The Strategist: Трамп увидел то, что проглядели политики от мейнстрима

Велик соблазн назвать избрание Дональда Трампа президентом США аномалией цифровой эпохи, триумфом знаменитости над разумом, однако очевидно, что успех Трампа состоялся потому, что он смог вызвать отклик у избирателей по вопросам, которые игнорировали мейнстримовые политики США, пишут Эндрю Дэвис и Марк Томсон в статье The Strategist. Авторы отмечают, что основной причиной победы Трампа стало то, что экономика США перенасыщена неквалифицированным или низко квалифицированным трудом. Хотя такое утверждение может показаться слишком упрощающим, ключевые посылы экономической повестки дня Трампа — инвестиции в инфраструктуру, защита торговли, возрождение трудоемкого производства, сокращение иммиграции и снижение налогов для предпринимателей — имеют своей целью сокращение пропасти между спросом и предложением труда. Трамп лишь отреагировал на тенденцию, находившейся на виду у всех. Экономические проблемы, сказывающиеся на среднем классе США, были очевидны на протяжении моих лет, трудовая занятость падала, имущественное расслоение увеличивалось, показали здоровья нации также снижались. Так почему же потребовался Трамп, чтобы превратить это несогласие в голоса? Одним из факторов стала его готовность бросить вызов политической ортодоксии, на что другие до него не решались. Среди прочего Трамп отверг давно устоявшееся убеждение в преимуществах свободной торговли, и многие рабочие США с ним согласились. По их мнению, очевидно, что майка за $4,99 в сети Walmart не является полноценным возмещением трудовой незащищенности и стагнации объемов оплаты труда. Это не означает, что экономическая повестка Трампа продумана и осторожна или что его диагноз проблемы верен. Он не только преувеличивает долю свободной торговли, но и средство, предложенное им, скорее всего больше навредит, чем поможет рабочим США. Однако нужно отдать Трампу должное, заявив, что «король в лице свободной торговли гол», он пожал богатый выборный урожай с разочарования избирателей. Что еще смог рассмотреть Трамп такого, что ускользнуло — сознательно или нет — от внимания мейнстримовых политиков? Еще одной темой в предвыборной кампании Трампа стало то, что военные союзы устарели. Хотя такие заявления можно назвать безумием, а назначение генералов на ключевые посты можно расценивать в качестве признака возвращения внешней политики США к норме, особенно после данных в Токио, Сеуле и Мюнхене гарантий, авторы не убеждены. Так, хотя глава Минобороны США Джеймс Мэттис и заявил на Мюнхенской конференции по безопасности, что «статья 5 [устава НАТО] является фундаментальной приверженностью» США, он также отметил на встрече со своими коллегами из стран-членов НАТО в Брюсселе, что каждой стране блока «необходимо продемонстрировать поддержку нашей общей обороны». Несмотря на то, что заявления о союзниках-нахлебниках по НАТО делаются США не впервые, впервые было сказано, что США могут «умерить свою приверженность». Если и существовали какие-либо сомнения относительно позиции администрации после прохладной встречи президента Трампа с канцлером ФРГ Ангелой Меркель, Трамп написал в своем микроблоге в Twitter, что Берлин должен США «огромные суммы денег» за НАТО. Угроза Мэттиса и заявления Трампа свидетельствуют о фундаментальной изменении политики США по отношению к Европе. Что важнее, они отражают перемены в стратегическом ландшафте, которые внешнеполитический истеблишмент США не желал признавать. НАТО создавалось для целей холодной войны, когда Советский Союз представлял угрозу самому существованию США, а не определенному набору «интересов США». Поэтому США были готовы поставить на карту всё — и Нью-Йорк, и Вашингтон, и Де-Мойн, — чтобы сдержать Советский Союз. Из-за глубины заинтересованности США Вашингтона в союзах во времена холодной войны другие страны НАТО могли пользоваться щедростью США. Иными словами, своим великодушием США субсидировали оборону Европы, что, в свою очередь, означает, что американские налогоплательщики стали субсидировать щедрые пенсии и социальные расходы Европы. Получается, что европейские страны могли «сидеть на шее» у США потому, что у США не было иного выбора. Однако сегодняшняя Россия — это не Советский Союз, а её президент Владимир Путин не сравним ни со Сталиным, ни с Брежневым. Если СССР был способен сбросить НАТО в Ла-Манш, то Россия может угрожать лишь наиболее слабым бывшим советским территориям. Поэтому и угроза США «умерить свою приверженность» звучит убедительнее, чем она звучала бы во времена холодной войны. Как бы парадоксально это ни звучало, но именно слабость России, а не её сила подрывает солидарность НАТО. Однако опять же существует большая разница между признанием чего-то бы ни было и формулированием эффективного ответа на это. Так, в посыле Мэттиса НАТО заключалось противоречие, поскольку нельзя одновременно заявить об абсолютной приверженности НАТО и в то же самое время о готовности обсуждать его. Политическая ортодоксия придерживается убеждения, что интересы США в Европе не уменьшились, несмотря на окончание холодной войны. Это убеждение было безвредным на протяжении большей части периода, последовавшего после холодной войны, когда затраты на оборону сокращались, а Россия бездействовала. Однако сейчас, когда Россия стала повышать потенциальные издержки, неизбежно на поверхность должны были выйти трения между США и ЕС по поводу обеспечения обороны. И хотя вероятность выхода США из НАТО крайне мала, поскольку такой шаг подорвет надежность Вашингтона в других регионах, Белый дом может таким образом передислоцировать свои силы, что в момент кризиса шаги США будут немного запоздалыми. США также могут закрыть глаза на агрессивные действия России в Европе. Самым ужасным для Европы станет сценарий, при котором Трамп в рамках сделки согласится на определенную долю российской гегемонии в Восточной Европе, чтобы он мог сфокусироваться на стратегических мерах по решению проблемы Китая. Данный шаг будет практически копией сделки президента Никсона, пошедшего на соглашение с Мао Цзэдуном в 1972 году. Тогда США в последний раз оставили своих союзников на произвол судьбы.