Как в октябре 1920 года вышибли «Читинскую пробку»

С октября 1920 по ноябрь 1922 года продолжался читинский период в истории этой «буферной» республики. Её создали по соглашению с руководством партии большевиков и Советской России как «буфер» между РСФСР, втянутой в тот момент в войну с Польшей и Японией, активно поддерживавшей атамана Григория Семёнова. 4 января 1920 года адмирал Александр Колчак передал ему всю полноту власти над «Российской восточной окраиной», то есть Забайкальем и Дальним Востоком.  К сожалению, и сегодня о событиях и людях того времени известно всё ещё очень мало, не говоря уж о существующих пробелах и «белых пятнах». Поэтому и решено, воспользовавшись 100-летним юбилеем, попытаться хотя бы частично восполнить этот недостаток, одновременно напомнив и о вроде бы известных, но подзабытых фактах. Войскам Григория Семёнова вместе с измотанными, израненными и обмороженными остатками армий адмирала Колчака, которые стали называться в честь их командира Владимира Каппеля, который с боями довёл их до Байкала, каппелевцами, не удалось остановить части 5-й армии красных у границ озера. На плечах отступавших, которым приходилось к тому же отбиваться от партизан, красные стремительно прорвались в Западное Забайкалье (ныне Республика Бурятия). И только вступление в боевые действия японских войск остановило их. Тогда и решено было создать «буфер». Почему атаман потерял «Окраину» В январе 1920 года белый Дальний Восток был достаточно един. С одной стороны, ещё сохранялись структуры колчаковской власти, прежде всего в Приморье. С другой, в остальных регионах у власти были казачьи атаманы, признававшие в качестве своего лидера Григория Семенова. Казалось бы, поддержанные «каппелевцами» и союзниками, прежде всего японцами, Григорий Михайлович сможет обустроить эту «окраину». К сожалению, атаман так и не смог подняться с уровня «удельного князька» до роли национального лидера. Он не смог стать ни военным, ни государственным вождём. Начав нехотя и под давлением реформу белой государственности, он потерпел полное фиаско. И вскоре вся его «окраина» развалилась. Во Владивостоке и Хабаровске к власти пришли земцы, за которыми стояли эсеры и меньшевики. В Благовещенске тоже поначалу к власти пришли земцы, но очень скоро власть там взяли большевики, которые установили в Амурской области власть Советов. В начале апреля на съезде в Верхнеудинске было объявлено о создании Дальневосточной республики. И этот проект очень заинтересовал американцев, которые всё активнее поддерживали эсеров и меньшевиков, бывших противниками и коммунистов и атаманов. И вскоре под контролем Семёнова осталось только Восточное Забайкалье. Атаман ещё мог переломить ситуацию, показав себя выдающимся полководцем, одержав какую-то внушительную победу над красными. Увы. Во время весенних (в апреле-мае) боев за Читу, которую пытались взять части созданной Народно-революционной армии ДВР, он потерпел и в этом качестве полное фиаско. Его столицу в ходе 1-й и 2-й Читинских операций НРА ДВР отстояли японцы и каппелевцы. Как сказали бы сегодня, рейтинг атамана в то время просто рухнул, но власть уступать он не хотел, став помехой даже для своих союзников. Конфликты между семеновцами и каппелевцами только росли, не говоря уже о конфликтах между населением и белогвардейцами. К середине лета под контролем главы «Восточной окраины» оставалась лишь незначительная часть Восточного Забайкалья (Чита и железная дорога до Маньчжурии). Вот её то и назвали «Читинской пробкой», которая была воткнута между ДВР, занимавшей Западное Забайкалье, и всем остальным Дальним Востоком. В это время новые лидеры территорий «окраины» вели с Верхнеудинским правительством активные переговоры об объединении. В них участвовали и читинские парламентарии, то есть члены созданного атаманом Народного собрания. Даже они готовы были сдать его, как говорится, с потрохами. Осознав полное фиаско своего протеже, японцы в июле на станции Гонгота заключили мирное соглашение с ДВР и начали вывод своих войск из Забайкалья. Руководители «буфера» клятвенно пообещали, что до их ухода никаких боевых действий вести не будут. И начали готовиться к проведению 3-й Читинской операции. Белые же стали готовиться не столько к обороне, сколько к уходу в Китай, точнее, на Дальний Восток через подконтрольную белым Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД). Здесь столицей был Харбин, где с 1903 года правил генерал Дмитрий Хорват. Атаман и тогда отличился, перенеся в августе свою ставку из Читы в Борзю, то есть одним из первых покинув Читу. Он даже попытался перевести туда и Народное собрание, но парламентарии отказались переезжать, активизировав переговоры с противниками атамана. Их поддерживали каппелевские генералы, которым атаманом было поручено оборонять Читу. Накануне Еще в июне из Верхнеудинска по таежным тропам в Амурскую область добралась группа красных командиров, которые должны были помочь перестроить партизанские отряды Амурского фронта в регулярные части Народно-революционной армии ДВР. 30 июля был опубликован соответствующий приказ войскам этого фронта. И уже в сентябре на подступах к Чите и с запада, и с востока стояли не партизанские, а регулярные части красных. Читу, а также железную дорогу до Оловянной должен был оборонять 3-й стрелковый корпус во главе с генералом Викторином Молчановым. Он располагал примерно пятью тысячами штыков, двумя тысячами сабель, девятью бронепоездами и 17 орудиями. Непосредственно Читу защищала 2-я Уфимская дивизия этого корпуса, командиром которой был Рудольф Бангерский. В его распоряжении было чуть более двух тысяч штыков и сабель, десяток орудий, один бронепоезд и два десятка пулеметов. Читу они прикрывали с трёх направлений (беклемишевского, ингодинского и северного). Стоит отметить, что подчинялись эти генералы не атаману, а командующему Дальневосточной армией генералу Григорию Вержбицкому. Все трое были полковниками ещё императорской армии, георгиевскими кавалерами, имевшими за плечами богатый опыт боев, убежденными каппелевцами. Части НРА ДВР, которыми командовал Генрих Эйхе, двигавшиеся к Чите с запада, насчитывали более 10 тысяч штыков и сабель, несколько бронепоездов и самолетов. С востока к Чите подошли части Амурского фронта, также подчинявшегося Эйхе. Ими командовал Степан Серышев, в подчинении которого было почти восемь тысяч штыков и более 10 тысяч сабель. Имел он четыре бронепоезда, 31 орудие, 107 пулеметов и два самолета. Оба, к слову сказать, тоже были профессиональными военными. Первый — штабс-капитаном, второй — поручиком ещё царской армии, также имевшими за плечами богатый опыт боев. И это не считая партизанских отрядов. По приказу Эйхе, каждая дивизия из своего состава должна была выделить по партизанскому отряду, которые действовали как бы независимо. «Созданный из народоармейцев особый крестьянский отряд Сокол-Номоконова под лозунгом «непризнания ни белых, ни красных» начал продвигаться к Чите. 9 августа он занял железнодорожную станцию Зубарево, а затем подошел к Урульге, — констатировал в книге «Забайкальская белая государственность» Владимир Василевский. — В это же время второй кавалерийский полк НРА под видом партизанского отряда Старика (под таким псевдонимом скрывался А.Н. Бутрин) прошел тайгой севернее Читы и вышел в верховья Читинки». 24 сентября Степан Серышев издал приказ своему фронту быть готовыми начать 3-ю Читинскую операцию. Но тут из Москвы раздался грозный «Цыц!». 1 октября пришла директива от самого Главкома РККА Сергея Каменева, в которой говорилось о том, что «некоторые ответственные деятели Дальневосточной республики считают своевременным использовать слабость Семенова для нанесения ему окончательного удара и овладения районом Читы, еще раз категорически подтверждаю, что в настоящее время с нашей стороны необходимо всемерно воздерживаться от каких бы то ни было  действий, могущих вызвать конфликт с Японией, и что таковые действия могут начаться исключительно с разрешения центральной власти». И 8 октября появился новый приказ, в котором было сказано: «Начало наступления и порядок достижения рубежей будут указаны особым приказом». Ждали ухода японцев. И вот когда 15 октября последний эшелон с японскими войсками покинул Читу, пришло время начать операцию по вышибанию «Читинской пробки». 3-я Читинская… 15 октября командующий Амурским фронтом Степан Серышев приказал своим войскам перейти в наступление на читинском направлении. До 17-18 октября все должны были занять ранее указанные рубежи. Первой задачей было вбить клин между 3-м корпусом белых и остальными частями, то есть оторвать Маньчжурскую ветку от Транссиба. Второй задачей уже было рассечь части 2-й Уфимской дивизии. Ну, а третья стояла перед так называемыми партизанами, которые подобно «штопору», должны были «вкрутиться» в «Читинскую пробку» и вырвать её. Интересно, но белые, успокоенные затишьем на всех фронтах, похоже не ждали столь быстрого (после ухода японцев) удара. Так, в оперативной сводке за 16 октября, напечатанной в читинской газете «Забайкальская новь» 19 октября, говорилось: «Читинский район. Телембинское направление. Столкновение разведывательных частей. Озерное и железнодорожное направление. Спокойно. Железная дорога Карымская – Маньчжурия. Спокойно». А в это время вокруг Читы уже шли бои. 17 октября председатель Народного Собрания Восточного Забайкалья Константин Шрейбер срочно связался по телеграфу с главой правительства ДВР Александром Краснощёковым, которому задал вопрос о наступлении на Читу партизан. «Относительно партизан он, так же как и член амурской делегации Бородавкин, — сообщил он депутатам Нарсобрания, — отрицал возможность принадлежности этих партизан к войскам верхнеудинского и амурского правительств, а относительно Нерчинска сообщил, что Нерчинск и его район, согласно договора с японским командованием, находится вне сферы власти верхнеудинского правительства и у последнего с Нерчинском нет постоянной связи». Тем временем в самой Чите готовилось восстание. В этот раз у красных всё получилось. Сначала, нанеся удар по станциям Урульга и Ага, они отсекли части 3-го корпуса. Приглашенному в Читу генералом Вержбицким атаману Семенову, которому его противники в стане белых, похоже, готовили участь адмирала Колчака, удалось в тот момент, когда город был окружен и его покинуло большинство белых войск, бежать из Читы на самолете. На всякий случай было продемонстрировано, что Читу взяли не части НРА ДВР, а партизаны Старика, более того, командующим войсками, то есть милицией и рабочими отрядами, этого самого Народного собрания   был 21 октября назначен меньшевик Карл Лукс, до того известный как командующий партизанским Восточно-Забайкальским фронтом Виктор Лондо. Накануне он нелегально прибыл в Читу. Но вскоре стало ясно, что ни белые, ни тем более японцы за Читу биться не будут. И «партизанскую ширму» отбросили. 22 октября в Читу вошли регулярные части НРА ДВР. В тот же день Степан Серышев сообщил: «План, выработанный штабом фронта, выполнен блестяще». А 25 октября в столицу Забайкалья прибыл поезд с правительством ДВР, столицей которой и стала Чита. Бои с семеновцами и каппелевцами продолжались до ноября, пока те окончательно не покинули Забайкалье. Александр БАРИНОВ.  Из досье «ЗР». Донесение председателя Совета министров ДВР Александра Краснощекова Председателю Совнаркома РСФСР Владимиру Ленину 22 октября 1920 г. «В ночь с 20-го на 21 октября повстанцы повели решительное наступление на Читу из района Верхне-Читинского. Здесь семеновским частям был нанесен сокрушительный удар и они в панике начали отступать. Из боязни быть отрезанными с востока началось паническое отступление всех каппелевских войск из Читы. И в эту же ночь ввиду грозного положения семеновский штаб вынужден был покинуть город. Весь день 21-го шла спешная эвакуация войск и военного имущества. 4 тысячи каппелевских солдат, защищавших подступы к Чите, были повстанцами разбиты наголову. Оставшиеся банды производят грабежи и насилия и в пригородной части. Отряды партизан еще не вступили в город. Каппелевские войска предполагают пробиться к Карымской и соединиться с частями Семенова у Борзи и Оловянной. В ночь на 20 октября началось решительное наступление на Борзю и Оловянную, заняты Карымская, Китайская, разъезд Маккавеево и Кручина. В районе Борзя — Оловянная идут ожесточенные бои. Повстанцами захвачена ст. Ага, где находится золотой запас. В ночь на 21 октября, когда повстанцы плотным кольцом окружили город густыми боевыми цепями, атаман Семенов улетел на аэроплане в неизвестном направлении, захватив с собой остатки золота. 21-го утром, когда семеновские войска бежали из Читы, было спешно собрано Народное собрание, принявшее на себя всю полноту гражданской и военной власти. Собрание подтвердило необходимость слияния с Нерчинском и декларировало демобилизацию всех каппелевских частей, гарантируя подчинившимся личную безопасность и возвращение на родину. В Чите приступлено к организации рабочей милиции. Командующим Читинским районом назначен Сергей Лондо (Карл Лукс – авт.). Телеграфная связь с Читой восстановлена. Сейчас вышел с согласия японской миссии восстановительный поезд в Читу. Японская миссия осталась в Чите, приветствует новую власть. По прямому [проводу] отдано распоряжение подготовить [помещение] для конференции в Чите для организации дальневосточной власти. Путь к отступлению семеновцам отрезан. Акшинский тракт занят партизанами, четыре броневика противника подбиты, один спущен под откос, а также захвачен эшелон каппелевцев — 800 человек. Взято несколько тысяч пленных. В Чите спокойно. Завтра выезжаем в Читу».