Журавлиный курорт

"Огонек" обнаружил уникальный способ точного прогноза погоды: ориентироваться надо по журавлям, временно эмигрировавшим в Израиль. Как только в Россию приходит тепло, они берут курс на родину Владимир Бейдер, Иерусалим О приближении оттепели в России в Израиле узнают раньше, чем в Москве. Когда в сером по весне небе (ярко-голубым оно становится после Песаха, то есть Пасхи) то и дело появляются журавлиные клинья, значит, скоро и в родных краях потеплеет -- журавли потянулись домой. До тепла России, как правило, столько, сколько им туда лететь. Правда, когда надвигаются внезапные холода, журавли притормаживают. А потом -- они возвращаются. Журавлиная верность крепче воспетой лебединой (этих птиц орнитологи уличили в склонности к адюльтеру). А вот у журавлей браки пожизненные: живут они лет 70-80 и все с одной. Или с одним. И верность родному болоту у них постоянная -- где родился, там и пригодился. Хотя знают места поспокойнее, посытнее, где климат помягче. Они там бывают каждый год по нескольку месяцев. Но почувствовав, что и на родину приходит тепло, поднимаются всей стаей, выстраиваются в клин и летят за тысячи километров. Орнитолог, кандидат биологических наук Юрий Маркин в этом году вернулся из Израиля еще раньше своих журавлей. Он директор Окского заповедника на Рязанщине. Журавлями занимается больше 40 лет, со студенческой скамьи. Считается в России ведущим специалистом по этим птицам. Не случайно, когда пять лет назад поднялся на дельтаплане в воздух со стерхами -- белыми журавлями -- Владимир Путин, обратились именно к Маркину. Это он инструктировал президента, как вести себя во главе стаи. Не случайно, что именно с журавлями совершил полет российский лидер. Они такой же символ России, как березки или бурый медведь. Птичий Куршевель Спрашивается: а при чем тут Израиль? Когда на Европу накатывает зима, крылатые гости устремляются сюда так же обязательно и кучкуются здесь так же густо, как в докризисную пору богатые русские в Куршевеле на Новый год. Их земля обетованная -- долина Хула в Верхней Галилее, на израильском Крайнем Севере. Место само по себе примечательное и поучительное. Когда на рубеже XIХ-XX евреи стали возвращаться на Землю обетованную, о которой мечтали 2 тысячи лет изгнания, они с удивлением обнаружили, что она разительно отличается от библейских представлений о ней. Что земли там для жизни, собственно, и нет. Только пустыни, где нет воды. Каменистые горы, где нет почвы. И долины, где есть и вода, и почва, но -- обширные малярийные болота в придачу. Первые крупные еврейские хозяйства появились здесь. Характерна судьба одного из легендарных первопроходцев -- астраханского крестьянина Андрея Дубровина. С детства зачитывающийся Библией, он так проникся идеями Писания, что сам сделал себе обрезание, принял иудаизм и привел в новую веру всю свою крепкую семью. У журавлей браки пожизненные: живут они лет 70-80 и все с одной. Или с одним. И верность родному болоту у них постоянная, хотя знают места поспокойнее и посытнее Ему было 72, когда в начале века с женой, четырьмя сыновьями и их семьями он обосновался на Святой земле. В 1909 году Дубровин, уже принявший еврейское имя Йоав, купил 650 акров земли в долине Хула. В отличие от большинства первопоселенцев, не знающих, с какой стороны подходить к плугу и как запрячь лошадь, эти потомственные крестьяне умели обращаться и с землей, и с живностью. Дубровин создал образцовое хозяйство, гремевшее на всю Палестину. На сельскохозяйственных ярмарках его продукция была главным аттракционом. От дубровинских бычков выходили из строя весы -- пружины не выдерживали их тучности. У него все росло и все плодилось. Как-то Дубровин, которому шел тогда 92 год, три дня сам на своей бричке добирался на выставку в Акко. Когда он развязал мешки, распорядитель удивился, как удалось в столь ненадежной таре в такую даль по жутким тогдашним дорогам довезти целехонькими голубиные яйца. Оказалось, это были не яйца, а зерна турецкого гороха, нута, или, как его здесь называют (и потребляют в неимоверных количествах), хумуса. Ничто -- никакие трудности и препятствия -- не могли поколебать и согнуть этот мощный крестьянский колосс. Только малярийный комар. От малярии умерли трое сыновей Дубровина, трое внуков, невестка, жена, сам он едва выкарабкался из болезни и все-таки дожил до 104 лет. Что говорить о менее приспособленной к суровым условиям ближневосточной целины основной массе первопоселенцев! Для местечковых идеалистов, пылких интеллигентов из "черты оседлости" сама работа в поле была испытанием, а крестьянские премудрости -- непознанной вселенной. Половина сбегала назад или перебиралась в более благополучные страны. Оставшихся половинила малярия -- смертность от этой болезни была 50 процентов. Малярийный комар -- "жидконогая козявочка-букашечка" -- мог сожрать сионизм на корню. Львиную долю земли в османской, а затем подмандатной Палестине закупал Еврейский национальный фонд (Керен каемет ле-Исраэль) -- ЕНФ-ККЛ. Собственно, для этого он и был создан в 1901 году -- для сбора денег на приобретение земли в Палестине. Тогда казалось, что основное препятствие для воплощения идеи сионизма -- отсутствие земли и средств на ее приобретение. Но деньги нашлись, землю купили, тут-то и выяснилось: проблема не в ее отсутствии, а в том, что она никуда не годилась. Землю следовало сделать пригодной для сельского хозяйства. Этим тоже занялся Фонд (см. "Огонек" N 34 за 2015 и N 45 за 2016 год). Внедрив совершенно новую аграрную систему, ЕНФ-ККЛ открыл фронт против малярийных комаров: осушение болот превратилось в ключевую задачу. Мелиораторы и гидрологи шли сразу за землемерами. Дренажные канавы рыли раньше, чем прокладывали первые борозды. От заразных топей отвоевывали пашни акр за акром. Это же были социалисты, революция и преобразование мира для них -- родная стихия. Вскоре после образования государства ЕНФ-ККЛ взялся за и вовсе грандиозный проект: решено было извести главного природного врага сионизма -- осушить то самое обширное пространство болот, которое и погубило семью русского богатыря Дубровина,-- в долине Хула. Здесь комариное царство простиралось на 5 тысяч гектаров. Веками вода, сходящая с лишенных растительности гор, скапливалась в низине, образовав гигантское болото, в центре его возникло илистое озеро. С этим безобразием решено было покончить раз и навсегда. Проект приобрел национальное значение. Им гордились, как в свое время планом поворота сибирских рек в Советском Союзе. Но, в отличие от последнего, осуществили. В 1952-м начались работы, и в 1958-м долина Хула была осушена. Победа! 6 тысяч гектаров пахотных земель! На месте болот раскинулись поля и сады. Возникли процветающие фермерские хозяйства. Но насилие над природой безнаказанным не бывает. Со временем почва высохла, ветер сносил тонкий плодородный слой. Там, где раньше висели тучи мошкары, повисли тучи пыли. И дыма. Скопившийся под землей сухой торф от жары загорался -- такие пожары очень трудно тушить. И главное -- стало ухудшаться качество воды в озере Кинерет (Галилейское море в Евангелии) -- основном резервуаре питьевой воды Израиля. В погоне за преобразованием природы не учли, что болота Хулы служили естественным фильтром воды, стекающей в крупнейший пресноводный источник страны. Кроме того, перелетные птицы, давно облюбовавшие водные пространства Хулы, стали облетать это выжженное место. Обезвредить экологическую бомбу заранее не удалось, но исправить ошибку ума и решимости хватило. Тот же ЕНФ-ККЛ раскошелился и в начале 1990-х взялся за ликвидацию последствий своей грандиозной победы. По дну озера выстелили 50 тысяч квадратных метров толстого полиэтилена, чтобы не просачивался торф, с горы Хермон -- единственной в Израиле покрытой ледником -- пустили по естественному руслу воду. Озеро ожило. ЕНФ-ККЛ создал здесь природный заповедник. Расплодилась живность. И вернулись перелетные птицы. Нигде в мире на ограниченной территории (всего 3,2 квадратных километра) нет такой концентрации пернатых. Зимой их собирается около полумиллиарда. Не только журавлей. Аисты, цапли, пеликаны, фламинго, бакланы, морские орлы, ибисы, зимородки (всего свыше 200 видов) слетаются сюда перезимовать. Это разнообразие при такой скученности делает Хулу особо привлекательной для туристов и настоящим Эльдорадо для орнитологов. Особенно тех, что изучают журавлей. Понятливее людей -- Журавль,-- объяснял мне Юрий Маркин в Израиле,-- одна из самых умных птиц и чрезвычайно осторожная. На близкое расстояние к себе не подпускает. Потому наблюдать за ним в естественных условиях -- задача сложная. Живут журавли маленькими семьями -- пара и один-два птенца. Селятся в 2-3 километрах одна от другой, на пустынных местах, предпочитают большие водоемы и болота, чтобы не стать добычей хищников и браконьеров. Но ученым, несмотря на добрые намерения, тоже трудно добраться до них. Сбиваются в стаи они только перед тем, как лететь на юг. И это -- тоже проблема. Готовясь к дальнему путешествию, журавли стараются накопить жирок и становятся в этот период крайне прожорливыми -- объедают все вокруг. Крестьяне гоняют их от посевов любыми способами, не избегая насильственных. И хотя в России, например, подстрелить журавля считается дурной приметой (в отличие от Афганистана или Пакистана, где охота на них популярна), зашибить вполне могут, чтобы не жрал посевы. С этой точки зрения Хула для них -- сущий рай. Здесь никто их не тронет. В Израиле охота на птиц вообще запрещена, а в заповеднике их просто лелеют. Для русских журавлей из европейской части России Израиль -- традиционный маршрут. После того как птиц оснастили приборами, которые позволяют получать данные каждые 2 минуты в онлайн-режиме, это известно точно Но когда гости с севера стали массово возвращаться, у местных фермеров тоже возникли проблемы с их прожорливостью. Ставили трещотки, пугали шумовыми пушками -- не помогало; голод не тетка, а про права собственности птицы не знают. Сотрудники заповедника решили проблему иначе: еду им стали привозить сами. Регулярно на места птичьих колоний приезжает трактор и разбрасывает веером зерна кукурузы. Птицы его уже ждут и не боятся -- он для них не человек, от которого может исходить опасность, а нестрашный зверь, который подвозит корм. То, что зачастую трактор волочит за собой прицеп с экскурсантами, не пугает: ну, такой зверь двухтелесный -- лишь бы привозил кормежку. Когда есть обед с доставкой на дом, незачем летать куда-то объедать поля. Вот так Хула и стала самым популярным зимним курортом для журавлей. Его облюбовали не только те, что прилетали издавна, но и те, что раньше зимовали в Сирии и Ираке. Там идет война, сократились площади посевов -- меньше стало еды, да и неспокойно. Эффект возвращения А вот для русских журавлей из европейской части России Израиль -- традиционный маршрут. Теперь это известно точно. Два года назад орнитологи в Хуле обнаружили журавля, окольцованного в Окском заповеднике, где находится Центральная орнитологическая станция России. Связались с Юрием Маркиным. Так возник совместный проект ЕНФ-ККЛ, Еврейского университета в Иерусалиме и Окского заповедника. Маркин ездит по местам зимовий своих журавлей по всему миру: в этом году провел два месяца в Хуле. В полном восторге от редкого шанса наблюдать своих подопечных вблизи. А теперь наблюдения за ними вообще можно вести постоянно: вместе с местными коллегами он оснастил русских журавлей израильскими приборами, которые позволяют получать данные о птицах каждые 2 минуты в онлайн-режиме, то есть не только о маршруте полета на всем его протяжении, но и о скорости передвижения, климатических условиях, самочувствии. О таком обилии информации раньше нельзя было и мечтать. Как объяснил "Огоньку" генеральный директор компания ЕНФ-ККЛ-Евразия Игаль Ясинов, "Русские журавли" -- лишь один из совместных проектов с Россией. Выставка израильских экологических технологий прошлым летом в московском Манеже вызвала большой интерес: в РФ хотят внедрять передовые методы охраны природы и сельского хозяйства, а во всем этом у ЕНФ-ККЛ огромный опыт, и делится он им безвозмездно. Глава ЕНФ-ККЛ-Россия Петр Гладков уже обсуждает с Федеральным агентством по лесному хозяйству перспективы внедрения в России израильских технологий садоводства и биологической очистки воды. Еще один крупный проект -- лес "Россия", который будет заложен на севере пустыни Негев в Израиле, у кибуца "Рухама", основанного больше века назад московскими евреями. Лес именной -- в честь 200 тысяч евреев -- воинов Красной армии, погибших во Второй мировой войне. Все их имена будут указаны на памятной стене планируемого здесь мемориала. А журавли, возвращаясь домой после зимовок в Хуле, будут пролетать и над ними -- как в песне на слова Расула Гамзатова...