Дело Татаринцева. В суде выяснили, как СБУ стряпает дела

Также Андрея обвиняют в жестоком обращении с военнопленными, т.е. в избиении ВСУшников в г. Снежное Донецкой области. На заседании стало известно, что Татаринцеву за самооговор предлагали сотрудники СБУ и что представляло собой ополчение ЛНР в тот момент, когда Киев отправил танки на Донбасс.

Прогиб ЕСПЧ и видео раздора

Заседание началось с ходатайства адвоката Владимира Ляпина о предоставлении суду ведомости о выдаче больному сахарным диабетом Татаринцеву в день суда лекарств и еды с отображением перечня выданного и копию видеозаписи, на которой видно, как ему это передается.

Факт отказа Татаринцева от лечения, о котором постоянно говорят санчасть СИЗО и запорожский филиал Центра охраны здоровья при Минюсте, должен быть зафиксирован подписью самого обвиняемого. Дело в том, что ЕСПЧ планировал в приоритетном порядке (в рамках правила 39 своего регламента) рассмотреть жалобу о пытках в отношение Татаринцева, которые могут привести к летальным последствиям. К концу января — началу февраля вопрос должен был бы быть решен, но Украина отправила в Страсбург не предусмотренные законодательством журналы санчасти изолятора, в которых указывается, что Андрей сам отказывается от лечения, но подписи Андрея в журналах нет. Тем не менее, ЕСПЧ это показалось достаточным, и он отказал в приоритетности жалобе, отправив ее на стандартную процедуру рассмотрения.

— Ваша честь, — начал адвокат Ляпин, — перед этим заседанием Татаринцеву провели обследование в Вольнянской горбольнице. Уровень сахара — 24,5, притом что в начале процесса он был не выше 15. В результате ему назначили инсулин внутривенно. Таблетки, если их даже ему дают, больше не помогают. Это значит, что помимо самих уколов необходимо диетическое питание 5 раз в день. При использовании инсулина без еды он впадет в кому. Сегодня перед заседанием, как нам подтвердил конвой, ничего из этого получено не было. Суд неоднократно требовал от СИЗО видеозаписи, но изолятор не выполняет требования, а присылает в суд не предусмотренные законом ведомости без подписи Татаринцева о том, что он отказывается лечиться. Теперь же журналы, в которых они отмечают, что Андрей отказывается от лечения, изъяты. То есть больше нет вообще никаких документов, с помощью которых суд мог бы убедиться в том, получает или не получает он лекарства.

— Полностью протестую, — подает голос прокурор Козакевич. — Адвокат сам может обратиться с запросом в СИЗО, если ему нужна видеозапись.

Права обвиняемого за пределами полномочий суда

Судья Малеванный достает какую-то бумагу.

— У нас тут есть письмо, где сказано, что Татаринцева кормят по диете 8Б для диабетиков, а в день суда обеспечивают дополнительным питанием в виде сливочного масла, вареного яйца, хлеба, твердого сыра. Выдача фиксируется видеорегистратором, а специальный журнал для фиксации не предусмотрен. Видео сберегается 10 дней.

— У нас в заседании врачи-эндокринологи говорили, что этот набор продуктов не является диетическим питанием для диабетика на целый день, — возражает защитник. — Ему масло вообще нельзя.

— Я к чему, — продолжает судья. — Мы видели на прошлых заседаниях какой-то тормозок. Я допускаю, что там находится все перечисленное, и вы правильно говорите, на целый день для диабетика этого скорее всего недостаточно. Но что изменится от того, что мы зафиксируем на видео выдачу яйца?

- Ваша честь, у нас ситуация, которую мы не можем решить три года. Вы сейчас устанавливаете, что Татаринцев не получает диетическое питание, а согласно письму из СИЗО — получает. Как еще можно разобраться, если не посмотреть видео? Ему уже неделю назад прописали инсулин, но не сделали ни одного укола. Не могут, потому что нет питания. Я не могу обращаться с адвокатским запросом, потому что всего 10 дней хранится видео, и за это время СИЗО просто не успеет отреагировать. А этот вопрос принципиален для определения меры пресечения. Если мы выясним, что ему все дают, а он отказывается принимать, значит, так и есть, и суд будет продлевать меру пресечения на основании этой информации. Но если нет…

Суд, посовещавшись на месте, отказывает адвокату, но обещает в очередной раз направить в СИЗО письмо о необходимости обеспечения Татаринцева лечением и питанием.

— Я бы хотел получить решение суда в письменном виде с мотивационной частью, где будет расписано, почему суд отказывает обеспечить права обвиняемого, чтобы оспорить его в высшей инстанции. Ведь мы же понимаем последствия. После завершения процесса будет апелляция. А там встанет вопрос, имел ли возможность Татаринцев в полном объеме осуществлять свою защиту, учитывая неполучение лекарств и еды. Может, мы данное решение опротестуем раньше апелляции или ЕСПЧ.

Суд Андрей Татаринцев Владимир Ляпин

— То, что вы просите, выходит за пределы полномочий суда — такая мотивация. Вы можете взять выписку из журнала заседания и видеозапись, чтобы оспорить решение в высшей инстанции.

— Хорошо. Тогда я прошу назначить ему обследование в профильном учреждении — эндокринологии запорожской горбольницы №4 (это единственное профильное заведение, которое у нас осталось после медреформы) — и поставить вопрос врачам, влияет ли отсутствие лекарств и питания при уровне сахара больше 20 на способность обвиняемого воспринимать информацию и может ли он отдавать себе отчет во всех действиях.

Компромиссы от СБУ

Суд удовлетворяет ходатайство и переходит к изучению диска с аудиозаписью НСРД. Запись втайне сделал сотрудник СБУ, который предложил Татаринцеву сделку после 4-х месяцев содержания того в непредусмотренном законом изоляторе СБУ.

СИЗО СБУ — примерно как Гуантанамо, все знают, что оно есть, но в законодательном поле его как бы и нет. На определениях следственного судьи о продлении меры пресечения во время следствия вообще не указано пенитенциарное заведение, где содержался Татаринцев до перевода его в СИЗО в Вольнянске. То есть по документам ему определили содержание под стражей, но не определили, где содержать. Экс-омбудсмен Украины Валерия Лутковская неоднократно высказывалась о незаконности такого заведения, но ее закономерно не слышали, а потом заменили на Людмилу Денисову, которая из нарушений прав на Украине знает только про Сенцова и крымских татар.

— Вы хотели бы видеть жену?— спрашивает сотрудник СБУ на записи.

— Четыре месяца здесь без доступа к внешнему миру. Тяжело психологически. Конечно, хочу.

— Я не против, пусть приезжает. Поговорим об этом с адвокатом. А теперь хочу обсудить ваше сотрудничество. Мы знаем много, но нам надо то, что мы можем не знать.

— Мне скрывать нечего. Потерпевших я вижу впервые. Я не был в Снежном в составе боевиков. Я в 2015 году единственный раз заезжал в Донецк через Снежное, т.к. из Иловайского котла прямой проезд из Луганска в Донецк был перекрыт.

— Они вас опознали.

— Я искренне им сочувствую, если они пережили пытки, но я не имею к этому никакого отношения.

— Ладно, ваша версия по апрелю-маю 2014-го.

- Я был в Краснодоне. Покупал топливо в РФ у частных поставщиков и продавал. В мае ВСУ начали нас бомбить, первая техника шла на Славянск и Дебальцево. Сначала ВСУ долбили из танков, а у ЛНР были только автоматы, которые они взяли в здании СБУ. Только в конце 2014 года начала появляться современная техника. Когда началась активная фаза боевых действий, после июня, между ЛНР и ДНР поставили границу, и торговать стало можно только по Луганской области. Я возил топливо бензовозом два раза в неделю. Несколько раз попадался вооруженным отрядам, забирали топливо. У нас в Краснодоне организовали штаб народного ополчения под начальством Гуреева. Я его знал раньше, он в аптеке работал. Да мы там все друг друга знали — город маленький. Мне предлагали вступить в ополчение, но я отказался. При штабе создали попечительский совет из предпринимателей, которых обязали собирать деньги на пенсионеров, больницы и т.д. Я должен был регулярно давать топливо в детскую больницу и на станцию переливания крови. Но что сдавать, если торговля все снижалась и снижалась? В 2016-м мы с женой уже думали, что надо уезжать куда-то. Возможно, в Россию, у меня жена гражданка РФ, у нее там мама живет. В итоге уехали в Киев к шурину. Вот, я все рассказал, как было. Я надеюсь, это поможет как-то решить вопрос.

— То, что вы возили бензин и вам платили, — это состав преступления, содействие террористической организации. Плюс вас опознают потерпевшие. Но я готов помочь, чтобы было не 15 лет. Может быть, ниже нижнего, если вы договоритесь о примирении с потерпевшими, — 8-10 лет.

— Как это 8-10 лет? Зачем мне тогда свидания? Только душу бередить.

— А что вы думали, вы сейчас что-то расскажете и на этом все?

— Я думал, будет компромисс.

— Мы и приходим к компромиссу. У вас пособничество террористической организации.

— С такими раскладами можно всех пересажать. Там все жители так или иначе взаимодействовали.

— Ну, то, что можно предложить еще, — это обмен.

«Для блага Татаринцева»

Как известно, на тот момент от обмена Татаринцев отказался. Суд приостановил исследование доказательств, так как заканчивалось рабочее время и нужно было продлевать меру пресечения. Ее, как всегда, продлили, несмотря на то что прокурор снова зачитал то же самое ходатайство на двух страницах, не предоставив письменные доказательства наличия рисков. Главный мотив — Татаринцев, не находясь под стражей, может влиять на свидетелей. Чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос, адвокаты Ляпин и Кравцов потребовали изменить порядок изучения доказательств и вызвать свидетелей на следующие заседания, которые должны состояться 15 и 16 февраля. Суд согласился, но затем попытался провернуть нечто уж совсем невообразимое.

- Поскольку следующие заседания у нас запланированы на целый день, с утра до вечера, а Татаринцеву нужно колоть инсулин и принимать соответствующую пищу, чего мы в суде обеспечить не можем, решено проводить заседания в онлайн-режиме.

— Ваша честь, ну что вы…

— Это же для блага Татаринцева. Здесь мы не можем ему помочь, а в СИЗО, если что, сделаем перерыв на принятие лекарств и пищи.

— Мы отказываемся. Обвиняемый будет присутствовать в зале заседания.

— А, ну вы имеете право. Напишите запрос, что вы хотите так, — сказали судьи, сняв с себя ответственность за необеспечение больного медпомощью во время заседания, и выбежали из зала.