Трехсотлетие Российской империи проходит совсем незаметно

22 октября (по старому стилю, 2 ноября по-новому) исполняется 300 лет Российской империи. В этот самый день, после победы над Швецией в Северной войне и закреплении России на Балтийском море, царь Петр был объявлен императором Всероссийским и Отцом народа. Русь стала именоваться Российской империей. Известие это молча, не сразу, но и без особых возражений, было принято Европой.

Увы, 300-летие основания Российской империи проходит у нас совсем незаметно. Мы упускаем прекрасный шанс не только вспомнить о своем имперском прошлом, но и наметить контуры России будущего, всерьез поговорить о нашей идентичности. О будущем страны, которая стоит сегодня перед вызовами, едва ли уступающими тем, с которыми столкнулся в свое время Петр.

Нам оказывается сподручнее водить веселые хороводы вокруг химерических «потомков рода Романовых», обращающих сакральность царской власти в балаган, нежели серьезно размышлять о прошлом и будущем нашей страны. Мы всё так же «ленивы и нелюбопытны», как и во времена Пушкина. Неужели и громы революций не добудятся русского национального сознания?

Если уж мы ментально не дозрели до настоящего всероссийского празднества, посвященного Русскому триумфу, то до приуроченных к юбилейной дате научных конференций, выхода серьезных монографий, посвященных имперскому прошлому – неужели тоже нет? До чего же мы созрели? До свадьбы сомнительного потомка династии в Исаакиевском соборе, становящейся новостью гламурных хроник?

Быть может скромность в таких дела и правда добродетель? Что ж, само объявление России империей было обставлено достаточно скромно. Ареной исторического события стал Троицкий собор Санкт-Петербурга, где в торжественном собрании всего двора и при стечении многого народа после отслуженной Литургии был зачитан Ништадтский мирный договор, затем с проповедью-речью выступил Феофан Прокопович, напомнивший все выдающиеся дела и заслуги русского царя.

После чего канцлер граф Головкин в окружении сенаторов, подойдя к царю, торжественно просили его принять «титул Отца Отечества, Петра Великого, Императора Всероссийского». «Виват, виват, виват Петр Великий, Отец Отечествия, Император Всероссийский!» – трижды прокричали сенаторы. Клич этот подхватил весь собор, и народ, стоявший вне церкви. Затем «раздался колокольный звон, звуки труб, литавр и барабанов, пушечная и ружейная стрельба» (С.М. Соловьев).

Интересно понаблюдать и за тем, как Российскую империю признавали в Европе. Едва ли мы увидим здесь много расхождений с позднейшим временем. Первым, в ноябре того же года, Российскую империю признал прусский король Фридрих Вильгельм I. За ним свое признание удостоверил грамотой от 21 декабря Венецианский дож Иоанн Корнелий. За ними последовал ряд немецких земель и Нидерланды (май 1722), король Швеции Фредерик I (июль 1723). Дольше всех (что и не удивительно) тянули с признанием Русского имперского флага императоры Священной Римской империи, англичане и Османские султаны. Но и им, в конце концов, пришлось это сделать.

Мне же хочется указать на важнейшую, на мой взгляд, фабулу события. Казалось бы: что есть империя? Была да сплыла. До империи ли нам сегодня? Чай, есть дела поважнее: еще много людей за чертой бедности, демография, промышленность надо поднимать. Однако и вопросы демографии, и бедности, и промышленности упираются в конце концов в волю к жизни. А воля к жизни нации, народа – в цель его существования. Империя - это и есть связь со всем целым истории, а, следовательно, будущим. Никому еще не удавалось сохранить страну, нацию и народ, не являя перед ними ясные цели существования. Такую страну и такой народ вне ясной цели ждет неизбежный распад (что демонстрирует нам, например, распад советской империи).

Что же такое Российская империя? Какими смыслами жила она? Какие смыслы транслировала своего государствообразующему народу?

Это были Большие (с большой буквы) смыслы. Еще во времена Ивана Третьего Русь осознала себя Третьим Римом, восприняв свое духовное правопреемство от Византии. Право на которое давала, конечно, не только женитьба Ивана на принцессе царского рода Софье Палеолог, но, прежде всего, само греческое православие – та святыня, та ценность, ответственность за хранение которой с этого времени (после падения Константинополя) переходила к Руси. Да, Третий Рим – это не о национальном тщеславии, это, прежде всего, о великой ответственности.

Империя в христианском понимании – это власть истины (imperio - высшая власть, власть Всевышнего), следовательно, единственно легитимная. Империя может быть только одна: один Бог на небе, один император на земле. То, что Империя (еще в дохристианские времена Диоклетиана) была разделена на западную и восточную, сути дела не меняло. И эту суть дела не оспаривали ни Карл Великий, восстановивший западную часть Империи, ни Оттоны, императоры Священной империи германской нации, приложившие немало усилий к объединению двух частей Империи. Увы, безуспешно.

Лишь падение Константинополя под ударами турок остановило эти непрекращающиеся попытки. И – вызвало восхождение восточного Рима в лице Святой Руси. С объявлением Руси себя Третьим Римом, а затем – Российской империей, объединение мирового христианства, восстановление полноценной Римской империи вновь становиться возможным. Такие попытки предпринимались русскими царями. Самая яркая попытка такого рода – Священный Союз Александра. Мысль об объединении христианской Европы (против революционно-демократической заразы) никогда не покидала русские умы: вспомним «Выбранные места» Гоголя, мессианизм Чаадаева, или, например, проект Вл. Соловьева об объединении Европы под властью Русского царя и Римского папы.

То, что эти проекты оказывались утопичны, не говорит еще об их онтологической неправоте. Просто время им, возможно, еще не пришло. И если Россия вновь осознает себя империей, ей придется брать на себя и имперскую миссию. На этот раз миссию уже, скорее, Ковчега спасения: спасения остатков греко-римской цивилизации, остатков ее культуры, остатков христианского мира.