Onet (Польша): парализованные отношения с Россией

Автор публикации в Onet (Польша) критически посмотрел на польскую восточную политику — на ее отношения с Россией, Белоруссией и Украиной. И пришел к неутешительным выводам: кризис в польско-российских отношениях настолько глубок, что политические контакты оказались в парализованном состоянии. Не лучше отношения и с другими восточными соседями.

Когда в 2015 году партия «Право и справедливость» пришла к власти, можно было опасаться определенного охлаждения отношений с Европейским союзом, а одновременно питать надежды на больший по сравнению с «Гражданской платформой» реализм в восточной политике. С одной стороны, правым были свойственны определенные антиевропейские настроения, а с другой — именно они, а не либеральная оппозиция совершенно справедливо замечали в прошлом опасность, исходящую от России.

К сожалению, регресс в отношениях с западными партнерами (не считая, конечно, Соединенных Штатов) оказался настолько серьезным, что в итоге Польша лишилась прежней позиции, в том числе на востоке. Между тем ее сила за восточной границей в значительной степени (хотя не исключительно) зависит от того, каковы наши отношения с Брюсселем, Берлином, Парижем и так далее. Свое значение, конечно, также имел Брексит и связанное с ним ослабление обычно созвучного польскому голоса Лондона в восточной политике ЕС.

Смертельный холод

Польско-российские отношения оказались жертвой агрессивной, неоимперской и реваншистской политики Москвы. Кризис настолько глубок, что политические контакты оказались в парализованном состоянии. Разумеется, делу также не помогает тот факт, что Россия продолжает удерживать обломки президентского Ту-154.

Можно по-разному относиться, с одной стороны, к упущениям правительства Дональда Туска (Donald Tusk) после смоленской катастрофы, а с другой — к эксцентричным теориям, которые формулировал заместитель председателя «Права и справедливости» Антоний Мачеревич (Antoni Macierewicz), но ничто не может оправдать циничную, направленную на провоцирование Польши политику Москвы. Удерживание обломков самолета — это возмутительные действия и как минимум проявление неуважения к нашей стране.

Придя к власти, «Право и справедливость» обещала, что Польша постарается присоединиться к переговорам в международном формате на тему урегулирования ситуации в Донбассе. Этого, однако, не произошло, а видеть нас за столом переговоров не хотела не только Россия, но и западные державы (они совершенно закономерно предполагают, что Варшава осложнит ведение диалога с ее восточным соседом).

Москва не хочет идти на какие-либо уступки и намеревается продолжать вести агрессивную политику, поэтому Польша заинтересована в том, чтобы никакого соглашения не появилось, а Запад и Кремль находились в состоянии холодной войны. Однако влияние на ход переговоров (а в перспективе — на форму выработанного соглашения), можно иметь, лишь принимая в них участие. Излишне антироссийская риторика «Права и справедливости» (несмотря на то, что, по сути, она верна) представляет проблему с точки зрения дипломатии и лишь мешает нам контролировать дипломатические процессы.

В сфере двусторонних отношений весьма печально фактическое прекращение сотрудничества даже в культурной сфере. Хотя поддерживать отношения с лишенной какого-либо влияния на Кремль российской интеллигенцией было бы наивно, ситуация, в которой Польша не имеет вообще никаких каналов коммуникации с Россией, а каждый, кто встретится с российским послом, может столкнуться с подозрениями в измене, ненормальна. Если Запад (в большей или меньшей степени пожертвовав интересами Украины) заключит соглашение с Россией, у Польши не останется никакой инфраструктуры для контактов.

Во-первых, Волынь, во-вторых, Волынь, в-третьих, Волынь

В последние 30 лет в контексте отношений с Украиной на все лады склонялось словосочетание «стратегическое партнерство», хотя за это время не удалось реализовать ни одного стратегического проекта. Чтобы пересечь польско-украинскую границу до сих пор требуется отстоять несколько часов в очереди, а молодым украинкам приходится еще зачастую выслушивать оскорбительные комментарии от одетых в форму «польских панов».

Вне зависимости от того, что двусторонние отношения были весьма поверхностными, на официальном уровне они оставались хорошими. Одновременно, однако, Украина в ответ на политическую поддержку, которую оказывала ей Польша, продвигала скандальный культ несущих ответственность за Волынскую резню руководителей УПА (запрещенная в РФ организация, — прим.ред.), а при этом практически не раскаивалась за совершенный на Волыни геноцид. «Право и справедливость» на этом фоне приняло более жесткий курс в исторической политике, что в результате привело к ухудшению отношений между Варшавой и Киевом.

Критики «Права и справедливости» справедливо отмечают, что польская правящая партия порой заходила в антиукраинской риторике слишком далеко, однако, они сами предпочитали бы вообще не вести разговоров о Волыни. В сочетании с призывом к тому, что полякам следует самим покаяться в своих преступлениях, это становится прекрасной почвой для усиления националистических настроений, чего сторонники такого курса в отношении Украины, кажется, не замечают.

Многолетние попытки замолчать тему Волынского преступления не привели к тому, что проблема канула в прошлое, напротив, она нарастала. Украинская сторона, верная методам дипломатии проверенной временем советской школы, которая предписывает не уступать ни на шаг до самого последнего момента, выжидает, считая, что рано или поздно «Право и справедливость» лишится власти.

Когда пост президента Украины занял Владимир Зеленский, а польские опросы стали показывать, что эта партия останется у руля страны, Киев начал идти на уступки. Ужесточение политического курса в исторических вопросах, как кажется, приносит плоды. Правда, происходит это ценой отдаления Варшавы от Киева, что, хотя их отношения никогда не были такими близкими, какими их представляли, для нас невыгодно. В политическом плане наши страны еще никогда не были так далеки друг от друга. Успехи, которые в исторической сфере пока лишь маячат на горизонте (вне зависимости от того, на чьей стороне правда), это слишком большая цена за фактическую маргинализацию Варшавы.

Провалившаяся перезагрузка

Несомненной похвалы в восточной политике «Права и справедливости» заслуживает попытка перезагрузки отношений с Белоруссией. На протяжении предыдущих 20 лет польская политика на белорусском направлении не учитывала наших жизненных государственных интересов. Белоруссия под руководством Александра Лукашенко — это, если объективно взглянуть на вещи, авторитарная страна, но с точки зрения польской безопасности она играет ключевую роль, поскольку каждый сценарий военного конфликта с Россией предусматривает в первую очередь вторжение с белорусской территории.

Таким образом независимость Белоруссии для нас оказывается гораздо важнее наличия у ее граждан политических прав. Можно, конечно, сказать, что демократическая Белоруссия зависела бы от Москвы меньше, чем государство Лукашенко, однако, интересы национальной безопасности нельзя подчинять чему-то, что пока остается лишь миражом.

Ни белорусская оппозиция, ни тем более Польша за 20 лет никогда даже не приблизились к перспективе свержения Лукашенко, а санкции в отношении Белоруссии всегда были слишком мягкими, чтобы привести к демократизации режима. Иначе говоря, мы всегда успешно убеждали Лукашенко, что выступаем его врагами, но делали слишком мало, чтобы придти с ним к договоренностям, вынудить пойти на уступки или сместить с должности.

Хуже того, сторонники третьего варианта развития событий, которые только и мечтают о свержении Лукашенко, были настолько оторваны от реальности, что не осознавали самого главного: альтернативой для него была не демократическая оппозиция, а кто-то, кто полностью подчиняется Москве.

Принимая во внимание все вышесказанное, можно сделать вывод, что попытка придти к согласию была совершенно верным шагом. Проблема в том, что предприняли ее слишком поздно: уже после того, как Белоруссия вышла из изоляции, когда за протянутую руку мало что можно было получить взамен. Кроме того, польская сторона действовала непрофессионально, повторяя все ошибки польско-российской перезагрузки. О ней объявили прежде, чем что-то удалось согласовать, а вместо «дорожной карты» мы пытались подписать пакетное соглашение, чего нельзя делать в отношениях с диктатурами. Кроме того, мы забыли, что на Востоке ценят конкретику, а не жесты.

Сходство польско-российской и польско-белорусской перезагрузки, а в первую очередь то, что Варшава совершила одни и те же ошибки, не случайно. Как в рядах польских дипломатов, так и в аналитических центрах и других организациях, причастных к формированию восточной политики, «Право и справедливость» решила опереться на тех людей, которые поддакивали сначала одной, а потом другой партии власти, но кадры, как говорил Ленин, решают все. В этом случае они, к сожалению, предопределили наше поражение.

Как к нам относятся на Востоке?

Провал перезагрузки был связан с еще двумя факторами, которые свидетельствуют о том, что восточную политику «Права и справедливости», к сожалению, нельзя отнести к успешным направлениям деятельности правительства. Несколько месяцев назад высокопоставленный белорусский государственный служащий объяснил мне, что его страна не будет договариваться с Польшей, поскольку, хотя Варшава пытается вести диалог с Минском, как только Вашингтон заключит какую-нибудь сделку с Кремлем, Белоруссия в ее рамках, «разумеется», окажется в российской сфере влияния, а Польша разорвет отношения и вновь заговорит об «отвратительной диктатуре».

Иными словами, белорусские элиты (как и элиты других постсоветских стран) считают, что Польша полностью подчиняется воле Соединенных Штатов и не проводит независимой внешней политики, а делает только то, что прикажет ей Вашингтон. Это замечание, отметим, касается не только современного этапа, но и времен, когда у руля нашей страны стояли все другие правящие команды. Еще более тревожно звучала вторая часть высказывания моего собеседника, который заявил прямо, что Польша испортила отношения с Европейским союзом, а поэтому не может уладить в Брюсселе никаких дел. Раз так, значит, диалог с Варшавой не имеет особого смысла, а в отношения с нами не стоит вкладываться.

Из крайности в крайность

Вышеприведенные замечания указывают на основную проблему польской восточной политики: вместо того, чтобы корректировать курс осторожно и координировать наши действия с шагами на западном направлении, мы совершили резкий разворот. Раньше мы, в ущерб собственным интересам, следовали курсу западных союзников, а потом внезапно начали вести себя так, будто представляем настоящую региональную державу. Мы вообще не видим контекста, а он таков, что Польша — среднего размера страна, состоящая в ЕС и НАТО.

Нравится нам это или нет, но наши партнеры с востока в первую очередь придают значение тому, чего мы способны добиться в Брюсселе, а не тому, что предлагаем мы сами. Тем более что мы не предлагаем ничего, кроме слов: ни кредитов, ни инвестиций, ни безопасности, ни даже торговли. Хуже того, Польшу уже не первый год считают не вполне серьезным, но при этом очень надменным партнером.

Сейчас такое впечатление лишь усиливается. В действительности, наша надменность, во-первых, не соотносится с реальной силой, а во-вторых, из-за накала внутреннего конфликта и отсутствия консенсуса по внешнеполитическим вопросам в нашей стране партнеры Варшавы предполагают, что появление у власти команды «Гражданской платформы» перечеркнет всю политику «Права и справедливости» и наоборот. Между тем союзы на международной арене строятся на десятилетия, так что никто не хочет всерьез вкладываться в миражи. И, наконец, в третьих, Польшу считают государством, которое слишком сильно зависит от США, а для них Белоруссия и Украина, которые, играют центральную роль в нашей восточной политике, не более чем незначительные пешки на шахматной доске.

Говоря об отношениях с Вашингтоном, следует вспомнить о наделавшем шума саммите «Инициативы трех морей» в Варшаве, на котором присутствовал Дональд Трамп. Мало кто обратил внимание, что вместо прежнего термина «Междуморье» появился новый. Отличие заключалось в том, что в мероприятии не принимала участия Украина. По неофициальной информации, это произошло с подачи США, которые были готовы оказать Польше поддержку в создании блока стран, выступающих в рамках ЕС в роли противовеса конфликтующим с Вашингтоном Берлину и Парижу. При этом американцы не хотели содействовать польским попыткам сформировать региональный союз, в который бы вошел Киев. В Польше почти никто не обратил на вышеописанный факт внимания, а в Киеве его заметили все. Там поняли, что Варшава, делая вид, что она ведет масштабную игру, на самом деле участвует, да еще и несамостоятельно, лишь в небольшой партии.

Если, в свою очередь, говорить о нашем месте в ЕС, то лакмусовой бумажкой выступают здесь не Украина и Белоруссия, с которыми мы хотя бы из-за общей границы всегда поддерживаем какие-то отношения, а находящаяся чуть дальше Молдавия, где при правительстве «Гражданской платформы» Варшава играла важную роль. Это удавалось нам не благодаря экономике, и не благодаря общей границе (ее у наших стран нет), а лишь благодаря дипломатической активности и позиции, которую занимала Польша на европейский площадке. Сейчас для Кишинева наша страна не имеет никакого значения, и это показывает до какой степени сила государства зависит от его положения в ЕС.

Насколько низко мы пали в отношениях с Кишиневом показывает то, что единственным польским акцентом в молдавской политике последних лет было сотрудничество Польши с местным пророссийским олигархом (кстати, в прошлом альфонсом) в рамках сбора компромата на Людмилу Козловскую, которой правительство «Права и справедливости» хотело закрыть въезд в Евросоюз. «Доказательства» наших спецслужб по очереди признали неубедительными Германия, Франция, Великобритания и Бельгия: они выдали Козловской свои визы, а последняя страна — разрешение на пребывание.

Воображаемый потенциал

Станислав Мацкевич (Stanisław Mackiewicz) в книге «Политика Юзефа Бека» (Józef Beck) писал, что последний глава польской довоенной дипломатии стремился

Партия «Право и справедливость» действует на восточном направлении во многом, как Юзеф Бек. Она играет смело, что само по себе правильно и достойно похвалы, но одновременно, и это ошибка, делает вид, будто бы проект «Инициатива трех морей» уже работает. Что еще хуже, она не видит европейского контекста нашей политики, зависимости нашей силы от позиции в Брюсселе и «не обладая потенциалом, воображает его». Вести игру в международной политике, воображая потенциал, которым не обладаешь, это хуже, чем ошибка.