Сын белоэмигранта о трех войнах: все в семье оказались на разных фронтах
МАДРИД, 3 мар – РИА Новости, Елена Шестернина. Потомок древнего рода Добрыниных, сын белого эмигранта, ныне живущий в Испании, Евгений Добрынин считает, что самая страшная трагедия для любой страны – гражданская война, ломающая судьбы людей вне зависимости от того, на какой стороне баррикад они оказываются. Евгений рассказал корреспонденту РИА Новости о том, как Февральская революция изменила жизнь его семьи, а его родственники оказались на разных фронтах нескольких войн. Евгений – один из немногих людей с русской фамилией и русским именем, который, живя в Мадриде, прекрасно говорит на испанском, но не говорит на русском. Его квартира, расположенная в центре столицы, по его собственному выражению, — "небольшой кусочек России". Флаги Российской империи, рисунки солдат и офицеров времен войны 1812 года, портрет Николая II, картины с русскими пейзажами, многочисленные книги на французском об истории России и десятки черно-белых фотографий его семьи. Внук тульского губернатора История рода известна с XVI века, когда Иван Грозный выдворил непокорных царю бояр Добрыниных из Новгорода, лишив всех титулов и привилегий. Дальше следы семьи теряются вплоть до XVIII века. Тогда купцы Добрынины занялись в Туле оружейным производством для многочисленных войн, которые вела Россия. Поэтому на фамильном гербе, который показывает Евгений, – два перекрещенных молота и две гранаты. "Мы плавили колокола на пушки для войны против шведов во времена Петра Великого", — поясняет он. Самый знаменитый из Добрыниных – Николай Никитич (1811 – 1887) — губернатор Тулы, правивший городом почти четверть века и немало для него сделавший. В 1879 году Александр Второй вернул Добрыниным дворянский титул. Внук тульского губернатора Владимир Федорович Добрынин, дед Евгения Добрынина, родился в Курской губернии, где у семьи были земли. Владимир Добрынин учился в Петербургском университете на факультете права, окончил его с отличием, затем продолжил обучение в университете в Гейдельберге, в Сорбонне и Болонском университете. В 1906 году начал работать в министерстве внутренних дел Российской империи, во времена Столыпинских реформ занимался земствами. Затем к Владимиру перешло управление Тульским аграрным банком. В 1910 году у Владимира и его супруги Евгении Николаевны Кузнецовой родился сын — Никита Владимирович Добрынин, отец Евгения Добрынина. Кроме того, они взяли на воспитание племянницу Евгении — Елену Кузнецову, которая училась в Смольном. Государственная дума Российской империи. Кадры заседаний "После февральской революции моего деда арестовали. Это было в марте. Он предстал перед народным трибуналом, его приговорили к расстрелу. Но совершенно случайно получилось так, что один из комиссаров работал в банке Добрыниных. Этот человек знал деда, а тот очень хорошо относился к людям, у него было большое сердце. Этот человек спас деда от расстрела, заявив, чтобы деда никто не трогал, а если тронет, он лично застрелит убийцу. Да, тогда деду повезло", — рассказывает Евгений Добрынин. В 1917 году семья продолжала жить в объятом революцией Петрограде. "В своих воспоминаниях отец описывает, что происходило на улицах: перестрелки, пьяные солдаты", — рассказывает Евгений. Он достает мемуары отца и начинает переводить. Записи Никита Добрынин делал в основном на французском, часть писал на английском. "В ноябре 1917 года большевики вместе с латышскими частями и комиссарами ЧК захватили дом… Из-за того, что было много арестов, отец спал с револьвером на столике… В сентябре 1918 года его задержали после убийства руководителя ЧК (председатель Петроградской ЧК Моисей Урицкий был убит 30 августа 1918 года – ред.). Многие друзья были арестованы ЧК и расстреляны, не было полиции, не было никакого порядка", — читает Евгений. "Дед каким-то образом сбежал из-под ареста. Между тем ему удалось сделать украинский паспорт, чтобы уехать в Киев. У семьи там были земли, и Владимиру Добрынину дали украинское гражданство. В ноябре 1917 года Украина объявила независимость. Но ситуация в Киеве была неспокойной – Петлюра переходил то на одну сторону, то на другую. В 1919 году семья решила покинуть Киев и отправилась по следам армии Деникина в Новороссийск", — говорит Евгений. В третий раз Владимир Добрынин был арестован по дороге в Новороссийск. Его "выкупила" жена – пригодились драгоценности, которые ей удалось вывезти из Петрограда. Семья добралась до Новороссийска, но во время одного из обстрелов Владимир Федорович попал в плен к большевикам, его отправили на фронт копать окопы. "Как-то белые пошли в контратаку, и мой дед смог сбежать. Это было в декабре 1919 года. А 25 декабря он умер. Это были последствия последнего плена. Он похоронен в Новороссийске. У меня есть копия его свидетельства о смерти", — говорит Евгений. В выписке из метрической книги об умерших за 1919 год, выданной причтом Преображенской церкви Новороссийска, значится, что потомственный дворянин Курской губернии Владимир Федорович Добрынин скончался 25 декабря, похоронен 27 декабря, причина смерти — "от упадка сердечной деятельности". По-разному сложились судьбы сводных брата и сестры Владимира Добрынина. Николай Александрович Масловский, офицер, служивший в лейб-гвардии Конном полку Русской императорской гвардии, во время Гражданской войны воевал в армии Деникина. "Его арестовали, отправили в ГУЛАГ, и насколько мы знаем, расстреляли в 1936 году. Сестра деда Евгения тоже осталась в России. Она была героем обороны Ленинграда во время войны. У нее очень много наград. Потом стала водителем трамвая. Вот ее фотография. И я тут молодой", — говорит Евгений, показывая фотографию уже пожилой седой женщины, сделанной у нее в доме в Санкт-Петербурге. "Шпионские истории", шляпы для Коко Шанель и покушение на Романова В начале января 1920 года Евгения Николаевна Добрынина вместе с сыном Никитой и племянницей Еленой Кузнецовой сели на корабль и добрались до Англии. В Великобритании они прожили три года, а в 1923 отправились в Париж. "У них не было почти никаких средств. Но в Константинополе располагался комитет эмигрантов, который давал немного денег всем, кто нуждался. В Париже бабушка и Елена шили на заказ. В начале 1920-х большой популярностью начала пользоваться Коко Шанель, и они работали на нее, шили шляпы. Заработанные деньги шли на обучение отца. Он поступил в высшую авиашколу, учился на инженера, начал работать, так появились деньги", — рассказывает Евгений. Никита Добрынин работал во французской компании Societe des Avions Marcel Bloch Марселя Блоха (Марсель Дассо), знаменитого инженера, который позже конструировал самолеты Mirage. Затем перешел в другую французскую компанию Societe des Avions Caudron, участвовал в создании самолета, который выиграл конкурс по скорости в Германии в 1934 году. Тот самый быстрый европейский самолет начала 1930-х — на одной из фотографий в доме Евгения. "К концу 1920-х годов во Франции было очень много эмигрантов из России, и им дали возможность выбрать – получить французское гражданство или сохранить статус эмигрантов со знаменитым нансеновским паспортом беженцев. Отец стал французом, его мать осталась в статусе человека без гражданства. Моя бабушка всегда верила, что они вернутся в Россию. Да и мы росли с чемоданом наготове. Вся русская эмиграция жила с мыслью, что сможет вернуться в Россию. Эмигранты тесно общались, поддерживали друг друга. Те немногие, у кого были деньги, помогали тем, у кого ничего не было. Революция стала катастрофой для России. Интеллектуалы, великие люди искусства – все это было потеряно. И если что и удалось сохранить, то благодаря эмиграции", — считает Евгений. В 1936 году Никита Добрынин служил в конной артиллерии во Франции. В 1939 году, после начала Второй мировой, его мобилизовали. "За то короткое время, пока французская армия оказывала сопротивление немцам в 1940 году, погибли 650 русских эмигрантов. Это очень много. Русские были очень благодарны той стране, которая их приняла, и гибли за нее", — говорит Евгений. Когда большая часть Франция была оккупирована немцами, Никита Добрынин в конце лета 1940 намеревался отправиться в Великобританию. "Отец хотел из Булони отправиться в Лондон, чтобы продолжить борьбу с немцами оттуда. Он поменял военную форму на гражданскую, нанял рыбаков. Но было уже поздно, в Булони оказались немцы. Отец вернулся в Париж, его демобилизовали. Он работал на авиазаводе до 1942 года. При этом сотрудничал с французскими спецслужбами сопротивления французской армии, которых поддерживали американцы. Все эти шпионские истории очень забавные. Он рассказывал, что должен был встречаться с сотрудниками Абвера, разведки Вермахта. Они здоровались, общались, рассказывали друг другу что-то", — говорит Евгений Добрынин. Никита Добрынин был не только убежденным монархистом, но и был близким другом Владимира Кирилловича Романова, единственного сына великого князя Кирилла Владимировича, двоюродного брата Николая Второго, в 1924 году провозгласившего себя Императором Всероссийским. В 1938 году, после смерти отца, Владимир Кириллович стал претендентом на российский престол и главой Российского Императорского Дома. Кстати, дочь Владимира Кирилловича, Мария Владимировна, родилась в Мадриде в 1953 году и живет в испанской столице и сейчас. "Отец и князь Владимир Кириллович были примерно одного роста – оба высокие. Отец чуть однажды не погиб из-за такого совпадения. Это произошло в 1942 или 1943. Как-то вечером отец вышел из дома, где жил Владимир Кириллович, на нем был плащ и шляпа. Прогремел выстрел. Отец упал на землю. Ему повезло, рядом оказалась припаркована машина, хотя в то время машин на улицах почти не было. Какие-то люди обстреляли автомобиль и уехали", — рассказывает Евгений Добрынин. В августе 1944 года Никита Добрынин помог организовать эвакуацию Владимира Кирилловича из Франции в Швейцарию, в противном случае была опасность, что немцы отправят его в Германию. После высадки союзников во Франции Никита Добрынин стал офицером связи VI американской армии и прослужил там до конца войны. Отец — русский француз, мать — испанка "Это мой отец, Никита Владимирович Добрынин, офицер французской армии. 1940 год", — Евгений показывает фотографию молодого человека на коне в военной форме. "А вот это мама", — показывает на черно-белое фото красивой молодой испанки. Мария Лус Сирвент и Никита Добрынин познакомились уже после Второй мировой войны, в 1948 году. "Мама ехала из Альхесираса в Танжер. На пароме отказался мой отец, он тогда работал в компании, которая занималась поставками цемента в разрушенную после войны Францию из Марокко. Он увидел двух красивых женщин, подошел к ним, разговорились. Это были сестры – моя мама и моя тетя. Вот видите там фотографию женщины, которая курит. Это сестра матери. Люсия Сеславин Сирвент. Тетя рассказала, что была замужем за русским. И отец, конечно, знал эту фамилию – Сеславин", — говорит Евгений Добрынин. Самым знаменитым из рода Сеславиных был Александр Никитич Сеславин, герой войны 1812 года. В гостиной Евгения Добрынина висит портрет генерала Сеславина, предка мужа его испанской тети — Хорхе (Георгия) Сеславина. Хорхе Сеславин, сын бывшего консула Российской империи в Танжере, так и не вернувшегося в Россию после революционных событий 1917 года, очень любил гонки. Во время одной из них он разбился насмерть. Люсия Сеславин Сирвент стала вдовой в 23 года, у нее осталась 10-месячная дочь. Евгений Евгений Никитич Добрынин родился в Париже в 1957 году. Свою бабушку, Евгению Николаевну Добрынину, он не застал. Она умерла в 1952 году в Париже, так ни разу не побывав больше в России, которую она покинула в далеком 1920 году и в которую всегда хотела вернуться. Евгения Николаевна Добрынина похоронена на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Не удалось съездить в Россию и Никите Владимировичу Добрынину, хотя он дожил до распада СССР. "Мы собирались поехать в 1993 году, мы были знакомы с Собчаком (Анатолий Собчак, мэр Санкт-Петербурга в 1991-1996 годах – ред.), который приезжал в Париж, и как раз обсуждали поездку в Санкт-Петербург. Но отец заболел болезнью Паркинсона, и мы не смогли поехать. В 1995 году он умер", — рассказывает Евгений. Евгений Добрынин служил во французской армии, был офицером ВМС. В 1985 году переехал на родину матери в Испанию и начал работать адвокатом. Интересовался делом Мигеля Краснова (сына генерал-майора Семена Николаевича Краснова, родственника атамана Всевеликого Войска Донского Петра Николаевича Краснова), который был осужден чилийским судом за преступления против человечности во время службы в Управлении национальной разведки и участии в операции "Кондор" во время диктатуры Аугусто Пиночета). Сейчас Мигель Краснов отбывает наказание в тюрьме в Сантьяго. Добрынин не представлял его интересы в качестве адвоката, но приезжал в Чили, встречался с ним. В вину Краснова Добрынин не верит. "Никто из тех, кто давал показания в суде, не заявил, что он участвовал в пытках или чем-то подобном. Все основано на показаниях третьих лиц. Я его знаю лично. Он не мог этого сделать", — говорит Добрынин. Евгений Добрынин – монархист. Он считает, что лучшая форма правления для России — монархия и надо вернуться к ней. Для этого, по его мнению, необходимо созвать Ассамблею – наподобие Земского собора, который избрал на царствование первого русского царя из династии Романовых, Михаила Федоровича. "В русском языке есть два слова – Родина и Отчизна. Родина – где человек рождается и живет, а Отчизна – место, где родились его предки. Я русский, потому что моя душа русская. Я всем говорю: у меня душа русская, мышление французское, а стиль жизни испанский", — смеется он. Евгений признается, что ему трудно говорить на русском. "Я говорил на русском, но, когда приехал в Испанию в 1985 году, здесь было буквально три-четыре русских — из белой эмиграции, между собой мы говорили на французском. Я пытаюсь читать. Когда приезжаю в Москву на пару недель начинаю немного говорить. Если выпью немного, то говорю больше. С отцом и тетей мы говорили на французском, а когда они обижались на меня – переходили на русский. Я упрекаю отца за две вещи: что не сделал меня более высокого роста, и за то, что он не настаивал, чтобы я выучил русский. Мой брат говорит на русском. Моих сыновей зовут русскими именами – Владимир, в честь моего деда, и Серхио (Сергей). Думаю, Серхио поедет в Россию – он хочет жить там", — говорит Евгений Добрынин. Выбор между нацистами и коммунистами Белая эмиграция не раз оказывалась перед сложным выбором на протяжении XX века. Но, пожалуй, самым сложным он был во время Второй мировой войны. Воевать против нацизма, означало поддерживать Советский Союз, оказывать помощь коммунистическому режиму, который лишил этих людей родины, уничтожил ту Россию, которую они так любили. "Отец рассказывал, что когда немцы вторглись в СССР, русская эмиграция оказалась перед большой дилеммой — что делать? На чьей мы стороне? Мы поддерживаем немцев, потому что они освободят Россию от коммунизма, а дальше посмотрим, что делать с немцами. Или другая логика: вторглись на нашу родину, на нашу землю. Это был непростой выбор", — говорит Евгений Добрынин. Семен Николаевич Краснов, отец Мигеля Краснова, свой выбор сделал — со своим двоюродным дядей Петром Николаевичем Красновым он служил в Главном управлении казачьих войск Имперского министерства восточных оккупированных территорий, получил три немецких ордена и был произведен в генерал-майоры. В 1945 году он сдался британским войскам, был передан представителям советского командования, а затем арестован, приговорен к повешению и казнен в Москве в 1947 году. Сложный выбор стоял не только перед русской эмиграцией, но и перед испанцами во время Гражданской войны (1936-1939), когда самые близкие люди оказались по разные стороны баррикад. "Это анекдот. В семье моей матери было 13 детей. Так вот, один брат моей матери воевал на стороне республиканцев, был пилотом истребителя во время Гражданской войны в Испании, проходил подготовку в СССР. Второй в 17 лет в 1942 отправился добровольцем в "Голубую дивизию" (участвовавшую в блокаде Ленинграда, среди защитников которого была Евгения, сводная сестра Владимира Добрынина). В одной семьей все на разных фронтах", — говорит Евгений. Еще одна гражданская война Русская эмиграция 1920-х до Испании не добралась. Во-первых, объясняет Евгений, в те годы Испания была бедной страной, во-вторых, монархией, где "ко всем русским относились как к революционерам", не вдаваясь в детали, кто они и откуда. "В 1931 в Испании устанавливается республика, начинаются волнения, здесь много анархистов. И русские, которые уехали от подобного в России, совершенно не стремятся в Испанию. Испания ничего не может предложить русским. Где им работать? Что здесь делать?", — говорит Евгений Добрынин. Русские в Испании оказались во время Гражданской войны 1936-1939 годов. Причем воевали они вновь на разных фронтах. О помощи СССР республиканцам хорошо известно, меньше известно о том, что несколько десятков русских воевали за карлистов, поддерживавших Франко. Это как раз и были представители белой эмиграции, приехавшие в Испанию "бороться против коммунизма" из Франции и других стран, один человек приехал даже из Мадагаскара. "Те, кто воевал во время Второй мировой войны в "Голубой дивизии" на Восточном фронте, отправлялись туда добровольно — бороться за свои идеалы, против коммунизма. Так же как и русские, которые принимали участие в Гражданской войне в Испании на стороне Франко. Русские, которые поддерживали республиканцев, прекрасно себя зарекомендовали, были прекрасными солдатами, но они приехали в Испанию, как бы лучше выразиться, добровольно-принудительно", — высказал свое мнение Евгений. Самая страшная трагедия для любой страны – гражданская война. Война всегда ломает судьбы людей, вне зависимости от того, на какой стороне баррикад они оказываются. Война влияет на все последующие поколения и вносит свои коррективы в события совершенно в других частях земного шара. О войне почему-то любят рассуждать те, кто к этим событиям никакого отношения не имеет. Те, кто пережил любую войну, не хотят об этом вспоминать и уж тем более рассказывать. "Я не помню, чтобы мои родители или кто-то из окружения говорили о Гражданской войне в Испании. И я общался с людьми, которые воевали в Гражданскую войну в России. Они никогда о ней не рассказывали", — вспоминает Евгений.
