Знойный офицер, мальчик молодой, дамы все хотят порхать с тобой...
«Мадам Баттерфляй» — итальянская опера с японской атрибутикой, в которой воплощением зла становится американский офицер. Корреспондент «ВМ» отправилась на репетицию, чтобы оценить страстный дуэт бразильца Тьяго Аранкама и грузинки Амалии Гогешвили.Афиша гласит: «Постановка театральная», но на сцене кроме оркестра больше ничего нет. Неужели обман? Выясняется, что сакуру и иероглифы будет «компактно» рисовать проектор на специальных панелях, стенах и потолке. Вот она — сила новых технологий! Получается очень красочно. Чувствуется атмосфера Страны восходящего солнца. Солисты в костюмах окончательно добавляют театральности в происходящее. Появляются кадры ядерного взрыва в Хиросиме и изображение флага США. На сцену тем временем вальяжно выходит американский офицер Пинкертон (Тьяго Аранкам). Сразу становится очевидно, что заявился он в Японию из самой свободной страны мира: распивает алкогольные напитки, курит, сидит, закинув ноги на стол, хватается за оружие и соблазняет понравившуюся женщину (без серьезных, разумеется, намерений). Устоять перед белоснежным кителем и знойным загаром двухметрового красавца гейша Чио-Чиосан (Амалия Гогешвили) не может. К тому же офицер уже размотал пояс на ее кимоно и впился в шею яростным поцелуем. — С Тьяго мы сработались быстро. Он замечательный, очень легкий в общении человек. Кстати, вместе с ним в Россию приехала жена с ребенком, — разочаровывает поклонниц исполнительница главной партии. Сценический же визит Пинкертона и его американской супруги в Японию толкает Амалию-Чио-Чио-сан на самоубийство. Еще бы, ведь поводов для жизни не остается. Даже сын, рожденный в разлуке с Пинкертоном, носит имя Страдание. Кстати, его безмолвную роль в постановке исполняет юный артист Федор Парамонов, облаченный в такой же белоснежный китель, как у папы. — Пуччини — великолепный драматург. Каждая написанная им нота отражает суть происходящего, — уверена Амалия. — Петь его произведения — всегда одно удовольствие. Поэтому Пуччини мой любимый композитор. Прочувствовать тонкую японскую атмосферу девушке просто, ведь, как и гейша, она очень стройна и красива. — Режиссеры обычно довольны моим исполнением этой партии. Правда рост у меня 175 сантиметров. Для гейши высоковата буду, — смеется сопрано, — поэтому и Пинкертона всегда искать приходится соответствующего. Да и нрав у Амалии несколько отличается от смиренных японских красавиц. Постоянного места работы у нее нет. Девушка участвует в различных проектах, поет в разных театрах мира и не собирается останавливаться в одном месте: — Хочется большого простора для творчества — ездить в разные страны, работать с разными режиссерами, дирижерами и ни от кого не зависеть. «Человек мира» — так я себя называю.
