Тридцать пять тысяч русских солдат попали в плен

21 марта до российской столицы дошла новость о крупном поражении русских войск на западном фронте — у реки Стоход. Порядка 35 тысяч солдат взято в плен. 21 марта США объявили войну Германии, основываясь на так называемой «Телеграмме Циммермана» — в ней немецкий министр иностранных дел описывает своему послу в Вашингтоне план по убеждению Мексики присоединиться к войне в случае, если Америка выступит на стороне Антанты: «Мы намерены начать с 1 февраля беспощадную подводную войну. Несмотря ни на что, мы попытаемся удержать США в состоянии нейтралитета. Однако в случае неуспеха мы предложим Мексике: вместе вести войну и сообща заключить мир. С нашей стороны мы окажем Мексике финансовую помощь и заверим, что по окончании войны она получит обратно утраченные ею территории Техаса, Новой Мексики и Аризоны. Мы поручаем вам выработать детали этого соглашения. Вы немедленно и совершенно секретно предупредите президента Каррансу, как только объявление войны между нами и США станет совершившимся фактом. Добавьте, что президент Мексики может по своей инициативе сообщить японскому послу, что Японии было бы очень выгодно немедленно присоединиться к нашему союзу. Обратите внимание президента на тот факт, что мы впредь в полной мере используем наши подводные силы, что заставит Англию подписать мир в ближайшие месяцы». В связи с вступлением США в войну против Германии, газета «Правда» писала: «Этого давно ждали. Это должно было случиться. Соединенные Штаты должны были выступить, как только почувствовалась близость окончания европейской войны. Мир между правительствами — это значит новое ограбление и порабощение одних стран в пользу господствующих классов других. Мир между правительствами — это значит новый, небывалый еще по размерам передел всего мира. Мир между правительствами — это значит решение вопроса о том, капиталисты какой страны будут высасывать соки: из Балканских стран, из Армении, Сирии, Месопотамии, Персии, Китая, Монголии, из истребляемых африканских племен, из островитян Тихого и Индийского океана. Мир между правительствами — это значит господствующие классы какой страны получат возможность расхищать природные сокровища вновь поделенных стран и пользоваться дешевым полурабским или рабским трудом населения этих стран. Могли ли С. Штаты остаться в стороне при том колоссальном, невиданном переделе всего земного шара, который произведут правительства, заключая мир между правительствами? Выступление С. Штатов против Германии оживит надежды русских захватчиков на близкую, легкую и чрезвычайно богатую добычу. Они постараются убедить широкие массы слабых и колеблющихся людей, будто весь русский народ выиграет от варварского разграбления других народов…» 21 марта Временное правительство обратилось к рабочим-металлургам юга России, обещая им улучшение их положения, если они повысят производительность труда: «Временное Правительство уже приступило к спешной разработке мероприятий, направленных к всестороннему коренному улучшению условий рабочего быта. К работам привлечены представители рабочих в равном количестве с промышленниками и на равных правах. Временное Правительство убеждено, что рабочие и промышленники, с своей стороны, в сознании лежащей на них ответственности перед армией и страной, приложат все усилия к тому, чтобы мирным соглашением по всем важнейшим вопросам труда обеспечить непрерывное и правильное течение работ на оборону. Нам нужны единение, порядок и внутренний мир. Рабочие исполнят свой долг перед Россией» 21 марта делегация женщин во главе с В. Фигнер и П. Шишкиной-Явейн еще раз встретилась с председателем Совета Министров князем Львовым. Она опять подняла вопрос о закреплении в законодательстве избирательного права для женщин. Львов принял это требование, заявив, что оно не вызывает разногласий среди членов Временного Правительства, и внес соответствующий пункт в положение об Учредительном собрании. В тот же день Временное правительство предприняло и иные шаги для закрепления равенства полов. Например, женщинам, окончившим курс Высшего художественного училища при Академии художеств теперь стало присваиваться звание художника, как и мужчинам. 21 марта военный министр приказал отменить военно-придворные звания, оставшиеся от царского режима — генерал-адъютантов, генералов свиты и флигель-адъютантов. На заседании Госдумы в Таврическом дворце министр финансов Терещенко сделал сообщение о предстоящем выпуске нового внутреннего займа, который назвали «Займом Свободы», а также об общем финансовом положении России. Заем предложено выпустить, не определяя суммы, по 85 р. за 100, из 5% годовых, с погашением через 49 лет. Для подписки на этот заем предложено предоставить 2 месяца. Министр надеется, что за этот срок подписка на заем достигнет значительной суммы, вероятно, не менее 5 миллиардов рублей. В тот же день в зале заседаний Госдумы произошло собрание представителей ротных, батальонных и полевых комитетов частей Петербургского района и его окрестностей. На нем присутствовало 545 представителей от 109 частей. Его резолюция приводится в «Хронике революции 1917 года»: «1) Высшим и единственным руководителем солдатских организаций Петербургского района и окрестностей является Совет Р. п С. Д. и его Исполком; 2) все ротные, батальонные, полковые и др. комитеты являются органами Совета Р. н С. Д. на местах, представители ротных, батальонных и других частей являются в то же время и членами комитетов тех же частей без особого избрания. Что касается совещательного или решающего голоса членов Совета Р. и С. Д., то решение этого вопроса предоставить самим частям, 3) ротные, баталионные и др. комитеты решают вопросы, касающиеся их частей, самостоятельно; 4) для разъяснения технического, хозяйственного, внутреннего распорядка и других профессионально-солдатских вопросов при Совете Р. и С. Д. образуется особая комиссия с участием представителей комитетов от частей. — По окончании заседания представителем президиума собрания было сообщено об объявлении Северными Американскими Соединенными Штатами войны Германии. Сообщение это было встречено криками «ура». В действующей армии, на фронте, принимались свои документы, определяющие требования солдат к новой власти. 21 марта была опубликована «Основная программа Совета Солдатских депутатов на фронте: «Действующая армия. 190-я дивизия и др. части, к ней примкнувшие. Товарищи! Великий переворот совершился — старая власть, стоявшая во главе правления, низвержена, но полного обновления России еще не произошло, страна живет еще, пользуясь старыми отжившими учреждениями, а потому продолжает и страдать попрежнему. Страна залита кровью и умирает от разорения. Товарищи граждане, для того, чтобы страна стала действительно счастливой, необходимо осуществить до конца наши требования: 1) Требуем организации солдат для противодействия попыткам старой власти вернуться к старому режиму или захвату буржуазией части завоеванных свобод, указанных в первой декларации Временного Правительства. 2) Требуем организации солдат и офицеров для производства выборов в Учредительное Собрание с целью проведения социалистических депутатов. 3) Не отвергая активной обороны, требуем теперь же приступить к мирным переговорам между всеми воюющими державами и в то же время воздействовать на сознание народных масс с целью прекращения войны, как выгодной буржуазному классу и подтачивающей силу народа. 4) Требуем контроля над операционной частью штабов солдатскими исполнительными комитетами. 5) Требуем всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права, немедленного созыва Учредительного Собрания, которое установит форму управления. Стоим за образование демократической республики, которую будем поддерживать всеми силами. 6) Требуем свободы слова, печати, союзов, собраний и стачек с распространением политических прав на военных. 7) Требуем отмены всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений. 8) Образование милиции с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления. 9) Выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего и тайного голосования. 10) Требуем единого прогрессивного подоходного налога. 11) Требуем отделения церкви от государства. 12) Требуем конфискации помещичьих, государственных, удельных и монастырских земель. Земля трудящимся. 13) Требуем 8-час. рабочего дня. 14) Требуем государственного страхования рабочих на случай старости, инвалидности, болезни и материнства. 15) Требуем обеспечения увечных, раненых, контуженных, потерявших трудоспособность воинов. 16) Требуем всеобщего обязательного образования до 16 лет. Исполнительные комитеты 433, 434, 436, 537, 538, 742 полков. Бригады: 8-й артиллерийской, 5 батарея, 109 артил. бр., 15 батар., 3-я Волынская конная сотня, штаба 109 дивизии, 43 корп. воздухопл. отряда, бронированный поезд при 5-м Сибирск. железнодор. батал.» Тем временем, по стране продолжали проходить собрания рабочих, резолюции которых были направлены в поддержку Советов и против лозунга правительства о продолжении войны. В харьковской газете «Пролетарий» опубликована резолюция от рабочих объединенных мастерских Брука, Тевса, Наймана, Раппопорта и Литмана. В ней говорится: «Нам не нужно больше крови, нам не нужны бессмысленные жерты. Требуя прекращения войны, мы также хотим спасти миллионы жизней, которые должны погибнуть в предстоящих сражениях. Наши условия заключения мира должны быть следующими: без контрибуций, без аннексий, нейтрализация проливов и введение демократического образа правления в освобожденных малых государствах…» На Сестрорецком оружейном заводе в Петербурге, после заслушивания доклада представителя большевиков, постановили отстаивать совместно с РСДРП демократическую республику, восьмичасовой рабочий день, конфискацию земель для народа. А также требовать от правительства через Петроградский Совет немедленного окончания войны и мира без аннексий и контрибуций. Съезд профсоюзов в Гельсингфорсе поручил Совету немедленно принять меры к установлению восьмичасового рабочего дня без сокращения заработка. В Москве рабочие фабрики Эйнем и завода Листа на митингах приняли резолюцию о признании Временного Правительства буржуазным, о необходимости установления над ним строгого контроля со стороны пролетариата и созыве в самом непродолжительном времени съезда социалистов всех воюющих стран для выработки условий мира. В юридической аудитории Московского университета состоялась конференция эсеров, посвященная выработке отношения партии к революции, другим социалистическим силам и Временному «Хроника революции 1917 года» так описывает ее итоги: «По первому вопросу конференция вынесла резолюцию в том смысле, что нынешняя революция не может быть рассматриваема как революция социалистическая. Великая русская революция должна создать демократическую республику, а последняя — арену для борьбы пролетариата и трудового крестьянства за социалистический строй. Конференция высказалась за объединение с народными социалистическими партиями (трудовиками, нар.-соц.). Для этой цели избрана организационная комиссия. По вопросу о Временном Правительстве вынесена резолюция, что пока конференция не усматривает опасности со стороны буржуазного правительства. Временное Правительство не представляет угрозы для завоеваний свободы. Однако, давление на Временное Правительство со стороны пролетариата и крестьянства должно быть непрерывным» 21 марта на Губернском Учредительном Собрании крестьян в Москве обсуждались меры по регулированию сельскохозяйственных вопросов. Большинство высказалось за создание закона о немедленной приостановке покупки и продажи земли, а также за урегулировании аренды выгонов, пастбищ, покосов. Поскольку России угрожал недосев и недосбор урожая, постановили общественным комитетам взять под контроль использование всех пустующих земель, кому бы они ни принадлежали. Для прекращения хищнического истребления лесов, общественному контролю поручили ведение лесами. 21 марта на собрании московского Совета рабочих и солдатских депутатов рассматривали вопрос о городском самоуправлении. Постановили распустить Городскую думу и передать все ее функции учреждениям и исполнительным органам Комитета общественных организаций. «В революционном порядке» решили провести выборы для создания нового органа общегородского управления. Временному Правительству же выслали требование об издании декрета о немедленной демократизации муниципального управления. Историк Михаил Бабкин приводит ряд цитат из церковной переписки, происходившей в этот день. Так, 21 марта архиепископу Новгородскому и Старорусскому Арсению (Стадницкому) пишет епископ Кирилловский Варсонофий (Лебедев): «Считаю своим долгом и обязанностью сообщить Вам о состоянии духовенства и паствы Кирилловской за истекший месяц. Конечно, много волнений и шуму было и в [городе] Кириллове, и в [его] уезде, особенно 5, 6, 7 марта, когда толпы народа ходили с криками по улицам города и производили аресты полиции. Особенно почему-то народ восставал против исправника Хабакова. Но, слава Богу, что его арест обошелся без убийства его. В настоящее время все успокоилось и жизнь вошла в прежнюю спокойную колею, все принялись за свои работы. Что будет далее — неизвестно. Хорошо, что уехал из Кириллова мой предшественник преосвященный Иоанникий, а то не обошлось бы без скандала. Почему-то народ сильно против его настроен был. Это обнаружилось в переживаемое время: 5, 6, 7 марта народ открыто заявлял свое им недовольство. Видимо недовольство народное вызвано было чрезмерною дружбою преосвященного Иоанникия с исправником Хабаковым. В настоящее время в Кириллове образован Комитет общественного спокойствия и между прочим в члены его народом избраны священник церкви [святого мученика] Иоанна Воина Александр Мирославский и смотритель [Кирилловского] Духовного училища Алекс. Афан[асьевич] Раменский. Ладно ли это? По моему мнению — ладно. В деревнях, слышно, мужики стали открыто ездить в чужие [лесные] дачи за лесом. Для пресечения этого зла меня [члены Комитета общественного спокойствия] и просили составить воззвание. Я, конечно, исполнил просьбу Комитета. Акафисты и после них беседы привились в Кирилловской обители очень хорошо. Народу в каждое воскресенье бывает за акафистом полна церковь. Даже 5-го и 12-го марта— дни особенного народного возбуждения — акафист и беседы у меня шли своим порядком, при большом собрании богомольцев. Народ, видимо, ищет себе душевного успокоения в Божием храме. Прошу Ваших св[ятых] молитв. Ваш присный богомолец» Из писем архиепископу Новгородскому и Старорусскому Арсению (Стадницкому) архиепископа Никона (Рождественского): «Свершилось на Руси многое, чего мы давно ждали. Не будем тревожить ран сердца, еще кровоточащих… Скажу только: не «царство земное», не его судьба наносит боль сердцу: «царство не от мира сего», Христова Церковь вошла в полосу страданий… Многие ли устоят?.. Да что теперь говорить о «государстве», — надо помнить только о Церкви, отвергаемой государством… И не только отвергаемой, но и насилуемой… По две-три панихиды на неделе заставляют служить монахов — о «павших за свободу», т[о] е[сть]… А о воинах, убиенных на поле брани — никому дела нет… Попробуй же, откажись служить о чадах революции… И кому это нужно? В чем тут суть, как не в простой демонстрации, сопровождаемой злорадством: вот-де и монахов заставили мы насильно толкать «наших» в царство небесное… Не знаю, как Вы смотрите на близкое будущее. А мне кажется слишком ясным, что осуществляется совершенно последовательно программа разрушения Церкви нашей… Раскол надвигается на нас, а власть церковная связана паче прежнего… от имени «свободы»… какое издевательство!..» Письмо архиепископу Новгородскому и Старорусскому Арсению (Стадницкому) епископа Пермского и Старорусского Андроника (Никольского), 21 марта 1917 года: «Мне сделалось известным, что Пермский Исполнительный Комитет общественной безопасности отправил господину Обер-Прокурору Святейшего Синода телеграмму с требованием об увольнении меня на покой, как опасного для общественной безопасности и как препятствующего духовенству в его праве сорганизоваться. Моя опасная для общественной безопасности деятельность, очевидно, заключается… в том, что лично присутствуя на мною же открытых собраниях духовенства и давая всем возможность высказаться, однако считаю нужным обнаруживать задор и неосновательность некоторых ораторов, очевидно и поспешивших пожаловаться о том [Пермскому Исполнительному] Комитету [общественной безопасности], а вероятнее всего и самому [Пермскому] Совету рабочих и солдатских депутатов, всем заправляющему по указке немецких и еврейских провокаторов, как и по всей России. Теперь же я разрешил духовенству собираться и обсуждать все волнующие их вопросы без моего личного присутствия, с докладом мне о предметах предстоящих суждений и о самых состоявшихся суждениях, протоколы которых представляются мне на прочтение. Теперь об одном только посожалею: если будут несуразные выступления на собраниях, то духовенство само себя унизит в глазах паствы, ждущей именно от своих духовных отцов поддержки и ободрения среди тяжких событий времени, угрожающих полной анархией, а следовательно и полным немецким пленением, ибо немцы сами и создают эту анархию через революционный теперь террор, чтобы без своих потерь нас и забрать целиком. Докладывая о сем, в случае требования господина Обер-Прокурора моего увольнения на покой, прошу Вас не отказать настоять на строгом и всестороннем суде моей опасной деятельности, чтобы не давать дела в руки террора, хотя бы и признано было за лучшее уволить меня на покой». 21 марта в Петроград с фронта, по вызову Временного правительства, приезжает генерал Деникин. Свои впечатления от города, от правительства и относительно настроений народа он описывает в «Очерках русской смуты»: «Четыре года я не видел Петрограда. Но теперь странное и тягостное чувство вызывала столица… начиная с разгромленной гостиницы «Астория», где я остановился, и где в вестибюле дежурил караул грубых и распущенных гвардейских матросов; улицы — такие же суетливые, но грязные и переполненные новыми господами положения, в защитных шинелях, — далекими от боевой страды, углубляющими и спасающими революцию. От кого?.. Я много читал раньше о том восторженном настроении, которое, якобы, царило в Петрограде, и не нашел его. Нигде. Министры и правители, с бледными лицами, вялыми движениями, измученные бессонными ночами и бесконечными речами в заседаниях, советах, комитетах, делегациях, представителям, толпе… Искусственный подъем, бодрящая, взвинчивающая настроение, опостылевшая, вероятно, самому себе фраза, и… тревога, глубокая тревога в сердце. И никакой практической работы: министры по существу не имели ни времени, ни возможности хоть несколько сосредоточиться и заняться текущими делами своих ведомств; и заведенная бюрократическая машина, скрипя и хромая, продолжала кое-как работать старыми частями и с новым приводом… Рядовое офицерство, несколько растерянное и подавленное, чувствовало себя пасынками революции, и никак не могло взять надлежащий тон с солдатской массой. А на верхах, в особенности среди генерального штаба, появился уже новый тип оппортуниста, слегка демагога, игравший на слабых струнках Совета и нового правящего рабоче-солдатского класса, старавшийся угождением инстинктам толпы стать ей близким, нужным и на фоне революционного безвременья открыть себе неограниченные возможности военно-общественной карьеры. Следует, однако, признать, что в то время еще военная среда оказалась достаточно здоровой, ибо, невзирая на все разрушающие эксперименты, которые над ней производили, не дала пищи этим росткам. Все лица подобного типа, как например, молодые помощники военного министра Керенского, а также генералы Брусилов, Черемисов, Бонч-Бруевич, Верховский, адмирал Максимов и др., не смогли укрепить своего влияния и положения среди офицерства. Наконец, петроградский гражданин — в самом широком смысле этого слова — отнюдь не ликовал. Первый пыл остыл, и на смену явилась некоторая озабоченность и неуверенность». Тем временем, В.И.Ленин продолжает подготовку к переезду в Россию. 21 марта он пишет письмо Инессе Арманд: «Надеюсь, что в среду мы едем — надеюсь, вместе с Вами. Григорий (вероятно, Зиновьев — ИА REGNUM ) был здесь, условились ехать вместе с ним. Денег на поездку у нас больше, чем я думал, человек на 10—12 хватит, ибо нам здо­рово помогли товарищи в Стокгольме. Вполне возможно, что в Питере теперь большинство рабочих социал-патриоты… Повоюем. И война будет агитировать за нас…» 21 марта в газете «Правда» было опубликовано стихотворение неизвестного автора: Как львы, дрались они… Под грохот канонады, Под шум и треск пальбы, жестокой и слепой, Как в сказочной борьбе, воздвигли баррикады И ринулись на бой… Как львы, дрались они… Сквозь мглу, и дым, и пламя, Сверкая и маня, колеблясь и дрожа, Вставало вновь и вновь воинственное знамя Борьбы и мятежа… Окроплено слезой, окрашенное кровью Героев и борцов, оно звало вперед. И шел, все шел за ним, горя к нему любовью, Поднявшийся народ… И шел, все шел за ним… И крепли баррикады, И рос мятежный клич, и расцветала месть. И гордый гимн борьбе звучал, как весть отрады, Победы светлой весть… И падали они — вставали вслед другие; Как в сказочном бою, борцы росли, росли… И в жертву родине несли мечты святые И жизнь свою несли! О, пусть на время смолк и шум борьбы, и крики, И гордый, смелый клич восставшего раба… — Да здравствует народ и гнев его великий! Да здравствует борьба!