Одно спасенье - «Катюши» . Сталинград 1942 года в воспоминаниях жителей

Волгоградец Борис Степанов поверил в Бога под Сталинградом. С каждым годом очевидцев грозных событий 1942-1943 годов становится всё меньше. И тем ценнее их воспоминания. Борис Васильевич Степанов видел Сталинградскую битву ребёнком. Воспоминания об этом вошли в его книгу «Сердце болит». Двор на передовой Борис Степанов - ветеран российской тележурналистики. Его репортажи из города-героя смотрел весь Светский Союз, они широко использовались в программах Центрального ТВ. В 60-80-е годы Степанов снимал авторские документальные фильмы о строителях Волжской ГЭС, о знаменитом волгоградском медике-офтальмологе профессоре Александре Водовозове, о подвиге советской стюардессы Надежды Курченко, попытавшейся предотвратить угон самолёта террористами. Но ключевое место в автобиографической книге отведено воспоминаниям о вероломно и жестоко прерванном войной детстве. Повзрослел Боря как-то сразу в 13 лет, когда мальчишкой столкнулся с войной лицом к лицу. Его родной заводской посёлок «Русская деревня», что на «Красном Октябре», размолотило в «лоскуты» авианалётами и артобстрелами. Осенью 1942 года оставшаяся в осаждённом Сталинграде семья Степанова оказалась в западне. Двор, где рос сталинградский мальчуган, стал пылающей передовой. На глазах Бори от шальных обстрелов умирали друзья детства, тяжело раненный старик с соседней улицы часами молил о смерти, беззвучно плача от боли. Буднично гибли на передовой на глазах сталинградцев оборонявшие город воины-красноармейцы. «... Одно спасенье наше в октябре 1942-го: «Катюши». От них в самом городе пустые гнёзда, ямы огромные остались. У бабки Сорочихи была, пригодилась. Легко хоронить. Герку Лаптева, талантливого, первого на весь Дворец пионеров художника положили на дно, к стеночке, и обвалили ломом глыбу земли... Пуля шальная ему горло перебила навылет. Воду потом пил - мимо. А есть не мог, совсем не глотал. Так и умер», - написал Степанов в своей книге. Осень 1942 года вплоть до самых заморозков и снегопадов стояла сухая. Приходилось пить проступающую грунтовую воду из глубоких воронок от мин и снарядов. С «химией водичка та была» - невесело шутит автор на страницах воспоминаний. «Был я недавно на встрече в одной из школ, - с горькой улыбкой, едва пошевелив кончиками губ, вспоминает Степанов. - Дети внимательно слушали, а потом один ученик спросил: «Скажите, вас, мирных жителей в Сталинграде, каким образом снабжали продуктами - как в блокадном Ленинграде - по урезанным нормам питания?». Пришлось ответить честно: «Никто и никак нас не снабжал. Не было ни воды, ни пропитания. Тысячи, десятки тысяч жителей, мирных граждан месяцами выживали в воюющем городе как могли. Разбомбленный случайно склад с горелым зерном - вот вам и верх удачи, дар судьбы». Пуля-дура Степанову повезло выжить - у родственника дедушки обнаружилось вырытое ещё до войны для хозяйственных надобностей укрытие-погребок. Умещались там несколько человек почти в рост. Из этого «фамильного склепа» семья сталинградцев наблюдала с ужасом и страхом бушующую вокруг войну больше месяца - кругом рушились, превращались в бесформенное крошево под обстрелом дома, падали бомбы, мины, снаряды, не разбирая своих и чужих, свистели пули. «Самым последним «гарнизоном» дедушкиного двора, тогда уже и нашего с мамой, был свеженький стрелковый взвод. Казахи в нём одни были. Ни слова по-русски. Их командир - вчерашний школьник, москвич. Коля звали. Колю мы нашли в его блиндаже после прорыва немцев через позиции (мама туда ползала, искала) с простреленной головой... румянец почти девичий, говорит, на лице остался... » - пишет Степанов. Выбравшись из разрушенного Сталинграда, из захваченного врагом посёлка, Боря Степанов и 36-летняя мама побрели искать спасения на запад - пути «к своим» за Волгу уже не было. В калейдоскопе памяти смутно замелькали названия случайных пристанищ. Наступил январь 1943 года. Станция Морозовская, где семья Степановых застала победу в Сталинградском сражении и паническое бегство с военного аэродрома гитлеровцев и союзников. Уже в освобождённой от врагов Морозовской маму и Борю спешно отыскал отец, партийный активист. Дальше была совсем другая история... «В бога я в детстве не верил, - исповедально пишет в книге Борис Степанов, - дома у нас висели портреты вождей. До первой бомбёжки и не верил. Но всевышний меня услышал. И простил».