалу финансовой системы". Правительство демонстративно подало в отставку, съезд вынужден был пойти на попятную, но взаимные компромиссы все больше замедляли реформы - и в конце концов привели к отставке Гайдара в декабре 1992 года.
