Шторма, медведи и ядерные взрывы. Как работают там, где техника ломается, а человек — нет
Напротив Новой Земли
В 1960-е годы на Новой Земле интенсивно проводились ядерные испытания. Метеостанция Ходовариха, где с 1969 года работала Вера Коваленко, находится на полуострове Русский Заворот на Печорском море. Новая Земля, можно сказать, напротив — Вера Павловна показывает мне по карте: да, через пролив. Об испытаниях метеорологов не предупреждали.
"И мы видели ядерный гриб на Ходоварихе, когда был взрыв на Новой Земле ночью. У нас солнышко взошло таким грибочком над морем на стороне Новой Земли. Зафиксировали, описали, что аномальное явление: ночью на севере над морем оранжевый гриб. Сообщили куда следует, и нам сообщили, что ничего особенного, это испытания, — Вера Павловна говорит, что вроде и не страшно было. — Просто тогда не знали, что это такое".
На станцию Ходовариха Вера попала сразу после окончания Свердловской гидрометеошколы.
"Ближе не было, — смеется Коваленко. — Были ростовская гидрометшкола, техникум под Москвой и в Свердловске. Сейчас свердловской школы уже нет. Есть новосибирское училище, оттуда к нам в основном и приходят специалисты".
Что это за специальность — гидрометеоролог, океанолог, Вера не представляла. Знала только девушку, которая по окончании метеошколы приехала в город ее детства Нарьян-Мар "искать романтику".
Это был почти "край земли", но совсем оторванным его назвать было нельзя. В конце 1960-х кроме станции на мысе был маяк, где жили четыре семьи маячников, небольшая воинская часть с радиолокационной станцией, транспортное сообщение — в основном по воздуху. Такие маленькие полярные поселения обеспечивались тогда гораздо активнее, чем сейчас.
"У нас и почтовый вертолет был, и самолеты летали по рыбацким пунктам, там были почтовые отделения. И раз в десять дней или раз в неделю, когда как получалось, прилетали почтовые рейсы, на Ходовариху раз в месяц прилетали еще к маячникам рейсы, в воинскую часть прилетали, вылететь можно было, — вспоминает Вера Павловна. — Сейчас этого нет, все эти почтовые отделения позакрывались".
С Кубани за полярный круг
На Ходоварихе Вера познакомилась со своим будущим мужем. Вячеслав Андреевич к тому времени был начальником станции. "Мы поженились и прожили вместе 42,5 года", — рассказывает Коваленко.
Вячеслав приехал на Крайний Север с Кубани — подменить друга.
"Тот подавал запрос о трудоустройстве в Севгидромет, ему предложили место, но он к тому времени женился и за полярным кругом работать передумал… Вячеслав приехал в Архангельск, прошел обучение и возглавил полярную станцию", — вспоминает Коваленко.
Вера Павловна проработала в управлении 49 лет: большую часть на труднодоступных станциях Северного УГМС, в том числе в Ходоварихе, на мысе Константиновском, в Шапкино, Сенгейском Шаре и Индиге.
Все эти станции за полярным кругом, и большинство из них расположены на побережье Баренцева моря, на морской судоходной трассе. Вера Павловна говорит, что в Арктике ценность метеорологических наблюдений резко возрастает, потому что здесь от погоды могут зависеть жизни.
"Если метель или туман, у нас не полетят ни самолеты, ни вертолеты по местным линиям. Мы обязаны "заштормить", что у нас нет видимости: метет или туман стоит. Для безопасности людей нужно точно знать, какая будет погода завтра", — рассказывает океанолог.
В Арктике разрушения несут в основном сильные ветры. От них зависит судоходство и авиация.
"У нас же побережье, не летают большие лайнеры. Летает Ан-2 и вертолеты, для них тоже есть предел скорости ветра. Если ветер больше 12 метров в секунду, он считается штормовым, и мы в аэропорты подаем шторма (штормовые предупреждения — прим. ТАСС)", — добавляет Коваленко, уточняя, что морским судам помимо скорости ветра нужна еще и ледовая обстановка.
"Если там все забито льдом, то небольшому судну надо ледокол запрашивать для сопровождения".
В 1970-х мужа Веры отправили контролировать строительство полярной станции Шапкино, которую возводили для геологов.
"Тогда в Ненецком округе работала разведочная экспедиция, им нужны были уровни речки Шапкина, и поэтому эта экспедиция строила для нас дом, площадку оборудовала, Вячеслав Андреевич следил за этим строительством, завозил наше оборудование. И 1 июня 1974 года мы открыли эту станцию вдвоем с ним и вместе с детьми", — говорит Коваленко.
К тому времени в семье было уже двое детей, младшей дочери исполнился всего год. До 1980 года супруги работали еще на двух станциях на побережье полярных морей.
"На побережье — потому что муж заядлый был охотник и рыбак", — комментирует Вера Павловна.
"Дети еще до школы знали азбуку Морзе"
Дочка поступила в первый класс. Потом дети, как обычно у метеорологов с труднодоступных станций, учились в интернате, пока родители работали на Севере. С мамой и папой виделись в отпуске и на каникулах.
В 1982 году они уехали на станцию Индига на берегу Баренцева моря, примерно в 17 км от одноименного поселка. Казалось бы, совсем недалеко, летом добирались на лодке, зимой — на снегоходах, а вот в межсезонье, в распутицу — все, не попасть, тем более что станция расположена на одном берегу реки, а поселок — на другом. В Индиге Вячеслав и Вера отработали более 20 лет, но эпоха Коваленко для станции на этом не закончилась.
"Сейчас там работают сын и невестка, уже 25 лет, — рассказывает Вера Павловна. — Его жена работала в Архангельске хирургической медсестрой. Но поехала за мужем".
При этом сын — самоучка, метеодело осваивал с детства на практике.
"Дети еще до школы знали азбуку Морзе, на ключе стучали", — говорит она.
В итоге сын стал начальником станции, а родители работали метеорологами. Мама периодически замещала сына с невесткой, чтобы они могли съездить в отпуск. Как раз в такой период в 2014 году к станции пришел бурый медведь.
"У нас была собака, она бегала гавкала, аж охрипла бедная. А он пришел к яме, куда скидывали банки из-под тушенки, сгущенки, мы их собирали, потом закапывали в песок, потому что у нас увозить и утилизировать некуда. И медведь два дня ходил, но далековато, на площадку успевали сбегать. И ружья не было".
Медведи, не только бурые, но и белые, — это одна из серьезных опасностей на полярных станциях.
"А работу надо делать, и делали — отгоняли их ракетницами, стреляли. На Ходовариху так пришли два белых медведя на майские праздники. В три часа ночи у нас срок — снимать показания на море… А у меня предчувствие было — говорю, я не пойду на срок. Славик говорит: "Почему не пойдешь?" Я говорю: "Нет, ты начальник, ты и иди", — вспоминает Вера Павловна. — Он только с крыльца вышел и слышит рык, и лошадь ржет — у маячников была лошадь. Он забегает и кричит: "Давай карабин!" Я ему: "Какой карабин, зачем?" — "Там медведь пришел". Потом сообразил, что надо ракетницу, а не карабин… Прогнали".
В прошлом году для защиты от белых медведей одну из станций — на острове Вайгач — оборудовали системой защиты: установили видеонаблюдение и поставили забор по всему периметру станции. Если система покажет себя хорошо, такие же смонтируют и на других, где есть риск визита хищников.
Но большинство обитателей леса или тундры все-таки приходили с миром. Однажды летом повадился прибегать на станцию зайчонок.
"Прибежит, в коридор сядет, я его унесу подальше от дома, а он снова".
Климат меняется
Вера Павловна отмечает: климат за полярным кругом становится другоим. В 1970−80-е это был классический Крайний Север с суровыми зимами: морозом и снегом.
"А сейчас, где-то уже с начала 2000-х, даже с конца 1990-х, например, на Индиге стало очень много сильных ветров. По неделе дует ветер с одного направления — 15, 20, 30 метров в секунду. Ветра дуют все с Канино-Тиманского кряжа, он проходит недалеко. И там такая возвышенность, и он как в трубу дует", — рассказывает Коваленко.
И зимы, говорит, стали мягче, даже море в районе станции не замерзает — ветер взламывает припай и гоняет лед. "В этом году на станции все антенны поломало и телевизионные тарелки… А это же интернет, без него сейчас никак".
Погодные сводки сейчас передаются через интернет, а еще в середине 1990-х их отстукивали на ключе. Норматив был 60 знаков в минуту. Журналы тех лет выглядят очень красиво: их требовалось заполнять даже не чернилами, не говоря уж о шариковой ручке, а исключительно черной тушью и по возможности каллиграфическим почерком.
Сейчас на большинстве станций стоит автоматизированный метеокомплекс, который выводит на монитор компьютера данные о погоде по нескольким параметрам: температура и влажность воздуха, температура почвы, ветер, атмосферное давление, интенсивность осадков, которую специалисты Севгидромета по-прежнему определяют на глаз.
"Метеоролог выходит на улицу и наблюдает, определяет характер осадков. Смена восемь часов, мы должны или смотреть из служебного помещения, или выходить на улицу", — поясняет Вера Павловна.
Жизнь на полярных станциях и сейчас остается очень непростой. В Индиге, чтобы обеспечить себя водой зимой, метеорологи растапливают снег.
"Снег топили зимой, когда колодец промерзал до дна. Так что сын сейчас ездит на снегоходе далеко в тундру на озеро. Хотя у них сейчас все условия есть, они живут прекрасно: и душевая кабина есть, и водонагреватель, и посудомоечная, и стиральная машина, морозильники, холодильники. Мы тогда себе такого позволить не могли, потому что не хватало мощностей электрооборудования", — Вера Павловна объясняет, что зимой, правда, холодильник и не требовался, а на теплый сезон в погреб загружался лед, который не таял все лето.
Топить снег метеорологам приходилось и для профессиональных целей: чтобы выяснить количество выпавших осадков. Для этого специалисты Севгидромета используют специальное осадкомерное ведро (продолговатый цилиндр), которое меняется дважды в сутки. По количеству растопленного снега и определяется уровень осадков.
"Сейчас, конечно, станций меньше стало, многие позакрывали, они на побережье где-то через 100–200 километров находятся. Они нужны для изучения процесса ледообразования и определения длительности ледового периода в каждом районе — везде по-разному", — добавляет Коваленко.
Вера Павловна продолжает работать в Севгидромете, занимается проверкой морских наблюдений с гидрометеостанций. Техника техникой, но все данные нужно проверять. Про заполярные станции вспоминает с ностальгией.
Коваленко уверена: автоматические метеостанции, которые работают сейчас, не могут заменить живого человека. И это не эмоции. Изменение погодных условий такие станции измеряют по ограниченному количеству параметров, среди которых нет облачности и осадков. Кроме того, техника часто выходит из строя в условиях экстремально низких температур, чего не скажешь о человеке, который продолжает работать, несмотря ни на какие трудности.
Ирина Скалина, Полина Болдырева
