Российские саперы рассказали о разминировании в Сирии и Лаосе
Специалисты российского Международного противоминного центра в последние годы стали востребованы по всему миру. На их счету гуманитарные миссии в Сирии, Лаосе, Нагорном Карабахе. Корреспондент «МК» побывал в подмосковном Нахабино, где расположены НИИИ инженерных войск имени Д.М.Карбышева и Международный противоминный центр, и узнал подробности службы российских саперов и специалистов, которые создают современные системы разминирования.
Фото: Министерство обороны РФ
Родина «Змея Горыныча»
Ехать из Москвы до Нахабино — всего ничего. Сейчас это едва ли не часть «Большой Москвы», недавно сюда добрался один из Московских центральных диаметров. Однако в 1919 году, когда на этом месте был создан полигон для испытания новых инженерных средств и вооружений, кругом были только поля и леса.
Специалисты Красной армии (всего девять человек), в распоряжении которых было несколько бараков и чистое поле, в своих дневниках вспоминают, что в первые годы существования полигона приходилось трудно.
В 1934 году здесь был создан Научно-исследовательский институт инженерной техники Рабоче-Крестьянской Красной армии, которым одно время руководил генерал-лейтенант Д.М.Карбышев. В годы Великой Отечественной он геройски погиб в немецком плену.
С 1954 года Институт носит имя генерала Карбышева. Сегодня это один из передовых центров отечественной военно-инженерной науки. Именно здесь, например, создали легендарную установку разминирования Ур-77 «Змей Горыныч», спроектировали и испытали первый в мире понтонно-мостовой парк и другое инженерное оборудование, не имеющее аналогов в мире. Образцы отечественной инженерной техники стоят у парадного входа в здание ЦНИИИ.
Память о днях войны живёт в этих стенах. На первом этаже главного здания ЦНИИИ инженерных войск — музей. В раритетах оживает история инженерных войск. На входе в главное здание манекены сапёра времён Петра Первого, бойца Великой Отечественной, офицера времён войны в Афганистане и современного бойца инженерно-сапёрного подразделения в костюме защиты сапера ОВР-2: прошлое и настоящее инженерных войск.
В стенах ЦНИИИ имени Карбышева сегодня рождается будущее. Посетившей институт делегации Общественного совета при Министерстве обороны о научной работе рассказали начальник инженерных войск генерал-лейтенант Юрий Ставицкий и начальник института полковник Иван Воробьёв. Лучших гидов невозможно представить.
В исторической экспозиции музея — макеты первых минных танковых тральщиков и современных роботизированных комплексов, трофейные немецкие мины и современные «умные» боеприпасы. Есть и экзотические экспонаты. Например, старинный водолазный шлем образца 1950-го года и массивные водолазные галоши, предназначенные для передвижения по морскому дну.
Генерал-лейтенант Юрий Ставицкий не без гордости рассказал о первом в мире мобильном понтонно-мостовом парке — разработке института. Долгие годы ни в одной армии мира не было ничего подобного. Только после арабо-израильских войн часть советских машин армии Египта досталась как трофей израильским войскам. И именно на базе советской техники были созданы все современные западные образцы такого рода техники. Впрочем, скопировать — не значит достичь уровня оригинала.
— На недавних учениях НАТО военные инженеры из Германии и Великобритании навели понтонную переправу через Вислу. Длина переправы 400 метров, времени ушло — 37 минут, — рассказывает Юрий Ставицкий. — А наши специалисты на учениях «Кавказ-2020» в прошлом году навели мост через Волгу длиной 1320 метров за 40 минут, — отметил генерал.
Как говорится, почувствуйте разницу.
Быть первыми в таком сложном деле, как проектирование современной военно-инженерной техники, российскому ЦНИИИ позволяют в высшей степени профессиональные кадры. В числе офицеров и штатских сотрудников института — представители военно-инженерных династий, много молодых специалистов.
В институте заботятся и о молодой смене. В одном из кабинетов расположился штаб юнармейского отряда «Юные Карбышевцы». Это те, кому интересна служба военных инженеров. Возможно, кому-то из ребят в будущем предстоит двигать вперёд военно-инженерную науку.
А направлений для творческой военно-инженерной мысли с каждым годом всё больше. Современная война — это, в первую очередь, война технологий, и технические решения становятся все более востребованными. Даже минные поля, как говорят военные инженеры, в будущем будут «думать» и принимать решения согласно оперативной обстановке.
Вот простой пример: есть минный заслон, противник пробивает в нём брешь и идёт вперёд, а потом, в случае необходимости отходит той же проторенной дорогой. Так вот, мины будущего, рассказывают военные инженеры, будут самостоятельно заполнять просветы в сплошном заслоне. Главное — научить их узнавать своих и отличать их от бойцов противника.
Ещё одна задача, с которой столкнулись военные инженеры ЦНИИИ в последние годы — создание специальной экипировки для различных климатических зон. Ведь сегодня бойцы и офицеры Вооружённых Сил России служат повсюду: от сирийских песков до Заполярья. И для каждой зоны нужно продумать всё: от устройства блокпостов и укрепрайонов до экипировки, термобелья и способов получения воды.
Все направления работы ЦНИИ имени генерала Карбышева не перечислить. Достаточно сказать, что в Вооружённых Силах России нет таких видов и родов войск, которые бы обошлись без его разработок.
Те, кто высаживается первыми
В главном здании ЦНИИ инженерных войск есть своя «машина времени» — мемориальный кабинет с обстановкой 1940-х годов. Здесь проводят экскурсии для школьников. Вдоль стен — старинные книжные шкафы с рядами научных книг, дисковый телефон, на рабочем столе — газеты военной поры. На подоконнике — проигрыватель: голос Левитана озвучивает сводки Совинформбюро, звучат песни Марка Бернеса. Полное ощущение, что переместился в военное время.
Именно здесь мне удалось поговорить с заместителем начальника института по научной работе полковником Александром Широковым.
— В научно-исследовательской деятельности ЦНИИ инженерных войск три важных направления. Первое, условно, минно-разминировательное. Это разработка современных мин, экипировки саперов, средств обнаружения и обезвреживания мин и неразорвавшихся боеприпасов.
Ещё одно направление мы называем «второе железное» — разработка дорожно-землеройной и лесопильной техники, переправочно-десантных средств, полевое водоснабжение, средства технического обслуживания и ремонта. Кроме того, это ещё электротехнические средства: агрегаты, станции, солнечные панели, генераторы — от переносных до стационарных.
Ну, и третье направление в работе — это фортификация и средства маскировки.
— По программе импортозамещения пришлось решать задачи?
— Раньше большое количество комплектующих военной инженерной техники Советской армии производилось на Украине. Понтонно-мостовые парки были на базе грузовых автомобилей Кременчугского автозавода, плавающие транспортёры ПТС-2 производились в Луганске. Сейчас для их замены созданы транспортёры ПТС-4, которые производятся в Омске и ремонтируются в Санкт-Петербурге. Так что мы решили эту проблему.
Мы сотрудничали с международными и иностранными организациями в сфере гуманитарного разминирования, обменивались опытом, участвовали в международных выставках вооружений. Сейчас эти контакты сократились. Но даже в нынешних условиях мы постоянно изучаем зарубежные аналоги, следим за учениями подразделений инженерных войск по всему миру. Учимся работать в этих условиях.
Фото: Министерство обороны РФ
— Если не секрет, какие современные технологии внедряются в создание инженерной техники?
— Сейчас много работаем с композитными материалами. Например, их применяют при создании новых мостовых средств. При одной и той же массе мост из композитных материалов будет длиннее, чем мост из металлоконструкций. То есть если мы берём тяжёлый механизированный мост ТММ-3 на базе грузового автомобиля, то на одной машине длина мостового блока 10,5 метров. Четыре машины — это 42 метра. А если мы используем композитные материалы, то получается тем же транспортом можно перевезти мост, почти в полтора раза длиннее.
Также ведём разработку новых роботизированных комплексов.
— И какие роботы создаются для военных целей?
— В первую очередь, это машины минирования и разминирования. Сейчас мы работаем над такими сапёрными комплексами, которые смогут выдержать несколько подрывов на мине и продолжать после этого работу. Что касается комплексов минирования, то здесь некоторые данные пока нельзя сообщать. Можно сказать, что современные системы минирования должны действовать максимально бесшумно, чтобы противник ничего не заподозрил. И над этим мы тоже работаем.
— Президент Путин поставил задачу «оборонке» диверсифицировать свою продукцию. Может ли военная инженерная техника использоваться в гражданских целях?
— Да, конечно. Возьмём простой пример — габионы. Это полевые быстровозводимые укрепления из плетёных контейнеров, наполненных землёй, песком или гравием. Они используются для защиты солдат от пуль и осколков, но могут быть также использованы для создания быстровозводимых преград при наводнении, например, при укреплении дамбы.
Или взять роботизированные комплексы, которые можно задействовать при тушении пожаров на промышленных объектах. Траншейные машины могут создавать препятствия в борьбе с лесными пожарами, теми же наводнениями.
Инженерная техника может создавать просеки на пути лесных пожаров или пускать встречный пожар. В районах, пострадавших от чрезвычайных ситуаций, могут использоваться полевые системы водоснабжения для обеспечения людей чистой водой. И не просто может, а используется. Например, в Крыму.
— Водоснабжение — актуальная задача и для войск в Арктике…
— Для Арктики мы разрабатываем подвижную установку получения воды из снега и льда УПВС-5 на базе двухзвенного гусеничного тягача. Как вы знаете, вода, полученная в результате плавления снега, может быть непригодной для питья или для хозяйственных нужд. То есть талой водой трудно напиться, и она не годится для душа — попросту не смывает мыло. Новая установка будет не только производить воду, но и снабжать её необходимыми солями и минералами. За час производит не менее пяти кубических метров хозяйственной воды или 2,5 кубических метра опресненной воды для питья.
— Сапёрная экипировка — это тоже ваше? Мы видели репортажи из Пальмиры и других сирийских городов с нашими сапёрами. Можете рассказать об их экипировке?
— В Сирии мы столкнулись с рядом проблем. Наши саперы работали в общевойсковом комплекте разминирования ОВР-2-01. В Лаосе и Сирии, где летом крайне жарко, мы столкнулись с тем, что в этом комплекте попросту невозможно работать. Из-за жары сапёр теряет концентрацию, а это чревато роковыми последствиями. Поэтому решили улучшить терморегулирование, установили контейнер с сухим льдом и системой трубок. Система снижает температуру тела сапёра. Модифицированный комплект получил название ОВР-2-02, к которому мы также разработали специальное термобельё, защищающее саперов от переохлаждения.
В Арктике или жарких песках, при наводнении или лесном пожаре, специалисты инженерных войск — первые. Именно они создают укрепления, снабжают войска водой, наводят переправы.
Особая роль сапёра
Одно дело — слушать о том, как устроена современная экипировка и совсем другое — увидеть ее воочию. Тем более, что от ЦНИИ инженерных войск до Международного противоминного центра всего несколько минут езды.
В последние годы российские сапёры не раз оказывались в центре внимания мировых СМИ. Бойцы и офицеры противоминного центра выполняли гуманитарные операции на территории Сирии, Лаоса, Нагорного Карабаха. В Центре можно встретить офицеров, которые начинали службу в сапёрных подразделениях ещё в Афганскую войну. Многие имеют опыт заграничных командировок, в том числе в районы современных военных конфликтов.
Экипировка и техническое оснащение российских сапёров — это вообще особенный разговор. Например, они успешно осваивают роботизированные комплексы разминирования. На наших глазах робот на гусеничном шасси медленно подобрался к муляжу самодельного взрывного устройства, взял его «клешнёй»-манипулятором, развернулся и доставил опасную находку в специальный бронированный короб — локализатор взрыва. Остаётся закрыть крышку и доставить к месту уничтожения.
Однако опытные сапёры, имеющие большой опыт службы, признают: робот не заменит служебную собаку. И не потому, что собака обладает нюхом. На опасной службе, где каждое неверное движение грозит смертью, пёс — это в первую очередь друг.
Офицеры противоминного центра не только выполняют задачи по разминированию по всему миру, но и обучают иностранных специалистов. Только в Сирии специалисты противоминного центра подготовили более тысячи сапёров.
Российские офицеры не называют имён, но охотно раскрывают подробности командировок на Ближний Восток.
— В Сирии, как правило, нам присылали для обучения бойцов, которые вообще не имели никакого сапёрного опыта. Максимум — навыки по ведению боевых действий с оружием в руках. Обучение занимает месяца три. Этого вполне достаточно, чтобы обучить бойца и дать ему теоретические знания и практические навыки в узкой области разминирования противопехотных и противотанковых минных полей. Это как раз те задачи, которые там приходится решать.
— Есть какие-то трудности в обучении, языковой барьер?
— С нами работали переводчики из местных, с техническим образованием. Те, кто когда-то учился в России. Так что с этим проблем не было. Нам удалось многое сделать. После окончания обучения сирийские сапёры получали от нас наши отечественные миноискатели. У них таких просто не было. Только после нашего прихода они стали применять средства поиска.
— А что отличает выполнение задач в Сирии от операций в том же Лаосе, например?
— Главная специфика для нас в Сирии — это поиск мин в городской застройке. Здесь металлоискатель может и не пригодиться. Потому что в земле масса металлических предметов. Здесь главное оружие сапёра — его глаза. Обнаружил, осмотрел, определил классификацию: что это — мина, самодельное взрывное устройство или неразорвавшийся снаряд. Неразорвавшиеся бомбы встречаются самые разные. Или просто кусок трубы — спереди-сзади заварен, а внутри взрывчатка. Или контейнер из пластика, который перекрасили под цвет камней и песка, а внутри взрывное устройство.
Это вот что касается Сирии. В Лаосе вообще другая специфика. Если в Сирии всё более-менее на поверхности, то в Лаосе мы работали с последствиями войны 1960-1970-х годов. Как правило, это американские неразорвавшиеся авиабомбы, которые необходимо извлекать и обезвреживать.
На территории противоминного центра несколько уникальных трофеев сирийской войны. Например, внедорожник американского производства, превращенный террористами в импровизированный броневик: под слоями вкривь и вкось наклёпанных листов брони с трудом угадывается автомобиль. В свой последний бой машина должна была уйти с грузом взрывчатки и террористом-смертником на борту.
Ещё один трофей — куда более опасная «бомба на колёсах»: советский мотоцикл «Юпитер» с подложенной под сиденье взрывчаткой. К передней части мотоцикла приварена арматура с проводами и кнопкой на конце. Мотоцикл врезается в цель, кнопка нажимается, идёт разряд к бомбе и — взрыв.
И такое оружие тоже приходилось разминировать специалистам противоминного центра. На их счету десятки тонн обезвреженных взрывных устройств, сотни квадратных километров очищенной территории, многие и многие спасенные жизни…
Как спел когда-то Владимир Высоцкий: «Особая рота — особый почет для сапера». У российских сапёров сегодня актуален такой девиз, который они и воплощают в жизнь: «Мы за мир без мин».
Сообщение Российские саперы рассказали о разминировании в Сирии и Лаосе появились сначала на УНИКА НОВОСТИ.