Вернется ли в Донбасс большая война?

На сегодня ВСУ – это армия, которая способна провести еще одну кампанию размаха зимы 2015 или лета 2014 года. После этого как серьезная сила она просто перестанет существовать. В руководстве Украины этого не могут не понимать. Ко 2 февраля в Донецке, наконец, наступило относительное затишье. Относительное в сравнении с несколькими предыдущими сутками, в течение которых ствольная и реактивная артиллерия вела непрерывный огонь, а на отдельных участках фронта продолжались боестолкновения с применением бронетехники и более легких видов вооружений. Верным признаком того, что ситуация все же приближается к переходу в «мирное» «минское» состояние, стало сообщение украинского губернатора остатков Донецкой области о том, что СЦКК (Совместный центр по контролю и координации) согласовал прекращение огня для проведения ремонтных работ в районе ЛЭП, снабжающих электроэнергией Авдеевку, а также водозаборы, подающие воду в Донецк, Ясиноватую, Авдеевку и Макеевку. Правда позднее сообщалось о срыве этих договоренностей, но учитывая снижение интенсивности боевых действий можно ожидать, что уже в самое ближайшее время техногенные проблемы в этом регионе будут устранены. Впрочем, может оказаться, что желаемое я, как заинтересованный житель Донецка, выдаю за действительное и, вполне возможно, спустя всего несколько часов после того, как текст будет опубликован, бои возобновятся с новой силой. Сейчас многие задают себе вопрос, что вообще означает это противостояние и не приведет ли оно к новой более масштабной войне по примеру 2014-2015 годов? Будет полезно освежить представления о несколько позабытых за время позиционного противостояния реалиях украинской армии. Итак, сравнительно с 2014 годом на Украине заметно выросло число боевых подразделений. На месте былых восьми механизированных, одной горно-стрелковой, двух танковых, двух артиллерийских и трех десантных бригады в структуре ВСУ на сегодня присутствуют 13 пехотных бригад (из них десять механизированных и три мотопехотных, т.е. облегченных бригад), три горно-стрелковые бригады, три танковые, одна бригада морской пехоты, семь десантных, шесть артиллерийских бригад и три артиллерийских полка. На лицо значительное увеличение численности подразделений, ну и, соответственно, штатной численности личного состава. Однако, не стоит воспринимать украинское слово «бригада» как нечто соответствующее бригаде российской. Российская бригада состоит из 4 500 военнослужащих, украинская мотопехотные и десантные бригады насчитывают около тысячи человек, механизированная и танковая от двух до четырех тысяч, артиллерийская две-три тысячи человек. Однако и с этой численностью не все так просто. На сегодня штатная численность военнослужащих ВСУ составляет 180 тысяч человек (не только сухопутные войска, но и вообще вся армия, включая авиацию и флот), а кроме того еще около 80 тысяч гражданского персонала. Однако две демобилизации 2016 года и весьма умеренное стремление жителей Украины поступать на военную службу по контракту привели к тому, что на сегодня некомплект военнослужащих достигает не менее 30%. То есть реальная численность военнослужащих не превышает 120-130 тысяч человек. Непосредственно в боевых частях указанных бригад должны находиться по штату до 80-100 тысяч человек (остальное приходится на авиацию, флот, ПВО, различные небоевые структуры). Учитывая нехватку личного состава, реальная численность боевых подразделений, скорее всего, не превышает 70 тысяч человек. Не так много, кстати, для воюющей 35-миллионой страны. Еще хуже дело обстоит с техникой. Известно, что Украина вступала в войну, имея технику со средним возрастом в 40 лет и запасами боеприпасов с истекшим или истекающим гарантийным сроком хранения. Поэтому изначально процент выхода из строя и отказов по причине износа был крайне высоким. Вдобавок низкий уровень технической грамотности населения (значит, соответствующий уровень мобилизированых граждан) приводил, во-первых, к неграмотной эксплуатации, во-вторых, к неспособности осуществлять даже элементарный ремонт техники. К тому же, итогом просчетов командования стали значительные потери в технике. Одних только танков к окончанию сражения за Дебальцево было потеряно до 300 штук при штатной численности в сухопутных войсках в начале войны около 500 штук. Значительные потери также оказались в самоходной артиллерии, легкой бронетехнике (до 700 единиц) и в более легких видах вооружений. Проблемой для ДНР является ограниченность в выборы направлений для удара (фото: Геннадий Дубовой/РИА Новости) Кроме того, усиленный экспорт наиболее ценных видов вооружений привел к тому, что самые ликвидные экземпляры в течение независимости оказались проданы за рубеж. До сего момента от 80 до 90% украинского экспорта составляли именно советские изделия. К примеру, только один Янукович продал за пределы Украины (в основном в Африку) до 700 танков Т-72, а с 2011 по 2016 экспорт стрелкового оружия из советских запасов составил 600 тысяч единиц. Собственная военная промышленность Украины не только не позволяет обеспечить полный цикл выпуска основных вооружений, но даже обеспечить в достаточно сжатые сроки восстановление техники из советских запасов. Да и сами запасы не бесконечны, так как уже в 2016 году произошло резкое снижение численности ремонтируемой техники, в первую очередь танков. Недостаток средств привел к тому, что уже к осени на ряде предприятий работа остановилась. В частности, Львовский танкоремонтный завод, специализирующийся на Т-72, несколько сотен сотрудников отправил в бессрочный неоплачиваемый отпуск. Что говорить о танках, если в украинской армии не хватает даже пулеметов, причем не только крупнокалиберных (основной крупнокалиберный пулемет ВСУ это ДШК образца 30-х годов), но и калибром 7,62. Попытки собирать на бывшем заводе аудиотехники в Киеве из различных запасных частей пулемет ПК пока не привели ни к нужным объемам, ни к нужному качеству, а с конца 2016 года Генштаб ВСУ открыто порекомендовал использовать пулеметы Максима. Артиллерия характеризуется изношенностью стволов, которые нет возможности как-либо заменить ввиду отсутствия на Украине соответствующих мощностей, низким качеством боеприпасов и их дефицитом (по некоторым позициям число отказов доходит едва ли не до 50%, а запасы снарядов для реактивных систем, особенно крупного калибра находятся на минимуме). Если не принимать в расчет авиацию (а она при нынешнем насыщении ПВО уже не может сыграть заметной роли), то на сегодня ВСУ может располагать примерно 70 тысяч солдат и офицеров в боевых частей на вооружении которых могут находится до 500 танков, до 800 стволов артиллерии всех калибров, включая до 150 единиц РСЗО. В ту или иную сторону эти числа могут отличаться, но явно не в разы. Впрочем, стоит отметить и позитивные для украинской стороны моменты – возросшую устойчивость и профессионализм войск, некоторое улучшение материального обеспечения, переход боевых частей на контрактные принципы комплектования. По сути, армия Украины на сегодня это сравнительно малочисленная, вооруженная устаревшим и изношенным оружием профессиональная армия, имеющая значительный опыт позиционной войны, некоторую историю побед над многократно уступающим по численности противником и большой опыт тяжелых поражений. Кроме того, в армии превалируют негативные настроения по отношению к политическому руководству Украины, а также недоверие высшему командному составу. Противостоит им объединенная армия ДНР и ЛНР, которая имеет примерно в два-три раза меньшую численность и относительный паритет по технике, а по некоторым видам (особенно по части средств РЭБ) даже превосходство. Военные Донбасса располагают боеприпасами лучшего качества, а также, возможно, большим числом электронных средств управления артиллерий. Впрочем, подобные системы Украине довольно щедро поставляли американские партнеры. Таким образом, состояние украинской армии и отсутствии подавляющего превосходства делает крайне маловероятной крупные наступательные действия со стороны Украины. Учитывая предыдущий опыт, на сегодня ВСУ – это армия, которая способна провести еще одну кампанию размаха зимы 2015 или лета 2014 года. После этого как серьезная сила она просто перестанет существовать. В руководстве Украины этого не могут не понимать, поэтому ввязывать в крупные столкновения вероятнее всего будут либо в случае атаки армии ДНР-ЛНР, либо при гипотетическом российском вторжении, либо если будут иметь четкие гарантии о скором прибытии серьезных подкреплений со стороны войск НАТО (последнее условия кажется особенно фантастическим). Со своей стороны и армии ДНР-ЛНР не имеют возможностей для широких наступательных действий, в том числе по причине отсутствия необходимого превосходства над противником. Кроме того, возможности применения артиллерии для войск Донбасса ограничены, так как наступать придется на свои собственные города, а значит стараться максимально избегать потерь среди мирного населения. Еще одной проблемой является ограниченность в выборы направлений для удара. В любом случае, армия ДНР-ЛНР может выбрать лишь одно главное направление одновременно, причем Мариуполь в этом плане явно не является реальной целью, так как в случае его освобождения украинская сторона получает возможность лишить Донецкую агломерацию водоснабжения, которое осуществляется через каналы, берущие начало на севере бывшей области. Таким образом, на сегодня лишь в северном и западном направлении от Донецка на теоретически есть подобный потенциал. Удар в западном направлении в район Красноармейска позволил бы захватить важную рокадную трассу, проходящую от Мариуполя до Артемовска, что могло бы практически изолировать северную и южную группировки ВСУ. На юге же максимально возможный теоретический результат был бы с захватом Волновахи, который полностью поставил бы под контроль ДНР железнодорожное сообщение с крупнейшим мариупольскими портом. Для ЛНР направления для действий также ограничены Северским Донцом, который является серьезной водной преградой и значительно укрепляет позиции превосходящих сил ВСУ. Что же касается ВСУ, то наиболее вероятными направлениями, если теоретически предположить, что украинская армия и армия Донбасса останутся один на один, являются юг ДНР (для отрезания южных районов республики), направление Дебальцево (здесь удар диктует политическая целесообразность, как, во-первых, реванш за поражения 15-го года, а во-вторых, как территория, которую Украина считает «своей» по Минским соглашениям). Другим перспективным местом, где имеет благоприятная для ВСУ конфигурация фронта, мог бы стать Докучаевск, расположенный на западе ДНР и который вот уже более трех лет находится почти в полуокружении со сторону украинских войск. Ну а в ЛНР в районе Бахмутской трассы ВСУ имеет ряд плацдармов на Северском Донце, откуда могли бы быть нанесены удары в нескольких перспективных направлениях. Впрочем, все это рассуждения на грани фантастики. Максимально возможным уровнем боев на сегодня остается борьба за небольшие населенные пункты на линии соприкосновения, причисленных по Минским соглашениям к нейтральным или демилитаризованным. К занятию таких пунктов прибегают обе стороны, как в случае с Коминтерново, занятым войсками ДНР в декабре на юге, так и в случае с поселком Новолуганское, занятым ВСУ в том же декабре на севере фронта. Продолжаются столкновения и в районе промзоны южнее Авдеевки, которая и стала в этот раз главным пунктом преткновения для сторон. Владение этой промзоной для ВСУ облегчает атаки на трассу связывающую Донецк с Горловкой, ну а для ДНР ее занятие наоборот облегчает оборону этой трассы, а также города Ясиноватая. Главный же дальнейший ход войны будут определять отнюдь не крупные атаки противостоящих армий. Пример нынешнего обострения показывает, что относительно малыми жертвами (по состоянию на 1 февраля 80-90 погибших до 300 раненых), Украина пытается убить сразу несколько зайцев. Во-первых, несколько перевести внимание населения с внутренних проблем на военные, а во-вторых в очередной раз устроить мрачный спектакль о российской агрессии для недопущения снятия санкций с России и для дискредитации Трампа, как политика, который вознамерился наладить отношения с террористами и их покровителем в лице Владимира Путина. Впрочем, подобный наркотик Украина уже неоднократно впрыскивала в 2014 и в 2015. И если в 14 это отлично работало, в 15 уже хуже, то сейчас подобные действия будут давать все меньший эффект. Кроме того, желанной паники в наполненном вернувшимся населением Донецке также добиться не удалось. Город сохранил спокойствие и трудовую атмосферу, несмотря на неожиданное обострение. Предприятия, коммунальные службы, органы власти продолжают свою работу, несмотря на планы противника. Что не исключает того, что теперь вспышки насилия подобные нынешней, станут для Украины на какое-то время главным внешнеполитическим, да и внутриполитическим инструментом. Так что следующие месяцы для ДНР и ЛНР могут оказаться более горячими, чем предыдущие два года. Денис Селезнев, блогер