Как Петр Первый одержал первую большую победу над турками

325 лет назад, 29 июля 1696 года русское войско взяло, наконец, турецкую твердыню Азов. До того, как обратить усилия государства на Балтику, царь Пётр I пытался прорубить «морское окно» на юге. Какое значение это событие имело для противостояния России с Турцией, военных реформ Петра и для всей русской истории?

То, что Петр I первоначально пытался отвоевать выход к морю именно у турок, вполне естественно. Османская империя к тому моменту была уже старым врагом для России. Совсем недавно, в 1671-1682 годах, состоялась русско-турецкая война, в ходе которой османы пытались поставить под свой контроль Украину. Эта война, кульминацией которой стала героическая оборона Чигирина в августе 1677-го, принесла туркам лишь частичный успех, их наступление на север захлебнулось. В свою очередь, для России неудачей закончились крымские походы, предпринятые князем Василием Голицыным в рамках очередной (1686-1700 гг) войны с Османской империей, в которой Москва выступала частью большой европейской коалиции.

Петр Алексеевич, получивший с 1689-го всю полноту власти в государстве, извлек из неудач Голицына под Перекопом понимание трудности прямого удара по Крымскому ханству. «Чтобы непрерывно угрожать хану, необходимо было иметь опорный пункт в непосредственной близости от Крыма, обеспечить свободный выход в Азовское и Черное моря быстрых казачьих флотилий, набегов которых так боялись и крымский хан, и турецкий султан. Обладание Азовом обеспечивало России большие военно-политические преимущества», – пишет военный историк Вадим Каргалов. Направление следующего большого похода вырисовывалось, таким образом, вполне очевидным…

Неудачное начало

В феврале 1695-го был утвержден план кампании, предусматривавший нанесение двух ударов: основного – на Азов, и вспомогательного – на турецкие крепости в низовьях Днепра. К Азову выдвинулась армия численностью в 31 тыс. человек, в состав которой входили Преображенский, Семеновский, Лефортов и Бутырский полки, многочисленная артиллерия.

Однако русские генералы сильно недооценили численность турецкого гарнизона. Они не знали заранее и того, что османы провели крупномасштабные работы по укреплению Азова. Когда в июле русские войска приступили к сооружению лагеря под стенами крепости, турки тревожили их непрерывными вылазками, а из степи нападали отряды татарской конницы, крайне затруднившие подвоз снарядов и продовольствия.

Локальным успехом русских стало взятие казаками двух турецких «каланчей» (башен), вооруженных пушками и закрывавших судовой путь по Дону. Однако затем крупную подлость совершил голландский наемник Яков Янсен, перебежавший к туркам и указавший противнику слабое место русских позиций. В итоге турки вновь ударили большими силами на недостроенный русский лагерь – что привело к плачевным последствиям. «Стрельцы и солдаты рассеялись по полю и в паническом страхе, какого я в жизнь свою не видывал. Тщетны были все мои увещевания; я не отходил от редута, чтобы привлечь войско, но напрасно. Турки были меж тем все ближе и ближе и едва не захватили меня в плен, от которого я спасся помощию сына и одного рядового!», – сокрушался генерал Патрик Гордон.

Крупным просчетом русских военных логистов стало запоздание тяжелой артиллерии, способной пробивать стены. Невзирая на это, решились на штурм. Многоопытный Гордон увещевал: «Нельзя предпринимать штурм, не сделав предварительно пролома в крепостных стенах, не имея достаточно лестниц и фашин». Его не послушались – и штурмы, предпринятые в августе и сентябре, оказались неудачными. «Был приступ другой к городу Азову и был бой жестокий, только отступили наши. День был северной; в ночи мороз», – свидетельствует путевой дневник Петра I.

Приход холодов сделал дальнейшую осаду бессмысленной и ее пришлось свернуть. «Генералы наши велели пушки вывозить; из шанцев своих отступать от города стали; тако же и в обозах стали выбираться на пристань. День и ночь были холодны и с дождем», – гласит путевой дневник.

Флот пригодился

Отступление из-под Азова было многотрудным. Однако, вернувшись в Москву, Петр тут же распорядился планировать новый поход на Азов. На сей раз, дабы гарантировать успех, решено было заблокировать крепость еще и с моря. В Воронеже началось сооружение флота, которому предстояло спуститься по Дону.

В Воронеже находился и Петр, которого ничто не могло оторвать от любимого им кораблестроительного дела. Тем не менее, он постоянно сносился со своим главнокомандующим Алексеем Шеиным. Воевода писал царю из Москвы: «Государь мой милостивой, многолетно здравствуй! За присланное от милости твоей письма и о ведомостях пути и рек, приняв, благодарственно челом бью. И зело сокрушаются, чтоб, не упустя зимнего времени, поспешить на указное место. Доношу милости твоей: толко задержание мое – пехотные полки; отправя с Москвы последние марта 6-го числа, с поспешением буду ускорять до Воронежа, оставя все».

Шеин прибыл в Воронеж в конце марта 1696-го. Армия, предназначенная для второго похода на Азов, на сей раз состояла примерно из семидесяти пяти тысяч человек. Спешно же созданный флот включал в себя два 36-пушечных корабля («Апостол Петр» и «Апостол Павел»), двадцать три галеры, четыре брандера, тысяча триста стругов, триста морских лодок, сто плотов.

На исходе мая государь с радостью писал своему сподвижнику Андрею Виниусу: «Сего месяца в 15 день приехали мы в Черкаской (Черкасск, ныне станица Старочеркасская на правом берегу реки Дон – прим. ВЗГЛЯД) и стояли два дня; и собрався с галерами, посадя людей, пошли в 18 числе к каланчам в 9 галерах и пришли того же дни часу во 2 ночи к каланчам. И наутрея по шли на море, при чем и казаков было несколько лодок; и той ночи и утрее за малиной устья пройтить было невозможно, потому что ветер был северной и воду всю в море сбил; однако ж, увидев неприятельских судов, в мелких судах на море вышли. А неприятель из кораблей, которых было 13, выгружеся в 13 тунбас (грузовое судно – Прим. ВЗГЛЯД), для которых в провожанье было 11 ушколов (вооруженная лодка), и как неприятель поровнялся с Каланчинским устем, и наши на них ударили и помощию Божиею оныя суды розбили, из которых 10 тунбасов взяли и из тех 9 сожгли; а корабли, то видя, 11 ушли, а один утопили сами, и то без всякого запасу.

На тех тунбасах взято: 300 бомб великих, пудов по пяти, 500 копий, 5000 гранат, 86 бочек пороху, 26 языков и много всякого припасу: муки, пшена, уксусу ренского, бекмесу, масла деревянного, а больше сукон и рухляди многое число; и все, что к ним на жалованье и на сиденье прислано, все нашим в руки досталось».

Турецкий султан отправил к Азову большую эскадру, на которой кроме боеприпасов и продовольствия для осажденных находились 4 тыс. янычар. Но прорваться к Азову турецкому десанту не удалось. 23 июня 1696 года Петр написал в Москву князю-«кесарю» Федору Ромодановскому: «Доношу, что сего месяца 14 дня прислан к Азову на помочь Анатолский Турночи баша с флотом, в котором обретаются 3 каторги (галеры – прим. ВЗГЛЯД), 6 кораблей, 14 фуркатов (фрегатов) да несколько мелких судов, который намерен был в Азов пройтить; но, увидя нас, холопей ваших, принужден был намерение свое отставить; и стоит вышепомянутый баша в виду от нашего каравана и смотрит, что под городом делается».

Сломленное упорство

Русские войска подтянулись к Азову в самом конце весны – начале лета 1696-го. Но задача взятия крепости по-прежнему выглядела очень трудной. «Протяженность каменных стен Азова составляла более тысячи метров, ширина достигала шести метров. Перед стеной пролегал ров, выложенный для прочности камнем, шириной восемь метров и глубиной четыре метра. На одиннадцати каменных башнях и на бастионах насчитали около четырехсот пушек. Твердыня!», – констатирует историк Каргалов. Дело, однако, облегчилось тем, что турки поленились зарыть прошлогодние русские траншеи и разрушить до конца шанцы.

Его сестра, Наталья Алекееевна, до которой дошли вести и поведении брата, в письме призывала его к большей осторожности. Петр шутливо отвечал: «Сестрица, здравствуй! А я, слава богу, здоров. По письму твоему я к ядрам и пулькам близко не хожу, а они ко мне ходят. Прикажи им, чтоб не ходили; однако, хотя и ходят, только по ся поры вежливо…»

После того, как турки отвергли предложение о сдаче, стены Азова начали «обрабатывать» русские пушки и мортиры. Под их обстрелом осыпался земляной вал, рухнули палисады, замолчали турецкие батареи, в городе вспыхнули пожары. Но так как стены и башни крепости продолжали стоять несокрушимо, генералиссимус Шеин велел насыпать вокруг города вал, превышающий стены. На создание этого вала, постепенно придвигавшегося к стенам Азова, бросили пятнадцать тысяч человек.

Турки отстреливались из пушек, устраивали вылазки, на тылы русской армии из степи вновь и вновь нападала крымская конница – но гигантский вал вокруг Азова постепенно сделал положение осажденных безнадежным. Тем не менее, они опять отклонили предложение о сдаче.

Продолжали греметь русские пушки, а русские минеры начали подводить под стены крепости пороховые заряды. Их консультировали опытные специалисты из Италии и Франции, нанятые Петром. За два дня до конца осады две тысячи казаков неожиданным наскоком взяли одну из крепостных башен, а потом отступили, увезя с собой турецкие пушки. Русский военный совет назначил общий штурм, возобновилась бомбардировка – и тут турки выслали парламентера Кегей-Мустафу, передавшего согласие о капитуляции.

В дальнейшем, однако, Петр решил отказаться от черноморского направления. По итогам последовавшего вскоре «Великого посольства» царь решил отвоевать у шведов часть Балтийского побережья, дававшего возможность обеспечить морской путь в самые высокоразвитые страны Западной Европы. По мирному договору, заключенному в Константинополе в июле 1700-го, Азов остался за Россией – а вскоре началась великая Северная война со шведами. Десять лет спустя конфликт с Османской империей, на территории которой укрылся битый под Полтавой шведский король Карл II, возобновился – и по итогам несчастливого Прутского похода Азов пришлось вернуть туркам.

И только в 1736 году русская армия взяла его во второй раз. Штурмом руководил бывший сподвижник Петра Великого генерал-фельдмаршал Петр Ласси, исполнивший мечту царя о возврате этой крепости, стоившей России стольких усилий.