"Тебе не стыдно, Европа?"

Кастрюли и кирпичи Ветеран и инвалид Великой Отечественной войны Екатерина Шалашкова, приписав себе лишний год, ушла на фронт, участвовала в берлинской операции и оставила свою подпись на стене рейхстага. Сейчас Екатерине Алексеевне 91 год, она живет в Донецке возле линии соприкосновения, в зоне боевых действий новой затянувшейся войны. Из-за проблем со здоровьем пожилая женщина практически не покидает свою однокомнатную квартиру. Не имея возможность подписаться под общим посланием, Екатерина Шалашкова направила в СМИ свое собственное обращение. Письмо ветерана пришло и корреспонденту "Российской газеты". "У нас в Донецке люди обращаются к мировым лидерам, чтобы помогли остановить войну на Донбассе... Дочь подписалась, зять подписался, соседка подписалась, а я нет. Такое важное дело проходит мимо меня, а все потому что я инвалид и не выхожу из дома", - так начинается это пробирающее до слез послание. Нам удалось поговорить с Екатериной Алексеевной. Как оказалось, последней каплей, побудившей ее написать письмо, стали стенания европейских правозащитников о лишениях жителей прифронтовой Авдеевки, контролируемой украинской стороной. - Авдеевку Запад жалеет, а меня нет. Но ведь мы же совсем рядом. На одной стороне - Авдеевка, а сразу за Путиловской рощей мы живем на Партизанском проспекте. И нас Европа почему-то не видит, - сокрушается Екатерина Шалашкова. "Хочу обратиться к Европе, которая пожалела замерзающую на морозе Авдеевку, но не заметила на противоположной стороне Путиловской рощи в пятиэтажке замерзающую меня, 91-летнюю старушку, спасительницу Европы и мира от фашизма. Европа, посмотри, вот она я: сижу после обстрела, пригорюнясь, в окружении разогретых кирпичей и кастрюль с горячей водой. Тебе не стыдно, Европа, бросить своего освободителя на произвол судьбы?" - пишет она. Во время Великой Отечественной войны Екатерина Шалашкова испытала многое. На фронте ей приходилось жить в землянках в такие лютые морозы, когда портянки, как она сама говорит, буквально примерзали к ногам. Еще тогда Катюша застудила бронхи, а с возрастом ей становится все хуже, у нее тяжелый хронический бронхит. Малейшее похолодание обостряет давний недуг: начинается воспаление, приходится вызывать "скорую" и ложиться под капельницу. На улицу женщина может выйти только в сухой и погожий летний день. Все остальное время она проводит в квартире, где должна держаться температура не ниже 25 градусов. Но как соблюдать эти условия зимой при постоянных обстрелах с украинской стороны? Дочь ветерана, сама давно пенсионер Анна Чекало знает, чего это стоит. - Украинские снаряды часто выбивают нашу подстанцию в районе шахты Засядько и разрушают инфраструктуру. Вот недавно после очередного обстрела у нас четыре дня не было электричества и отопления. Хорошо, хоть не прекратилась подача газа. Чтобы согреть комнату, я нагревала на плите кирпичи. Ставила кастрюли с водой. Но вода быстро остывает, ее приходится постоянно менять. Целыми сутками носила кастрюли из кухни в комнату и обратно, - рассказывает она. - Света не было, в темноте Аня носила воду, грела кирпичи. Она меня всю обставляла этими кирпичами и кастрюлями. Так я просидела несколько дней, - вздыхает Екатерина Алексеевна. Свое письмо она писала именно тогда, при свете свечи. В глубоком отчаянии, согревая замерзшие пальцы о бока кастрюли… 300 носков А за окном рвутся снаряды, как на той далекой войне 75 лет назад. В ста метрах от ее дома снаряд попал в спортзал 43-й школы, рядом под обстрелом оказался 9-й интернат для глухонемых детей. Напротив окон сгорели три маршрутки. Уже было попадание и в крайний подъезд дома, в котором живет ветеран. - Недавно я шла к маме по Партизанскому проспекту и опять началось. Сначала пронзительный визг "и-и-и-и!" - а потом - громкий "бабах!" И снова "и-и-и-и! бабах!". И опять... В 400 метрах от нас обстреливали улицу Листопрокатчиков. Я мечусь, не знаю куда бежать. А сама думаю о том, что матери нужно греть воду каждый час, - рассказывает Анна Чекало. Она помогала еще одному 95-летнему ветерану-инвалиду, который жил в другом районе. Но недавно он умер. Не смог пережить новую войну. "Дочь перевезла меня к себе на Киевский проспект. И в него два снаряда попало в августе 2014 года. В дом напротив тоже. Меня взрывной волной отбросило к газовой плите. Сидели без газа и воды, варили еду за сараями на камнях. И вот скажите, мировые лидеры, Европа, Америка: надо меня, пожилого человека, инвалида, защищать от снарядов?.. Вы защищаете националистов. Меня защищают такие ребята как Гиви и Моторола. Вы записали их в террористы? Я считаю их своими защитниками. Плачу за ними и плачут мои подруги, плачет народ. Стал бы народ плакать за террористами? Моторолу убили исподтишка, теперь вот Гиви убили тоже исподтишка. В бою не смогли ребят победить. Так на какой стороне мировой общественности надо террористов искать? У нас их точно нет", - пишет Екатерина Шалашкова. Недавняя смерть Гиви ее сильно подкосила. - Меня стрельба доконала совсем. И сердце у меня заболело, что убили этого комбата Гиви. Очень плохо стало. Когда узнала о его смерти, сильно расстроилась. Лежала и плакала. Он простой хороший парень был, ни на что не претендовал, не честолюбивый… - говорит ветеран. Сама остро нуждаясь в помощи, она всячески помогает ополченцам. Помня о том, как тяжко приходилось ей зимой на фронте, Екатерина Алексеевна связала для бойцов ДНР три сотни носков. Передает продукты, вещи и деньги для раненых ополченцев, для освобожденных из украинского плена избитых и покалеченных ребят. Это притом, что получает только 6000 рублей, а об украинской пенсии давно пришлось забыть. Ее киевская власть не выплачивает уже два с половиной года. Автограф на рейхстаге И все же Екатерина Алексеевна уверена: сейчас Донбасс воюет вовсе не с Украиной. "В этом я на фронте убедилась. У меня там была подруга Мария Марченко из Броваров, что под Киевом… Она все о своем женихе Андрейке размышляла, о том, как выйдет за него замуж, родит детей (и родила потом троих). Говорю: "Маруся, за Родину вперед, труба зовет!" А она плачет: "Катю, я хочу до дому!"… Люди без сердца и совести втравили мирных украинцев в эту братоубийственную войну. Настоящие украинцы сами против русских никогда бы не пошли! Националисты с нами воюют и другие бандиты, - пишет она. - Скоро уйду на небеса. Много я работала, хочу уже отдохнуть. Умирать не боюсь, потому что верю в Бога. Но пока я жива, пока украинские снаряды меня не убили, я хочу обратиться к Европе... Не прячь, Европа, голову в песок, будто ты не видишь, что на Донбассе дети гибнут. Если ты действительно веришь в Бога, а не притворяешься, что веришь, то останови кровопролитную братоубийственную войну. Не может понять ветеран войны, почему в 40-х весь мир вступил против фашизма единым фронтом, а сейчас все складывается по-другому. "Видела, как Меркель, серьезная такая, умная женщина, улыбалась Порошенко, жала ему руку… Не делай этого, Ангела! Испачкаешься. У него руки в крови! Ни один порошок теперь эту кровь не смоет, ни одно полотенце не сотрет. Он пошел на Донбасс с войной, загнал детей в подвалы и хвастался этим… Теперь обращаюсь к Президенту Америки. Господин Президент Соединенных Штатов! На Вас возлагаю большие надежды… На войне русские и американцы были союзниками. Мы вместе воевали против фашистов. Вот и сейчас мы должны быть вместе, потому что на Украине фашисты…" - подчеркивает ветеран в своем письме. Екатерина Алексеевна до сих пор вспоминает встречу на Одере. Тогда американский солдат поделился с ней своим сухим пайком. - Я охраняла прожектор, а он - машины. Подошел ко мне, высокий, молодой, и протянул коробку. Чем я ему понравилась, не знаю. Краснощекая, конопатая, с карабином в руках. Нам как раз выдали карабины вместо тяжелых винтовок. Наверное, его привлекли мои кирзовые сапоги, которые я натирала ваксой и бархоткой, - улыбается Екатерина Шалашкова. Воспоминания о той войне до сих пор стоят перед глазами жительницы Донецка, которая вынуждена не жить, а выживать под обстрелами новых боевых действий. Во время Великой Отечественной ей довелось столкнуться с жестокостью националистов в Польше. В 1944-м в Познани вырезали зенитный расчет. "Какие девчата погибли! Красивые, молодые! Лебедушки, подружки мои дорогие! Не довелось вам деток к своей груди прижать. До сих пор слышу их заливистый смех, будто колокольчики в ушах звенят: динь-динь, динь-динь! Просыпаюсь ночью: никого нет. Не пожалели молодых девчат, разве ж они меня, старую женщину, пожалеют?" - пишет ветеран. Но Екатерина Шалашкова смогла не озлобиться, и даже на войне старалась не стрелять бездумно. - Однажды был такой случай. Мне приказали "взять в луч" и сбить самолет. А я слышу по звуку, буквально темечком чую - не немецкий это самолет, а наш и отказываюсь. Мне пригрозили трибуналом. Но я все равно отказалась. Взяла ответственность на себя. А потом оказалось, действительно, это наш самолет был, просто молодой летчик сбился с курса. Меня даже вызвали в штаб полка в 12 ночи, познакомили с пилотом и представили, как его спасительницу. Летчика звали Геннадий Шмаков. Как выяснилось, с ним в одном полку служил мой брат. Помню, Гена подарил мне духи "Красная Москва", и мы потом долго переписывались. Он прошел всю войну, и погиб уже после победы во время испытательного полета, - вспоминает Екатерина Шалашкова. После окончания берлинской операции, она и ее фронтовая подружка из-под Киева нацарапали найденной в развалинах железякой свои фамилии на стене рейхстага. Чтобы дотянуться повыше сначала одна встала на спину другой, потом поменялись… Так и остались рядом на посеченной осколками рейхстаговой стене две фамилии - русской и украинки. - Екатерина Алексеевна! Чем помочь вам сейчас? Ответ нас поразил. Женщина попросила всего лишь… комплект постельного белья. Свое она все отдала раненым ополченцам в ожоговый центр.