Угрозы с Запада в 1925 и 1926 годах

5 октября 1925 года в небольшом швейцарском курортном городке Локарно под председательством министра иностранных дел Великобритании Остина Чемберлена открылись заседания конференции Великих Держав. В начале года министр изложил свое видение положения. Европа была разделена на победителей, побежденных и Россию. «Русский вопрос, эту вечную, хотя и неясную угрозу, можно рассматривать лишь как проблему; невозможно предвидеть, какое влияние будет иметь развитие России на состояние европейских государств в будущем. С одной стороны, верно, что чувство неуверенности, которое подрывает состояние стабильности в Западной Европе, не в последнюю очередь вызвано исчезновением России из числа значительных держав Европы. С другой стороны, русский вопрос в настоящее время есть скорее азиатский вопрос, чем европейский; завтра, быть может, Россия снова будет играть решающую роль в равновесии на континенте, сегодня же она нависла, как грозовая туча, над восточным горизонтом Европы — угрожающая, не поддающаяся учету, но прежде всего обособленная. Таким образом, в известном смысле Россия не только не является фактором стабильности, она скорее — один из самых опасных моментов, порождающих нашу неуверенность; поэтому необходимо определить политику безопасности вопреки России и даже, пожалуй, именно из-за России». Вывод был прост: «…При построении системы своей безопасности Европа не должна учитывать Россию».

16 октября конференция в Локарно завершила свою работу. Главным результатом было подписание т. н. Рейнского пакта — гарантийного договора между Германией, Бельгией, Францией, Италией и Великобританией. Державы гарантировали западные границы Германии, судьбу восточных решали арбитражные договоры между Берлином и Варшавой, Берлином и Прагой. Германия, Франция и Бельгия обещали «…взаимно не предпринимать друг против друга какого бы то ни было нападения или вторжения и ни в коем случае не прибегать к войне друг против друга». Исключением были те случаи, когда речь идет о самообороне от агрессии. Спорные вопросы между Германией, Польшей и Чехословакией должны были быть переданы на арбитраж Великих Держав, как говорилось в преамбуле двусторонних договоров — «признавая, что права каждого государства могут быть изменены лишь с его согласия…» Безопасность Польши и Чехословакии подтверждали гарантийные договоры с Францией, заключенные 19 октября 1925 года.

Рейхстаг проголосовал за Локарно 292 голосами, против выступили 174 депутата. Немецкая дипломатия через 13 лет начнет использовать положение об арбитраже и удачно добьется своего в случае с Чехословакией. Важно отметить, что Локарно гарантировало даже демилитаризацию Рейнланда (она была введена по решению Версальского договора, см.: Отдел III, Левый берег Рейна, Ст. 43−44), в то время как существенно понижало уровень гарантий Австрии, Чехословакии и Польши по сравнению с теми, что были даны Уставом Лиги Наций в 1919 году. Поль Рейно, противник уступок Германии, будущий премьер-министр Франции и узник концентрационного лагеря в 1940—1945 гг., после своего освобождения вспоминал: «Было что-то от Мюнхена уже в Локарно». Творец договора был настроен по-другому. Остин Чемберлен не скупился на красивые фразы. «Локарно осветит сердца и умы людей», «Водораздел между войнами и годами мира». Британская пресса полностью поддерживала премьера. Во Франции царил «всеобщий энтузиазм», в Париже публика аплодировала куплетам «Локарно… Локарно… Все прекрасно!» Для радости были все основания. Германию подталкивали на восток. Что касается остальной части Европы — ничего не свидетельствовало о прочности её замирения.

19 октября, через три дня после подписания Локарнского пакта, в районе Демиркапу на болгарско-греческой границе произошел инцидент, в ходе которого был убит греческий солдат. По болгарским данным — на болгарской, а по греческим — на греческой территории. Афины потребовали извинений, София — расследования. Обе стороны стали стягивать войска к границе и эвакуировать население. Болгария, чья армия была ограничена по условиям Нейиского договора 1919 года 20 тыс. чел., была в заведомо худшем положении. Тем не менее София и не думала отступать. Положение в стране после переворота 1923 года было нестабильным, националисты, социалисты и коммунисты жестко противостояли друг другу. Правительство декларировало готовность защищать национальные интересы. Не лучшим было положение Греции, где после чудовищного поражения в войне с Турцией была установлена республика. Греческая армия заняла часть болгарской территории. София обратилась к Лиге Наций, но решающим было вмешательство Англии, Франции и Италии. София и Афины вынуждены были принять арбитраж Лиги, и в результате Греция вынуждена была вывести войска и заплатить 45 тыс. фунтов за их оккупацию, Болгария — выплатить компенсации семьям убитых. Конфликт был преодолен в результате действий Великих Держав в условиях отсутствия противоречий между ними. Что могло быть гарантией того, что вполне возможные конфликты на многочисленных и небесспорных границах на востоке и юге Европы будут иметь мирное окончание?

«Локарно чревато новой войной в Европе», — заявил 18 декабря 1925 г. И. В. Сталин. Он не сомневался, что никакие гарантии не обеспечат долгую жизнь Версаля. Сталин был категоричен в его оценке: «…Договор, искромсавший целый ряд государств и создавший целый ряд противоречий». Конференция, по его мнению, «…никаких противоречий не уничтожила, а только обострила их». Но в 1925 году в Европе радовались. Прежде всего радовала перспектива восстановления стабильности в Германии. «Безумный год», то есть 1923-й, закончился относительной финансовой, экономической и политической стабилизацией в 1924 году. В феврале 1925 года скончался первый президент Веймарской Германии Ф. Эберт. Его преемником был избран 77-летний генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург. Он был категорически против курса на «политическое взаимопонимание», которого придерживался министр иностранных дел Густав Штреземан. Курс сводился к решению мирным путем проблем репараций, оказанию помощи 10−12 млн немцев, оказавшихся за рубежами своего Отечества, и решению проблем с коррекцией границ в Восточной Силезии. Тем не менее победила линия министра.

Советско-германские отношения не были безоблачными. 3 мая 1924 года полиция организовала налет на советское торговое представительство в Берлине. Провокация была частью санкционированного Штреземаном плана давления на СССР с целью вынудить советское правительство отказаться от монополии внешней торговли. Реакция была жесткой. Полпред Н. Н. Крестинский покинул Германию, переговоры по новым контрактам были остановлены, германский импорт в СССР начал сокращаться. Если в 1922—1923 гг. он составил 48,2 млн руб. (41% всего ввоза), то в 1923—1924 гг. уже 35,5 млн руб. (19%). Немецкие политики, рассчитывавшие на совсем другие результаты, предложили примирение. 29 июля 1924 г. был подписан протокол, по которому инцидент считался исчерпанным (Ст. 1), германское правительство признало действия полиции самовольными (Ст. 2), обязалось возместить причиненный в здании материальный ущерб (Ст. 3), советское правительство подтвердило запрет служащим вмешиваться во внутренние дела Германии (Ст. 4), был подтвержден статус торгового представительства (Ст. 5).

Штреземан еще в сентябре 1925 г. встретился с проезжавшим через Берлин Чичериным — переговоры были успешны. В Берлине не желали портить отношения с Москвой, а к этому их могла обязать статья 16 Устава Лиги Наций, в которую собиралась вступить Германия. 24 апреля 1926 года СССР и Германия заключили Берлинский договор о ненападении и нейтралитете, который подтверждал, что основой взаимоотношений двух стран остается Рапалльский договор (Ст. 1). В случае нападения третьей стороны на одну из стран вторая обязалась сохранять нейтралитет и, кроме того, не примыкать к враждебной коалиции, в том числе в экономическом и финансовом бойкоте (Ст. 3). Выступая по столичному радио, глава МИД Густав Штреземан заявил: «Берлинский договор не является случайностью. Он заключен между двумя великими державами и их народами. Договор построен на основе дружбы и мира между Германией и Россией». Посол Великобритании был ироничен: «В рейхстаге случилось чудо. Советско-германский договор принят единогласно».

10 сентября 1926 г. Германия была принята в Лигу Наций, это была победа Берлина и Штреземана, продолжавшего придерживаться политики лавирования между Востоком и Западом. При вступлении в Лигу Германия потребовала постоянное место в Совете и Секретариате, т. е. признания статуса Великой Державы. Того же хотели добиться Польша, Испания, Китай и Бразилия. Все эти страны получили отказ, а Бразилия в ответ вышла из Лиги. То же угрожали сделать в Мадриде и Варшаве. Уступок не последовало. Кризис Лиги и приход туда страны, выступающей против конфликта с СССР, был своевременным.