"Все дело в том, кому верить. Панк зародился в Нью-Йорке или в Лондоне, в 1974 или 1975 году. Для одних людей панк был только музыкальным стилем, для других, в основном лондонцев, — скорее внешним образом, а для третьих — искусством. Но, без сомнения, зарождение панка связано и с Нью-Йорком, и с Лондоном: его характерные черты и антураж — выражение страхов горожан, неуверенных в будущем. Американской столицей панка был Манхэттен, а центром в середине 70-х — два ночных клуба в центре города, CBGB и OMFUG: "Кантри, блюграсс и блюз" и Other Music for Uplifting Gormandizers ("Другая музыка для возвышенных гурманов"), которые своим стилем отражали стиль магазина Too Fast to Live. Похоже, панки любили акронимы. Может, потому что их легче было поместить на футболку. Или все дело просто-напросто в том, что они боялись объяснить — или не объяснить — значение непосвященным. В Нью-Йорке место, которое принято считать колыбелью панка, появилось благодаря Хилли Кристалу на улице Боуэри, 315, в районе Ист-Виллидж. В то же время в Лондоне панк-течение, бесспорно, вращалось вокруг магазина на Кингз-Роуд, 430. Неспроста на недавней выставке в нью-йоркском Метрополитен-музее были точно воссозданы оба места. Напоминали они студии-близнецы какого-нибудь великого художника или место совершения громкого преступления. В некотором смысле и то и другое соответствовало действительности. Связующим звеном, нитью творческой энергии, которая тянулась от Боуэри до лондонской Кингз-Роуд, были Вивьен с Малкольмом. В августе 1973 года нескольким магазинам с Кингз-Роуд прислали приглашение продемонстрировать свои товары на ежегодном мероприятии в отеле MacAlpine на Манхэттене — Национальном шоу бутиков. По сути оно представляло собой просто выставку-продажу, однако ее участники должны были занимать очень узкую коммерческую нишу. Такую, чтобы они никогда не смогли дорасти до размеров универмага. И все же участие в этом мероприятии могло бы стать для магазинов рекламой, что принесло бы гораздо больше выгоды, нежели заключенные на шоу сделки. Весной 1973 года Вивьен стала планировать поездку на шоу и договорилась со своими родителями, что Бен и Джо проведут очередное лето с ними, чтобы они с Малкольмом могли впервые поехать в Штаты. "Первое, что мы сделали в наш первый день в Нью-Йорке, — не успев распаковать чемоданы или начать продавать вещи, мы отправились на "Фабрику", студию Энди Уорхола. Нам казалось, что именно ради этого все и приезжают в Нью-Йорк. В ту поездку я в основном носила облегающий комбинезон из лайкры-стретч, похожей на твид в "гусиную лапку", к нему был пришит вязаный бюстгальтер из мохера, а на спине были завязки со стразами. Я носила его с ботинками как у Робин Гуда, их кромки, словно колпак шута, напоминали зубчатые стены замка. Малкольм приметил их в витрине магазина товаров для балета Freed — видимо, они предназначались для какого-нибудь танцовщика. Я не снимала эти ботинки всю поездку, просто обожала их… Так выглядел мой лучший нью-йоркский наряд, но еще я надевала коротенькие разорванные топы и все такое. Было очень жарко…" Они остановились в отеле MacAlpine, обустроив в спальне магазин — инсталляцию с футболками, одеждой тедди-боев и рокеров, а также всякой рок-н-ролльной атрибутикой. Из купленного в центре города маленького портативного магнитофона гремели хиты Джерри Ли Льюиса и Билла Хейли. Посетители приходили и уходили. Но никто ничего не покупал. "Сперва мы пошли в отель MacAlpine, он прямо через дорогу от универмага Bloomingdale's, и я даже помню, одной из букв в названии магазина не хватало — так выглядел Нью-Йорк в те годы, — а еще помню, что одежда в витринах напоминала вещи из подвала с уцененными товарами. В общем, я расхаживала по фойе, ведь я хорошо выглядела, и Джерри Голдштейн в одежде в стиле тедди-боев - тоже, а вот где Малкольм был, я не знаю, но, пожалуй, в фойе его не было — так мы пытались привлечь покупателей, но место для этого оказалось катастрофически неподходящим. Мы не продали ни единой вещи! Зато за полгода до этого в наш магазин в Лондоне заходили участники музыкальной группы The New York Dolls, и вот они заглянули к нам в отель MacAlpine, где мы выставляли одежду в нашей спальне. Мы пошли с ними в клуб Max’s Kansas City, танцевали и веселились. Прежде я думала, что в таких модных местах и должна собираться американская молодежь. Те самые, которых стали называть тинейджерами. Более того, вот что я тебе скажу: у меня были свои представления о мужчинах-американцах, об их фигурах. Когда родители заведовали почтовым отделением в Харроу, а потом в Руйслипе, неподалеку располагалась американская военная база, она там осталась еще со времен войны и вплоть до 50-х, и там был бассейн, и я считала, что американские солдаты — это такие сильные и сексуальные парни. Такими вот мне представлялись американцы… Романтические мечты обо всех американских мужчинах, даже об их солдатах, ну, например, Элвис в военной форме или что-то вроде того… И даже во время и после поездки в Штаты мне по-прежнему казалось, что Америка вдохновляет, — у них было кино, мужчины, фильмы Энди Уорхола, Джо Даллесандро: он был хорош, очень хорош. Но, видишь ли, все это было лишь в моем воображении, а вовсе не в реальности". В начале 70-х альтернативные музыкальные сцены в Лондоне и Нью-Йорке уже во многом были схожи. Некоторые ньюйоркцы знали о существовании Let It Rock на Кингз-Роуд. Так что в спальне-инсталляции Вивьен в MacAlpine вскоре появились Элис Купер и Сил Сильвиан, ритм-гитарист из The New York Dolls. Сильвиан и его коллега по группе Джонни Сандерс уже встречались с Вивьен в Лондоне, в ее магазине; они не сомневались в том, что создаваемая ею одежда как нельзя лучше подходит для группы: она была эпатажной, театральной, бросающейся в глаза; кроме того, она украшала худые фигуры любителей повеселиться. Мы обожали наряжаться, — говорит Сильвиан. — В Америке всем плевать на одежду, зато в Европе кто-нибудь непременно говорил: "Ого, какие у тебя обалденные штаны!". И ты всем казался крутым". Сильвиан предложил Вивьен съехать из MacAlpine и поселиться в его любимом отеле Chelsea. Там-то и началось их настоящее нью-йоркское приключение. Сильвиан был одной из трех ключевых фигур группы The New York Dolls, они вместе с Джонни Сандерсом и Билли Марсия были помешаны на одежде, а сам Сил иногда приезжал в Лондон. Все трое знали о существовании магазина на Кингз-Роуд, 430. The New York Dolls появились в 1972 году, бас-гитаристом у них был Артур Кейн, а солистом — Дэвид Йохансен. Стиль и образ группа частично заимствовала у жанра глэм-рок и у андрогинной театральной эстетики Джаггера и Боуи, добавив манхэттенские черты и взяв кое-что от Уорхола. The New York Dolls стремились шокировать, им нравилось экспериментировать с гендерными стереотипами и бунтарскими идеями, так что у них с Вивьен было много общего. А еще они пользовались меркнущей славой "Фабрики", выставлявшей напоказ трансвестизм, населенной мужчинами традиционной и нетрадиционной ориентации, любившими переодеваться в женскую одежду. Когда Йохансена спросили, бисексуал ли он, он ответил: "Нет, чувак, я трисексуал: я попробую все". Не слишком гармоничные скрипы и визги, доносящиеся со сцены, и зловещее кривлянье были Вивьен и Малкольму в новинку. Правда, позже все это станет непременными чертами сценического образа панк-исполнителей Великобритании. The New York Dolls и Элис Купер, еще один любитель одежды из магазина на Кингз-Роуд, 430, дали Малкольму ключи к панк-революции, которую Вивьен готовила в Лондоне, и Макларен начал обхаживать группу: он выполнял роль неофициального менеджера, или "галантерейщика", как язвительно заметил Йохансен, прорицателя, гипнотизера и стилиста. The New York Dolls стали смыслом моего пребывания в Нью-Йорке, — объяснял позже Макларен. — Приключением, в котором я хотел поучаствовать". А пока что Вивьен и Малкольм переехали в Chelsea. В отеле, где бродили призраки бывших постояльцев, среди которых были Фрида Кало и Дилан Томас, Джими Хендрикс и The Doors, они обустроились и распаковали чемоданы с одеждой. Место во всех смыслах оправдывало их ожидания. "Отель Chelsea не похож на американский, — как-то сказал Артур Миллер, проживший в нем 6 лет после развода с Мэрилин Монро. — Ему неведомы ни пылесосы, ни правила, ни стыд. Несмотря на духоту, Вивьен отель очень понравился. В Chelsea творилось бог знает что, но вместе с тем там рождались творческие проекты и творческие эксперименты, а еще с ним ассоциировали сильную литературную и художественную традицию. Там творили Марк Ротко и Ларри Риверс; частично они платили за проживание своими работами, так что, когда в отель заселилась Вивьен, он был чем-то средним между авангардной художественной галереей, рок-клубом и запущенным притоном любителей кокаина. В то время в Chelsea царил Стэнли Бард, управлявший отелем более 50 лет. Прямо как Вивьен, "Стэнли серьезно верил, что искусство меняет мир и двигает вперед цивилизацию, — вспоминает британский писатель Барри Майлз, столкнувшийся с Вивьен в коридоре. — Думаю, он считал в некотором роде своим долгом дать этим людям крышу над головой. Многие его обдирали как липку, но он по-прежнему давал пристанище всем бездомным, которым нечем было платить, но зато они могли улучшить репутацию отеля". Вивьен с Малкольмом сразу же попали в эту категорию. В то время в отеле жили подружка Джина Крелла Нико и "суперзвезда" Энди Уорхола Вива. Еще там обитал Квентин Крисп, а также Джордж Кляйнзингер, американский композитор, с которым делили номер питон длиной 3,5 метра, ручной аллигатор и подружка двадцати с чем-то лет. А Кляйнзингеру в 70-х было уже лет под сто. Так что Малкольм и Вивьен попали точно по адресу и быстро влились в коллектив вместе с Сильвианом и Джонни Сандерсом из Dolls... Они забросили коммерцию ради анархии, развлечений и культуры. The New York Dolls водили их повсюду, и казалось, никто ни за что не платил. У Вивьен и Малкольма взяли интервью для уорхоловского журнала Interview, они развлекались в клубе CDGB, слушали выступления Ричарда Хелла (Майерса), Патти Смит и The Ramones. "Все вокруг нюхали кокаин, — говорит Вивьен, — его было так много, что им запросто делились со всеми. Там были Эрик Эмерсон и Виваи, конечно, Уорхол — вся тусовка с его киностудии "Фабрика". И очень много кокаина. Подруга Вивьен Дэбби Харри, которая позже стала выступать в группе Blondie, вспоминает, что кое-какие вещи все-таки удалось продать, хотя и довольно необычным способом: "Я тогда тусовалась с The New York Dolls, и среди их друзей/поклонников была одна девушка — Эйлин Полк. Она жила на Западной 13-й улице, в Гринвич-Виллидж. И вот однажды кто-то из нас был на ее улице и видел, как Малкольм Макларен остановился на арендованном автомобиле-универсале, припарковался, поднял дверцу кузова и начал вытаскивать из него коробки с чудесными резиновыми вещами, созданными его тогдашней девушкой Вивьен, и продавать их. На Западной 13-й улице начался невероятный ажиотаж, все как накинулись на те вещи, будто изголодались по моде!". Центр Нью-Йорка дарил Вивьен-модельеру новые идеи — настоящие, не в пример кинематографичной Америке. Для Малкольма пребывание в Нью-Йорке стало поворотным моментом в его музыкальной карьере. Тем летом Малкольм нашел свою страсть в музыке, и магазин Let It Rock стал казаться ему всего лишь поводом к тому, чтобы стать стилистом музыкальной группы. Зато через Dolls Вивьен с Малкольмом познакомились с человеком, который незаметно изменил представление Вивьен об одежде, так же как сама группа незаметно повлияла на музыкальные амбиции Малкольма. Звали этого человека Ричард Майерс, но все знали его под прозвищем Хелл; он тоже был музыкантом. По части стиля он стал главным связующим звеном между Нью-Йорком, Вивьен, Малкольмом и панком. "Ричард Хелл казался мне бесподобным. Он весь был какой-то разбитый, потрепанный, будто только что вылез из канализации, будто тысячу лет не спал и будто всем было на него плевать. И будто ему было на тебя плевать! Ричард был удивительным парнем со скучающим выражением лица, испитой, грязный, покрытый шрамами, в рваной майке. Кажется, тогда еще не было булавок, хотя, может, и были, и образ Ричарда, его всклокоченные волосы - каждая деталь - так вдохновили меня, что сомнений быть не могло, что я увезу этот образ в Лондон. Дома я хотел повторить его и придать ему английские черты". Это слова Малкольма, но, без сомнения, родились они после разговора с Вивьен, и сейчас она утверждает, что Хелл стал своего рода мальчиком с плаката в образе, который они сотворили раньше. Как и Вивьен, Хелл черпал вдохновение в истории литературы, в его случае — в эстетике саморазрушения французских поэтов Верлена и Рембо. Его спутанные волосы, намек на стиль 50-х, рваные футболки и кожаная одежда в точности соответствовали тому, что Вивьен с Малкольмом уже шили и носили сами. Зато Хелл помог связать воедино мужской образ — сомнительный в сексуальном отношении образ потрепанного жизнью и наркотиками эстета, откровенного мода, пугающего рокера… с булавками. До сих пор ведутся споры, кто первым — Хелл, Джонни Роттен, Сид Вишес, Вивьен или Малкольм — придумал украшать одежду булавками, которые впоследствии станут таким знаковым атрибутом панка. Вивьен только пожимает плечами и говорит, что это заслуга Сида и Джонни. "Джонни носил булавку в ухе. А у Сида были розовые габардиновые штаны — как сейчас их помню, — все в дырах, порванные каким-то наркоманом, который искал дозу. Помню, Сид пришел в магазин в своих изрезанных штанах, скрепленных булавками, и с туалетной бумагой, обмотанной вокруг шеи на манер галстука. Такие были времена. Заходили девушки-ирландки с чайниками вместо сумочек, а еще был один парень с тостом с джемом на голове. Так что булавки не были чем-то из ряда вон выходящим". А вот Малкольм, наблюдая за первыми экспериментами Хелла с потрепанной одеждой и булавками, увидев в Лондоне сумки-чайники, понял: мода может быть бриколажем. Вивьен не помнит, чтобы она была лично знакома с Ричардом Хеллом, зато для Малкольма он стал эталоном будущего панка — одетый как городской партизан, грубо нарушающий все правила приличия в облике и поведении. Образ панка начал оформляться. Если Макларен был "Дягилевым от панка", как его назвала активистка Кэролайн Кун, то Вивьен была его Нижинским и первым человеком в Англии, который облачился в полный "костюм" панка. Вивьен Вествуд, Иэн Келли, «Вивьен Вествуд». Издательство "Колибри". Перевод с английского Т. Зотиной
