Как СССР упустил возможность избежать эпоху застоя

«Лучшее, что мой дед сделал в экономике – это восьмая «золотая пятилетка» 1966-1970 годов. Это был успех всего советского народа, включающий в себя и личный успех Косыгина как автора реформы. Но потом из-за событий Пражской весны эту реформу заморозили», – сказал газете ВЗГЛЯД академик РАН Алексей Гвишиани. В пятницу исполняется 40 лет со дня смерти его деда – Алексея Косыгина, многолетнего главы правительства Советского Союза.

Алексей Николаевич Косыгин возглавлял правительство страны 16 лет – дольше чем кто-либо из отечественных премьер-министров. Он также известен тем, что удерживался в высших эшелонах власти при трех совершенно разных режимах: сталинском, хрущевском и брежневском.

Портреты Косыгина как члена Политбюро ЦК КПСС старшее поколение хорошо помнит, несколько десятилетий они висели повсюду – на площадях, в школах и госучреждениях. Помнят и знаменитую «косыгинскую экономическую реформу», вокруг которой до сих пор ломаются копья. Поклонники Косыгина напоминают, что советские люди благодаря ему в конце 60-х начали жить гораздо лучше материально. Но Косыгина нередко упрекают вкупе со всем брежневским руководством в провалах 1970-х, когда в стране, особенно в русской глубинке опустели полки магазинов, не хватало продуктов и промышленных товаров. Кормившая до 1913 года своим хлебом едва ли не всю Европу, Россия в те годы вынуждена была сама начать массовые закупки зерна, причем у своих идеологических противников – у США и Канады.

О том, какие из упреков в адрес Косыгина справедливы, а какие – нет, в интервью газете ВЗГЛЯД рассказывает его внук – академик Алексей Гвишиани, научный руководитель Геофизического центра РАН, председатель научного совета РАН по изучению Арктики и Антарктики.

ВЗГЛЯД: Алексей Джерменович, вы пишете в своих мемуарах о том, что у деда была коммерческая жилка. Кем мог стать Алексей Косыгин, не случись в России Октябрьской революции?

Алексей Гвишиани: Думаю, дед стал бы крупным промышленником, финансистом в экономической системе Российской империи, при том, что он был сыном квалифицированного рабочего. По своей натуре он был бизнесмен-руководитель.

Еще до революции Косыгин поступил в коммерческое училище, во время НЭПа занялся кооперацией, поехал по этой линии в Сибирь, где создал успешные коммерческие компании. Но, как только ситуация переменилась, он оказался востребован и в административно-командной системе социализма. Почему? При любом строе нужны люди ответственные, не идеологи, а практики, которые не занимаются интригами, а руководят повседневной жизнью, материально развивают страну.

Алексей Гвишиани (фото: Пятый канал Россия/YouTube)

Одновременно Косыгин был искусным дипломатом. Он понимал, как и с кем себя нужно вести, где говорить, а где молчать, чтобы добиться цели. Но это не для личного продвижения или самосохранения, а чтобы сделать Дело – оно у него было всегда во главе.

Косыгин был всегда собранным, не болтал лишнего, не тянулся к привилегиям, не пытался окружить себя лично преданной командой. Вот так от молодого кооператора он дорос до главы правительства.

ВЗГЛЯД: Правда, что идея ледовой «дороги жизни» через Ладожское озеро из блокадного Ленинграда принадлежала лично вашему деду?

А.Г: Он много про это рассказывал и у меня сложилась уверенность, что да – это была его идея. Хотя, разумеется, решения были приняты коллегиально – после одобрения Государственного комитета обороны. Как уполномоченный ГКО дед руководил строительством и «дороги жизни» и нефтепровода по дну Ладожского озера, лично – с обеих сторон озера, детально обсуждал все со специалистами. Он приложил много сил, чтобы первым делом из города вывезли истощенных детей. Там были, конечно, и другие герои. Огромную роль сыграли помощники Косыгина – Алексей Горчаков, Анатолий Болдырев и Анатолий Карпов.

Но главную ответственность и риск принял тогда на себя именно дед: ведь в случае неуспеха, если бы машины начали сплошь проваливаться под лед или прорвало бы трубопровод, то первым «ответчиком» стал бы именно он. Кстати, орденом Боевой Красной Звезды, врученном ему за «дорогу жизни», а также за успешную эвакуацию на восток предприятий в 1941 году, дед гордился больше всех других своих наград.

ВЗГЛЯД: Косыгин работал в ближайшем окружении. Как он отзывался о «вожде народов» в разговорах с вами?

А.Г: Он уже с 1940 года стал зампредом Совета народных комиссаров (СНК) – то есть замом Сталина. Косыгин неизменно говорил о нем уважительно как о мудром, но жестком и требовательном правителе. Вот к Хрущеву дед относился более как к равному, о многих его действиях вспоминал с сарказмом, хотя тоже не позволял себе уничижительных формулировок. Но сталинская «школа» приучила его сдержано выражать свои чувства по отношению к политическим фигурам, даже прошлым, не говоря уже о действующих.

ВЗГЛЯД: Говорят, Иосиф Виссарионович лично вычеркнул фамилию Косыгина из списка партийных деятелей, намеченных к репрессиям по «ленинградскому делу» после войны...

А.Г: Сталин относился к деду в целом хорошо. Но, думаю, вычеркивание из списка «приговоренных» – это легенда. Дед к этой группе никакого отношения не имел. После того, как его в 1939-м вызвали из Ленинграда на работу в Москву, назначив наркомом текстильной промышленности, он с обвиненными позднее ленинградскими товарищами никаких дел практически не вел, не говоря уже о каких-то внеслужебных встречах. Косыгин вообще тщательно избегал участия в политических группировках, а также интриг, распространенных в партаппарате, подчеркнуто занимаясь сугубо вопросами государственного строительства.

Когда после смерти Жданова по инициативе Берии и Маленкова началось раскручиваться «ленинградское дело», ему поначалу тоже вменяли, что он-де знал о «заговоре ленинградцев», но «не сигнализировал» руководству. Но в итоге Косыгина не тронули. Правда, вождь устроил ему трехлетнюю проверку: прекратил принимать, присматривался к нему. Известна история, когда

ВЗГЛЯД: Насколько удачной для лежащей в послевоенной разрухе экономики страны стала денежная реформа 1948 года, которую провел Косыгин?

А.Г: Тогда провели деноминацию – уменьшили количество нулей в купюрах, что упростило расчеты. Одновременно из обращения были изъяты спекулятивные деньги. По итогам реформы наличность можно было менять на новые купюры в пределах определенной суммы. Конечно, деньги держали дома не только спекулянты, но и многие граждане, заработавшие их честным трудом. В ходе реформы эти деньги во многом пропали.

Но главная часть реформы заключалась в отмене карточной системы. Это был огромный шаг вперед, жизнь советских людей стала существенно лучше. Приходишь в магазин, а там что-то есть на прилавке, и ты можешь купить просто за деньги без дополнительных документов. Каждый год стали проводится снижения цен на ряд товаров. Настала более человеческая жизнь. Высоцкий потом споет, что «было время – и цены снижали».

ВЗГЛЯД: После этого Косыгина назначили министром финансов, но вскоре сняли. Почему?

А.Г: Как министр финансов он оказался слишком неуступчивым. Это многим не понравилось. Но был еще один интересный момент. В тот период Сталину отправили важную записку. Как я предполагаю, ее автором мог быть начальник охраны вождя Николай Власик. Записка касалась образа жизни партийной элиты, за чем Сталин всегда следил.

В тот период зарплаты у высших советских руководителей были невысокие. Скажем, дед на посту председателя Совета министров получал 900 рублей в месяц (примерно тысяча долларов). Но при этом у руководителей было много дотаций: транспорт, еда, дача, квартира – все бесплатно. Пока Косыгин в 1948 году не стал министром финансов, снабжение высшего руководства едой было неограниченным. У высших руководителей родственники, друзья стали к этому приобщаться, а у некоторых членов высшего руководства даже охрана ела за этот счет.

Как только Сталину об этом написали, он приказал Косыгину срочно с этим разобраться. Дед предложил ввести лимиты, и каждому в денежном эквиваленте определить, сколько в месяц положено еды. И это многим в руководстве не понравилось, что стало дополнительным аргументом для перевода Косыгина на его прежний пост вице-премьера.

ВЗГЛЯД: При Хрущеве Косыгина хотя и вернули в члены Президиума ЦК, но все же не пускали выше заместителя предсовмина. Известно, что он критиковал экономическую политику Никиты Сергеевича, например, выступил в защиту личных подсобных хозяйств колхозников, с которыми боролся Хрущев.

А.Г: Когда в 1957 году Хрущев победил «антипартийную группу» Маленкова, Кагановича и Молотова, то, собирая новую команду, он пригласил в нее и Косыгина. Не только потому что на пленуме Косыгин однозначно поддержал Хрущева, а и потому что первый был профессионалом высокой марки. Сперва дед стал председателем Госплана и одним из заместителей председателя Совета министров (Хрущева), а следом – его первым заместителем. Поэтому вполне можно сказать, что Косыгин – выдвиженец не только Сталина, но и Хрущева.

Поначалу дед с уважением относился к Никите Сергеевичу. Но постепенно пришел к выводу, что серьезно работать с ним невозможно: его волюнтаризм был феноменальным. Хрущев мог прийти утром и сказать: надо разделить все обкомы партии на сельскохозяйственные и промышленные. А на другой день вдруг предлагал куда-нибудь перенести уже построенный завод. Расставил вокруг себя своих друзей, далеко не самых лучших работников.

Постепенно любые государственные усилия стали сводиться на нет из-за такой вот алогичной деятельности. Я уже не говорю про Карибский кризис, стучание ботинком по трибуне ООН, пресловутую кукурузу за полярным кругом.

ВЗГЛЯД: И тогда Косыгин решил поддержать заговор?

А.Г: Дед был человеком, который долго продумывал вопросы, но приняв решение, действовал четко, быстро, без сомнений. Понимание, что Хрущева надо снимать, у Косыгина созревало постепенно, и в этом не было ничего личного. Главными в заговоре были Суслов и Брежнев. Но Косыгин взял на себя разговор с министром обороны – маршалом Родионом Малиновским, что стало ключевым моментом. Если бы Родион Яковлевич сказал: нет, ребятки, я буду Хрущева слушаться – ничего бы не было.

ВЗГЛЯД: До сих пор много споров об экономической реформе Косыгина. Одни считают, что она была блестящей. Но есть мнение, что первоначально горбачевское «ускорение» ориентировалось на возобновление косыгинской реформы.

А.Г: Лучшее, что мой дед сделал в экономике – это восьмая «золотая пятилетка» 1966-1970 годов. За пятилетие национальный доход вырос на 42%, объем валовой продукции промышленности - на 51%, сельского хозяйства - на 21%. Доходы населения существенно увеличились. Это был успех всего советского народа, включающий в себя и личный успех Косыгина как автора реформы. Но потом из-за событий Пражской весны по идеологическим причинам (Брежнев долго колебался, но его убедили) – эту реформу заморозили. Ее не отменяли: все, что было сделано на первом этапе хорошо работало, но реформа не пошла дальше.

Я геофизик и математик, а не экономист, мне трудно оценивать преимущества и противоречия реформы. Но я немало о ней читал, и мне кажется, что интересный ее анализ сделал наш известный экономист, первый мэр постсоветской Москвы Гавриил Попов в своей книге о Косыгине. Наряду с Львом Абалкиным и Евсеем Либерманом он был членом команды, которая в 1965 году готовила «косыгинскую реформу». Согласно Попову, она не противоречила плановому хозяйству, а наоборот, была слишком подогнана под него. Он не собирался делать ничего похожего на то, что потом сделали Ельцин и Гайдар.

Реформа Косыгина была неким преобразованием социалистической системы хозяйства. Планировалось разрешить частные рестораны и магазины по образцу Венгрии, Польши и ГДР, но до этого дело не дошло. А если бы и дошло, точно устои социализма не подорвало бы. Косыгинские реформы перестали быть актуальными уже в девятой пятилетке. Нужен был следующий шаг, а его не было сделано.

Но в любом случае именно при Косыгине советские люди смогли, накопив денег, купить «Жигули», построенные в Тольятти благодаря его личной договоренности с итальянским «Фиатом». Для своего времени, это были вполне приличные машины. Косыгин вообще считал, что жизнь граждан страны должна улучшаться за счет прироста личного благосостояния: квартир, дач, автомобилей. В отличие от Хрущева, который, например, полагал, что личный транспорт советским людям ни к чему, надо развивать общественный. Дед при этом вспоминал бесплатные трамваи в Ленинграде в конце 1920-х: разбитые, грязные. Когда он возглавил ленинградский горисполком, то ввел оплату за проезд и картина зеркально поменялась.

ВЗГЛЯД: А какие отношения у вашего деда были с Брежневым? Пишут, что с очень хороших они постепенно опустились до весьма прохладных.

А.Г:. Они были очень разными – Брежнев и Косыгин. Брежнев был искрящимся, веселым, любил «пожить», хорошую компанию, охоту. Дед же всегда был сдержанным, серьезным человеком, иногда даже, я бы сказал, хмурым и при этом скромным в личной жизни. Когда они в 1964 году начинали работать как два первых лица государства, Леонид Ильич был, мне кажется, прекрасным руководителем: обаятельным, активным, вдохновляющим, – его любил народ. Брежнев не мешал деду работать, в отличие от Хрущева.

А к концу своей карьеры Брежнев стал уже слишком осторожным, уставшим, больным. Они с Косыгиным стали редко встречаться. Наверное, со стороны генсека возник какой-то элемент соперничества, ревности, но не думаю, что это было главным. Им всем – и Брежневу, и Косыгину, и многим другим – надо было уйти раньше лет на пять, на пенсию, им уже трудно было работать. Косыгин умер в 76 лет, Брежнев – в 75. В то время не было операций на сердце, не делали шунтирование, стенты, не было современных эффективных лекарств. Переводя на современные медицинские мерки, им обоим было на момент смерти лет по 85, а в таком возрасте страной руководить сложно.

ВЗГЛЯД: Ошибкой Косыгина называют то, что в конце 1970-х СССР крепко сел на «нефтяную иглу». Как главе правительства ему также ставят иногда в вину рост дефицит продовольствия и многих промтоваров. Страна тогда впервые в своей истории начала импортировать хлеб.

А.Г: То, что вы называете «сесть на нефтегазовую иглу», я бы назвал разумным перебросом активности. Когда экономическая реформа по причинам, о которых я говорил выше, остановилась, Косыгин сконцентрировался на нефтегазовом комплексе. Вместе со своими помощниками (Черномырдин был тогда замминистра газовой промышленности) дед много сделал для создания базы: разведка новых месторождений, строительство газопроводов. Эта база помогает нам до сих пор.

Косыгин стоял также и у истоков создания завода тягачей КамАЗ, был инициатором строительства многих электростанций, единой энергосистемы страны, благодаря которой у нас до сих пор нет дефицита энергии.

Это было для него ужасно: дед очень переживал, пытался все время что-то предлагать, но в одиночку не мог принять решений, а остальные старцы в политбюро его уже практически не слышали. Даже, лежа в больнице после инфаркта незадолго до смерти, дед запрашивал планы по очередной пятилетке и очень расстраивался, что «они все не так делают».

Косыгин никогда не был революционером и считал, что улучшений нужно добиваться эволюционным путем. Он был человеком системы, коммунистом и никогда не оспаривал, не пытался изменить строй, вернуться в капитализм, просто был уверен в возможности совершенствования плановой экономики.

ВЗГЛЯД: А какие лично у вас были отношения с дедом?

А.Г: Он был очень хороший дедушка, строгий, но добрый глава семьи – мы с ним прожили вместе и, можно сказать, дружили много лет. Часто приезжали в нему в гости с моими родителями. Он и играл со мной, когда я был маленьким; гулял и много рассказывал про свои исторические встречи, когда я стал постарше. Очень любил спорт: бадминтон, байдарки, лыжи, коньки. Мы с ним ходили в поход по Кавказским горам с президентом Финляндии Урхо Кекконеном, с которым дед дружил долгие годы.

Я считаю, что дед всю жизнь достойно и самоотверженно работал для страны, старался улучшить жизнь соотечественников лучше, да еще и создать экономическую «подушку безопасности» на будущее. При этом он совершенно не думал, что скажут о нем потомки. «След в истории» остался естественным путем: потомки связали его имя с теми хорошими делами, которые он сделал.