Личные лебеди Елизаветы II: о королевских птицах и особенностях их учета

Seigneur of the Swans ("Владычица лебедей") — один из многочисленных официальных титулов Елизаветы II, отражающий древнюю связь белоснежных птиц с институтом британской монархии. По словам Барбера, основанное на обычае право короля Англии владеть лебедями восходит как минимум ко временам Эдгара Миролюбивого (943–975). Особый статус лебедю, по-видимому, обеспечило сочетание благородного внешнего вида и неплохих гастрономических качеств молодых птиц. Веками британские монархи заявляли свое право на лебедей именно для того, чтобы те отправлялись на королевский стол, а в качестве особой милости король мог пожаловать или продать подданному право держать на прудах собственных лебедей и метить их личным клеймом, чтобы отличать их от условно диких птиц, принадлежащих монарху. Лишь три таких клейма из многих сотен существовавших используются до сих пор. Помечают птиц каждый год в конце июля, и иногда члены королевской семьи лично принимают в этом участие.

При этом королевской птицей считался и считается только лебедь-шипун (Cygnus olor) — обладатель ярко-оранжевого клюва c характерным горбом и S-образного изгиба шеи. Глава государства не может претендовать на желтоклювых лебедей-кликунов и малых лебедей. Оба вида водятся на территории Великобритании, хотя распространены меньше своих сородичей. Права монарха не распространяются и на черных лебедей (Cygnus atratus), которых начали завозить в королевство из их родной Австралии с конца XVIII века в качестве декоративных птиц.

"Право собственности на лебедей — запутанная тема, но я постараюсь подвести простой для понимания итог, — говорит Барбер, после чего начинает близко к тексту цитировать "Судебные отчеты" знаменитого юриста времен Елизаветы I (1533–1603) Эдварда Коука. — Монарх или, если угодно, корона имеет возможность заявить право собственности на любого непомеченного лебедя-шипуна в открытом водоеме на территории всего Соединенного Королевства, если того пожелает. В основном же эта прерогатива используется сейчас в отношении лебедей Темзы. Если бы Ее Величество захотела объявить своим лебедя в Манчестере, Бирмингеме или где бы то ни было еще, она могла бы это сделать, но по сложившейся традиции не делает. В порядке исключения я могу заявить это право от ее лица, если где-либо имело место жестокое обращение с птицей, а мы хотим привлечь правонарушителя к ответственности".

В наше время основной задачей обладателя необычной должности — королевский клеймовщик лебедей — является именно защита лебедей, популяция которых в Англии сильно сократилась в 60-х годах прошлого века из-за загрязнения водоемов свинцом от рыболовных грузил. За последние десятилетия ситуация значительно улучшилась, и, по приблизительным оценкам Барбера, сейчас в стране живет до 45 тыс. лебедей-шипунов, из них больше тысячи — на Темзе. Этому способствовал принятый в 1981 году закон о защите дикой природы, который наделяет лебедей статусом охраняемого вида и предусматривает тюремное заключение и штрафы за любые посягательства на этих птиц и их гнезда. Однако клеймовщик и его помощники по-прежнему пристально следят за ситуацией, рассказывают о королевских птицах школьникам и организуют красочную церемонию переписи лебедей-шипунов (Swan Upping).

Лебединая перепись

Проводя очередную инвентаризацию плавающего пернатого имущества Ее Величества, Дэвид Барбер каждый год в конце июля надевает алый с золотом мундир и капитанскую фуражку, чтобы в компании пары десятков дюжих мужчин совершить путешествие вверх по Темзе на весельных лодках c флагами, украшенными вензелем царствующего монарха. Маршрут королевской флотилии традиционно начинается на границе Большого Лондона и графства Суррей у Санберийского шлюза (о его устройстве не слишком лестно отзывался лирический герой книги Джерома К. Джерома "Трое в лодке, не считая собаки") и заканчивается близ Оксфорда — в древнем городке Абингдон (ему от Джерома тоже досталось). Обычно на то, чтобы преодолеть маршрут протяженностью почти 130 км, уходит пять дней, но в этом году из-за пандемии COVID-19 было решено ограничиться 80 км и четырьмя днями.

"Лучше, чем в прошлом году", — философски замечает Барбер, намекая на то, что в 2020-м перепись по той же причине не проводилась вовсе.

Английской традиции учета лебедей больше восьми веков и, по словам Барбера, в XIII столетии сама процедура выглядела примерно так же, как и сейчас, хотя тогда перепись вели чуть ли не на каждой английской реке, чтобы пометить птенцов, предварительно определив их хозяина по строгим и сложным правилам. Для разрешения споров даже созывались специальные суды — суон-муты.

Заметив на реке чету лебедей с выводком "гадких утят", покрытых детским серым пухом, флотилия окружает их, после чего птиц достают из воды, взвешивают и тщательно осматривают на берегу, чтобы понять, не стоит ли, например, показать слабого птенца ветеринару и не нужно ли помочь кому-нибудь освободиться от рыболовного крючка или лески, в которых птицы часто запутываются. Чтобы справиться со взрослой особью весом 12–15 кг и двухметровым размахом крыльев, нужна сила и определенная сноровка, но, как уверяет Барбер, со временем приобретается навык, и задача становится довольно простой. Помогает и то, что в середине лета молодняк еще не успел встать на крыло, а взрослые птицы, линяя, уже сбросили маховые перья, временно потеряв способность летать.

"Хотя по должности я и королевский клеймовщик, но королевских лебедей мы никак не помечаем. Такой вот парадокс, — усмехается Дэвид. — Единственное исключение — кольца Британского орнитологического треста, но они никак не указывают на то, кому лебедь принадлежит, и надеваются на птиц с сугубо научными целями".

Древние клейма

Однако лебедей в Соединенном Королевстве кольцуют не только орнитологи, заявлять собственность на птиц своим клеймом, нанесенным на стальное кольцо, могут наследники графского рода Илчестеров. На принадлежащей им земле в графстве Дорсет находится крупнейшая в мире искусственно поддерживаемая колония лебедей-шипунов, численность которой может доходить до 600 особей. Сейчас это туристическая достопримечательность, а раньше в природной лагуне лебедей на мясо разводили сначала монахи-бенедиктинцы, а затем английские аристократы.

Право клеймить птиц также сохраняют за собой Почтенная компания красильщиков и Почтенная компания виноторговцев — две из более чем 100 некогда могущественных торговых гильдий Лондона. Представители двух ливрейных компаний неизменно принимают участие в переписи на Темзе, помечая номерными кольцами птенцов, родившихся у принадлежащих гильдиям лебедей-самцов. Раньше метки оставляли на клювах птиц ножом — две черты означали, что лебедь является собственностью виноторговцев, а одна говорила о том, что им владеют красильщики. Обе гильдии, ставшие теперь благотворительными обществами, гордятся этим правом и сохраняют древнюю традицию, так как получили свои клейма еще в XV веке, когда британские короли начали законодательно регулировать доходный бизнес, которым стало разведение лебедей.

Известно, что при Генрихе III (1207–1272), приказывавшем подавать по сотне и более лебедей на рождественских пирах, продать откормленного птенца можно было за 10 шиллингов и купить на вырученные деньги корову с теленком. Также и налоги в королевскую казну порой взимались в лебедях. Однако в 1483 году простолюдинам и йоменам (мелким землевладельцам) запретили содержать лебедей, закрепив за птицами статус символа роскоши и редкого деликатеса. Таковыми лебеди в Англии и оставались примерно до конца XVIII века, когда со столов в богатых домах их вытеснили индюшки. Птицы из Нового Света были и проще в разведении, и вкуснее. К середине XIX века лебедь окончательно сдал гастрономические позиции, что связано и с зарождением природозащитного движения.

"Еще 50–100 лет назад лебедей хотя и редко, но все-таки ели, — признает Барбер. — Однако сегодня никто об этом даже не думает, а защиту вида гарантирует закон. Заверяю вас, лебедей не ест даже Ее Величество, что бы ни писали по этому поводу в интернете".

Немного о королевских "рыбах"

Как утверждают злые языки в Сети, Ее Величество в теории даже сегодня могла бы и лебедя съесть, и в тюрьме не оказаться, поскольку глава государства обладает иммунитетом от судебного преследования. А вот то, что пишут в интернете о сохраняемых Елизаветой II правах на некоторых обитателей моря — правда, за что ручается королевский клеймовщик. Еще при Эдуарде II (1284–1327) английский монарх формально закрепил за собой право на "королевских рыб", к которым были отнесены осетры, ныне крайне редко заплывающие в британские воды, а также киты, которых средневековые законотворцы записали в рыбы заодно с дельфинами и морскими свиньями. Король имел преимущественное право на голову, а королева — на хвост животного, за которое зачастую можно было выручить большие деньги.

Сегодня монарх не заявляет претензии на представителей отряда китообразных, однако закон порой все же приходится учитывать, например, когда киты или дельфины выбрасываются на берег и погибают. Так, в Шотландии от того, кому технически принадлежал бы мертвый кит, зависит то, кто будет отвечать за вывоз и утилизацию его останков. В Англии еще 1913 году корона передала все права и обязанности, связанные с выбросившимися на берег китами и дельфинами, ученым и профильным государственным ведомствам.

Курьез, заставивший вспомнить о статусе королевских рыб, произошел в 2004 году, когда рыбак Роберт Дейвис из валлийского Суонси случайно выловил 120-килограммового осетра и сперва даже не смог опознать редкую рыбу. Следуя традиции, он предложил улов Ее Величеству, однако в Букингемском дворце вежливо, но твердо отказались от заманчивого предложения, позволив рыбаку распоряжаться им по своему усмотрению. Однако попытку сбыть гиганта с аукциона пресекла полиция, предупредив Дейвиса о том, что продажа представителя охраняемого в стране вида грозит ему штрафом 5 тыс. фунтов или полугодом тюрьмы. В итоге королевская рыба, которой успели дать прозвище — осетр Стэнли, все-таки была доставлена в Лондон, где пополнила коллекцию Музея естествознания.

Юрий Михайленко