В Европу прорубил окно не там, где надо. Стратегическая ошибка Петра Первого
В 1696 г., вскоре после взятия турецкой крепости Азов в устье Дона, Петр распорядился начать строительство на мысу Таганий Рог гавани для военно-морского флота, которая должна была стать плацдармом для дальнейшей российской экспансии на юг.
Сегодня планы Петра основать новую столицу в Таганроге — это нечто вроде местной легенды провинциального городка, но с точки зрения геополитики конца XVII века этот выбор представляется куда более оправданным, чем последующее решение Петра рубить окно в Европу на севере.
Не откажись Петр от своих замыслов на юге, Россия смогла бы гораздо раньше интегрировать Причерноморье и Северный Кавказ, что, возможно, позволило бы ей войти в эпоху Промышленной революции без опоздания, а Османская империя утратила бы статус главного геополитического соперника России гораздо раньше.
Недолгий триумф Азовских походов
Азовские походы Петра I 1695-96 годов зачастую воспринимаются в контексте исключительно российской истории, хотя в действительности это был лишь один из эпизодов «восточноевропейской реконкисты» — контрнаступления христианских монархий на Османскую империю, которая в середине XVII века по-прежнему угрожала Вене, а для России полностью блокировала выход к Черному морю.
Точкой отсчета для этой реконкисты стал 1684 год, когда после поражения турок под Веной Австрия вместе с Речью Посполитой и Венецией организовали Священную лигу против Османов, а спустя два года к этому альянсу примкнула и Россия.
Поначалу действия союзников складывались не слишком удачно. Русские войска в 1687 и 1689 годах совершили два тяжелых и не принесших территориальных приобретений похода на Крым, хотя в результате Москва окончательно прекратила выплачивать дань Крымскому ханству, а войска хана были заперты на полуострове и не могли поддержать турок на Дунае.
Одновременно австрийцы, развернув наступление на юго-востоке, захватили Буду, потом Белград и быстро заняли практически всю территорию нынешней Сербии, но турки смогли реорганизовать свою армию и уже в 1690 году практически восстановили статус-кво. Вскоре после этого, когда решение перейти в австрийское подданство решила Трансильвания, австрийцам удалось закрепиться на Дунае, в крепости Петроварадин (ныне — часть сербского города Нови Сад), однако на новый решительный прорыв на Балканы они не отваживались.
Активные военные действия возобновились в начале 1695 года, когда после смерти османского султана Ахмеда II его преемник Мустафа II лично возглавил армию, выдвинувшуюся на Белград, чтобы дать решающее сражение австрийцам. В результате турки получили войну на два фронта, потому что Петр, проанализировав причины неудачи походов на Крым, для захвата которого у русской армии еще не было нужных ресурсов, принял решение атаковать Азов — крайний северо-восточный форпост Османской империи.
Первый Азовский поход 1695 года, как известно, окончился неудачей, но спустя год Петр смог собрать вдвое большую армию численностью 70 тысяч человек, и турецкая крепость пала. В отличие от предыдущих попыток овладеть Азовом, на сей раз на стороне России было важнейшее логистическое преимущество — подвоз всех необходимых огромному по тем временам войску осуществлял построенный на верхнем Дону первый русский флот.
Вслед за потерей Азова турки понесли суровое поражение и на западном фронте. 11 сентября 1697 года 80-тысячная турецкая армия была наголову разгромлена 50-тысячной армией принца Евгения Савойского на берегу реки Тисы, левого притока Дуная, после чего путь на Балканы для австрийцев вновь был открыт и уже вскоре они захватили Сараево.
Победа в битве на Тисе, одержанная благодаря линейной тактике армии принца Евгения, сразу же привлекла внимание Петра. Новый российский воинский устав «Краткое обыкновенное учение» был подготовлен австрийцем Адамом Вейде, майором Преображенского полка, который участвовал в этом сражении.
Казалось бы, после этого коалиция должна была развивать свой необычайный успех, но другие европейские державы участвовать в дальнейшем изгнании турок из Южной Европы явно не стремились.
В ходе Великого посольства 1697-98 годов Петр рассчитывал заручиться поддержкой Голландии и Англии, но этот расчет оказался тщетным — обе эти страны уже держали в уме предстоящую войну за Испанское наследство, неизбежную после смерти бездетного испанского короля Карла II. Зато для голландцев и англичан было крайне выгодным начало большой войны против Швеции — это позволило бы избежать включения грозной шведской армии в войну за испанский трон на стороне их главного противника — Франции.
Не испытывала особого желания к продолжению войны с Османами и Австрия. В начале 1699 года подписала с турками мир в сербском городке Сремски Карловци, закрепив за собой всю Венгрию и Трансильванию, и уже через несколько месяцев, когда Карл II наконец отправился в мир иной, Священная Римская империя вступила в затяжной конфликт за испанский престол.
Россия также пошла на переговоры с турками, потребовав от них уступить не только фактически захваченные в ходе Азовских походов территории, но и Керчь, благодаря контролю над которой Троицкая крепость на Таганьем Роге (ее строительство началось в 1698 году) действительно приобрела бы стратегическое значение. Турки пустить русских в Крым отказались, и перемирие в Константинополе посольством думного дьяка Прокофия Возницына было заключено всего на два года.
Однако к тому времени Петр уже принял решение развернуть вектор экспансии с юга на север, и в июле 1700 года с Османской империей был заключен уже 30-летний мир, по которому за Россией оставались только Азов, Таганрог и ряд других территорий на побережье Азовского моря.
Возможностью компенсировать недавние поражения турки воспользовались практически сразу, отказавшись предоставить России право свободного плавания в Черном море. А вот Россия, втянувшись в Северную войну, практически свернула экспансию на южных рубежах, хотя перспективы для ее наращивания на тот момент были совершенно реальные.
Султан Мустафа II после серии поражений отошел от дел, покинув Константинополь, и в августе 1703 года в столице Османской империи началось восстание, которое закончилось его свержением и возведением на престол брата Мустафы Ахмета III, которому пришлось потратить несколько лет на консолидацию личной власти.
Но Петр в это время, как известно, занимался основанием новой столицы на пустынных берегах Невы и территориальными приобретениями на Балтике, так что благоприятная возможность возобновить наступление в Причерноморье была упущена. Не удалось извлечь никаких ощутимых выгод и из борьбы за власть в Крымском ханстве, где за десять лет начиная с 1699 года произошло пять смен верховного правителя.
Очередной повод для войны с Турцией возник после разгрома шведов под Полтавой, когда король Карл XII и украинский гетман Иван Мазепа нашли убежище сначала в Бендерской крепости на Днестре — еще одном северном форпосте Османской империи. Ахмет III некоторое время не мог принять решение в ответ на требования России удалить Карла из его владений (Мазепа тем временем скоропостижно умер), и решающими контраргументами для султана стала позиция французского посланника в Стамбуле и требования крымского хана Девлета II Гирея обезопасить Крым от русской угрозы.
В ноябре 1710 года Османская империя объявила Россию войну, которая фактически перечеркнула все предыдущие достижения на южных рубежах. Прутский поход Петра в середине 1711 года привел к окружению русской армии, вдвое уступавшей в численности войскам турок и крымских татар, и спасти ситуацию удалось только путем уступок всех территориальных приобретений периода Азовских походов.
Азов туркам вернули в первозданном виде, Троицкая крепость была срыта, а созданный на Азовском море флот уничтожен. Окончательный мирный договор с турками, заключенный в 1713 году, также предполагал передачу под юрисдикцию Османской империи Запорожской сечи.
Цена упущенной альтернативы
Как могли развиваться события на южных рубежах России, если бы Петр на кураже от успеха под Полтавой не поспешил бы выступить в Прутский поход, можно представить довольно отчетливо, даже несмотря на то, что альтернативная история — занятие неблагодарное.
После внезапной смерти от оспы в апреле 1711 года австрийского императора Иосифа I в войне за Испанское наследство случилась непредвиденная коллизия. На престол Священной Римской империи взошел брат Иосифа эрцгерцог Карл, который одновременно был и претендентом на испанский трон.
Для Англии и Голландии, которые выступали на его стороне, такое развитие событий было неприемлемо, поскольку единая монархия Габсбургов вновь получила бы возможность контролировать половину мира, как это уже было в середине XVI века при императоре Карле V. Поэтому англичане и голландцы поспешили выйти из войны, и в итоге испанский трон достался Бурбонам в лице Филиппа V, внука короля-солнца Людовика XIV.
«Внеплановое» завершение войны за Испанское наследство развязало австрийским Габсбургам руки на их юго-восточных границах, тем более что теперь головокружение от успехов настигло турок. Сразу же после подписания мирного договора с Россией Османская империя решила вытеснить венецианцев с плацдармов, которые они контролировали на побережье Эгейского моря и в Далмации, и после того, как турки захватили Морею (Пелопоннес).
На помощь Венеции пришла Австрия. В августе 1716 года под Петроварадином Евгений Савойский нанес турецким войскам еще одно жесточайшее поражение, и по условиям заключенного два года спустя Пожаревацкого мира Австрия получила обширные земли, ныне находящиеся на севере Сербии (включая Белград) и западе Румынии.
К каким последствиям могла бы привести Османов новая война на два фронта, с участием России, можно только догадываться. Так или иначе, после этого поражения, положившего начало территориальной дезинтеграции Османской империи, за ней быстро стала формироваться репутация «хронического больного» Европы.
Россия тем временем обрела небывалый геополитический престиж как победитель Швеции, чья армия еще недавно считалась самой грозной в Европе, но цена этой победы была слишком велика.
По оценке современного российского историка Сергея Нефедова, петровские реформы были оплачены увеличением налогов на поместных крестьян в 5-6 раз и увеличением расходов на армию в 2,5 раза. А после того, как главная декларируемая Петром задача — создание сильной армии — была выполнена, царь переключился на еще более дорогостоящую затею — строительство новой столицы на пустом месте в экстремальных климатических условиях и создание при ней нового флота.
Тем самым, констатирует Нефедов, Петр взвалил на экономику России тяжелое бремя, которое и при нем, и после него препятствовало решению актуальных хозяйственных задач. Фельдмаршал Миних утверждал, что в Северную войну «от неприятеля столько людей не побито,… сколько погибло при строении Петербургской крепости и Ладожского канала».
О том, чем обернулся модернизаторский экстремизм Петра, свидетельствуют события сразу после его смерти.
Уже в 1726 году Верховный тайный совет признал, что крестьяне — главная налогооблагаемая база государства — оказались в «крайнем всеконечном разорении», в связи с чем пришлось срочно снижать налоги и расходы на армию. При Петре II столицей России фактически вновь стала Москва — Петербург на несколько лет был заброшен, а построенный там флот сгнил.
«Петербург — это часть тела, зараженная антоновым огнем; если ее впору не отнять, то пропадет все тело», — утверждал один из «верховников» князь Дмитрий Голицын.
Решение Петра строить новую столицу на севере имело и еще одно плачевное последствие — огромные ресурсы, лежавшие под ногами на южных рубежах России, фактически оказались невостребованными еще очень долгое время.
Например, о том, что в бассейне Северского Донца находятся огромные залежи каменного угля, Петру стало известно еще во время Азовских походов, а открытие Криворожского бассейна железных руд не заставило бы себя ждать, если бы продвижение на юг не было остановлено после катастрофы на Пруте.
В результате крупнейший центр передовой металлургии мог бы возникнуть на юге России гораздо раньше, не говоря уже о тех огромных возможностях, которые открывали причерноморские степи для земледелия. Издержки южного окна в Европу были неизмеримо ниже, но действия Петра плохо подчинялись подобной логике.
Печальная ирония истории заключалась в том, что преемникам Петра уже очень скоро пришлось заниматься работой над его ошибками.
Следующая война с Турцией началась уже в 1735 году, когда Россия наконец решила использовать в своих интересах очередную османскую смуту — свержение Ахмеда III. Коалиция со Священной Римской империей была возобновлена, однако у австрийцев больше не было такого полководца, как Евгений Савойский, и организовать эффективную войну на два фронта не удалось.
Взятие Хотина и Ясс войсками Миниха нивелировало крупное поражение австрийцев в июле 1739 года, за которым последовал бесславный односторонний мир, вернувший Сербию под контроль Османов. России пришлось довольствоваться возвращением Азова без крепостных укреплений и правом вести торговлю в Черном море на турецких судах.
Задача полноценного закрепления в Причерноморье вновь была отложена — почти на полвека, до времен Екатерины II, но геополитическая картина к тому времени уже принципиально изменилась.
Англия уже практически добилась своей цели — превращения в мирового гегемона, задача формирование широкой антиосманской коалиции в Европе больше не стояла, и Россия могла включиться в новую конфигурацию мировой системы только в роли полупериферии.