Валерий Ганненко: Отцовская любовь Сталина и материнская – Николая

Обозреватель Sobesednik.ru — о реакции на еще невышедший фильм «Матильда» как свидетельстве: россияне хотят любить. Премьера фильма Алексея Учителя «Матильда» состоится лишь осенью, но вот уже несколько месяцев в обществе не утихает подобие дискуссии вокруг пока несуществующей кинокартины. Одни в ярости предлагают жечь кинотеатры и подписывают петиции против «Матильды», другие в отчаянии пишут открытые письма в защиту. Режиссер Павел Лунгин, один из подписавшихся под заявлением членов Союза кинематографистов, прокомментировал ситуацию отдельно и дал небольшое интервью, в котором среди прочего заявил: «...самые непродвинутые, непросвещённые и тёмные слои населения могут иметь своё мнение, могут учить художников, могут говорить: "А мы хотим так, мы хотим эдак". Это просто недопустимое положение». Примечательна и фраза, которой завершается интервью: «...вот такого движения (я всё-таки повторяю) снизу — снизу культуры, снизу каких-то слоёв мещанского, городского населения, вот оттуда, снизу такая пена поднимается, — этого ещё не было». Если отвлечься от неприятия Павлом Семеновичем права прочих диктовать художникам собственное мнение и попробовать объяснить причину существования такого мнения, можно прийти к любопытным выводам. И первый из них: нет никаких условных «темных слоев», которые противостояли бы условному «художнику». В «Восстании масс» Ортега-и-Гассет дает предельно лаконичное определение «массы» и «меньшинства»: «Меньшинство — совокупность лиц, выделенных особо; масса — не выделенных ничем». То особое мнение, выражающееся в необходимости жечь кинотеатры, принадлежит вовсе не массам или слоям населения, так как своего мнения у массы быть не может. Такая деструктивная позиция принадлежит меньшинству, которое действует якобы от лица «простого православного народа». Меньшинство осознанно стремится сконцентрировать в себе эти «простоту», «православие» и «народность», так что автоматически перестает быть частью народа, поскольку масса несет в себе эти признаки бессознательно. Нельзя назвать эту позицию мнением «слоев» хотя бы и потому, что число членов таких организаций, как «Божья Воля», «Христианское Государство — Святая Русь», «НОД» или «SERB», редко превышает несколько сотен человек. Другое дело, что из-за отсутствия собственной позиции масса может прислушаться к этому меньшинству и присоединиться к его мнению, но пока слишком рано говорить о том, найдет ли этот призыв к «прямому действию» отклик в сердцах народа. Вместо этого можно попробовать понять, откуда берет начало умеренная (по сравнению с призывами жечь и давить) позиция о недопустимости выхода в свет этой картины. Масса, конечно, состоит из индивидов, и большинство индивидов в той или иной степени испытывают на себе проявления любви — материнской и отцовской. Эрих Фромм четко отделяет любовь матери от любви отца: если первая безусловна, то вторую нужно заслужить. Мать — это чувства, гармония, безопасность. Отец — дисциплина, порядок, закон. В отношениях ребенка с отцом «послушание становится основной добродетелью, непослушание — основным грехом». Взрослея, человек становится себе матерью и отцом, «строит их внутри себя», а кроме того — переносит эти два подхода на взаимоотношения с окружающими: ищет в людях проявления как «материнской», так и «отцовской» любви. Переносит, конечно, и на отношения с государством. Долгое время в отношениях гражданина и государства доминировала модель отцовской любви: четкое соблюдение законов, кодексов, устава партии обеспечивало благоволение «отца народов» и его преемников, неподчинение — жестокое наказание. Попытка перехода к модели «материнской любви», нашедшая выражение в памятном призыве «голосовать сердцем», успехом не увенчалась и была прервана после перехода власти к Владимиру Путину. Большое значение в концепции «отцовской любви» государства и человека играл и культ Победы, зародившийся при Брежневе, сформулированный вновь в том числе Александром Прохановым и расцветший при Путине. Победа, добытая объединенными усилиями красных и бывших белых, свободных граждан и узников ГУЛАГа, должна была вновь объединить людей, едва не потонувших в геополитических водоворотах после распада Союза. Почти получилось. Но разделение на условных красных и условных белых по-прежнему существовало, и, казалось, не было способа примирить эти два лагеря. Пока в 2016 году на марше «Бессмертного полка» не появилась Наталья Поклонская с иконой Николая II. Проханов писал тогда в своей колонке: «У тех, кто стремился соединить белую Россию и красную Россию, давно возникало ощущение, что местом стыка, местом сварки этого разорванного волновода русской истории могли бы быть два человека: последний император Руси Николай II и первый некоронованный император красной эпохи Иосиф Сталин». Так истосковавшийся по «материнской любви» народ получил искомое — в фигуре Николая. Царь-страстотерпец, кротко и мученически отдавший жизнь за отечество, воплотивший в последние годы евангельские принципы и даже иногда (без одобрения на то Церкви) называемый «искупителем», идеально воплощает эту идею. И действительно, в последние годы количество людей, положительно оценивающих периоды правления Сталина и Николая II, значительно выросло. Если с «отцом народов» еще более-менее понятно (все-таки сам президент одобряет) и его рейтинг был всегда высоким, то рост популярности Николая как исторической личности произошел именно в последние годы. «Интерфакс» приводит статистику «Левада-центра» по опрошенным в 2016 году: «По мнению россиян, эпоха императора Николая II принесла нашей стране скорее больше хорошего (30%), чем плохого (19%). В 1999 году это соотношение было другим — 18% и 12% соответственно». Орел вновь стал двуглавым: «отцовство» Сталина уравновешивается «материнством» Николая, и становится понятным желание человека защитить едва обретенную материнскую любовь от «поругания» и «хулы», обнаруживаемых им в сценарии и трейлерах пока не вышедшего в прокат фильма Учителя. С таким мы сталкивались и раньше. Вот, например, высказывание Дмитрия Энтео о разгромленной им и его сторонниками выставке Сидура: «Если кто-то сделает порнографическую карикатуру на чью-то мать или дочь и выставит её в центре города, да ещё и будет брать за просмотр деньги, не будет ничего удивительного, если автора карикатуры захочет побить отец или сын изображённого человека». Конечно, высказывания Энтео и Калинина (главы «Христианского Государства») радикальны и эпатажны, но можно сказать с большой уверенностью, что схожие чувства испытывает и человек из «массы», которую так старательно копируют возникающие «меньшинства». И как говорилось выше, «масса» может прислушаться к этому меньшинству и действительно перейти к «прямому действию». Россияне хотят любить, и любовь эта может быть беспощадной.