Русский ас Корейской войны

С запада — на востокВоевать Крамаренко — недоучившийся студент Московского авиационного института — начал в августе 1942 года. На Великой Отечественной одержал до трёх личных и около десяти групповых побед, награждён орденом Красного Знамени. Был сбит, попал в плен, но уже через неделю освобождён советскими войсками. После войны освоил первые реактивные истребители Як-15 и МиГ-15.В июне 1950 года в Корее вспыхнула война между коммунистическим Севером и капиталистическим Югом. За южан воевали американцы и контингент из ряда других стран по линии ООН, за северян — Китай и Советский Союз. Именно в небе Кореи впервые столкнулись недавние союзники, причём впервые с обеих сторон использовались реактивные самолёты.До отправки советских лётчиков в Корею здесь господствовала американская авиация. 8 октября 1950 года два американских истребителя, заблудившись, по ошибке обстреляли аэродром Сухая Речка неподалёку от Владивостока. В том же месяце Сталин ответил согласием на просьбы КНДР и КНР отправить самолёты для прикрытия стратегических объектов Северной Кореи.Первый воздушный бой между советскими и американскими лётчиками произошёл 1 ноября 1950 года. Сошлись четыре МиГ-15 и три поршневых «Мустанга» P-51, два из которых были сбиты; «МиГи» потерь не имели. Господству американцев в воздухе пришёл конец: даже реактивные самолёты F-80 «Шутинг Стар» и F-84 «Тандерджет» серьёзно уступали «МиГам». А вот направленные в Корею в начале 1951 года истребители F-86 «Сейбр» были сопоставимы с советскими, вследствие чего особое значение приобретало лётное мастерство. Большинство советских лётчиков имели военный опыт. Одной из дивизий 64-го истребительного авиакорпуса, перебазированного в Китай, командовал прославленный ас — трижды Герой Советского Союза Иван Кожедуб, легендированный как «Крылов». Крамаренко попал именно в 324-ю дивизию Кожедуба, вместе с которым несколькими годами ранее он воевал в берлинском небе. Базой части стал китайский аэродром Андунь — у самой корейской границы. Уроки корейскогоСоветская авиация выполняла в Корее функции противовоздушной обороны, прикрывая объекты северян от налётов. «Мы не имели ни одной бомбы, ракеты, бака для зажигательных смесей или другого оружия, которое можно было бы отнести к разряду наступательного», — вспоминал генерал Георгий Лобов, командовавший 64-м авиакорпусом в 1951—1953 годах. Самолёты имели корейские опознавательные знаки — два круга вокруг красной звезды, советские лётчики носили китайскую форму. Официально они считались китайскими добровольцами и не имели права пересекать линию фронта — бои шли только над территорией, занятой северянами, чтобы исключить вероятность попадания советского гражданина в плен. Все эти меры принимались потому, что официально СССР не участвовал в войне. Даже радиообмен в воздухе поначалу вёлся на корейском языке. Из мемуаров Сергея Крамаренко «Против «мессеров» и «сейбров»: «Мы почти два месяца учились подавать команды… на корейском языке, а для подсказки держали на правом колене планшет с командами на русском и корейском… Во время учебных полётов дело… обстояло более или менее благополучно… Но когда… дошло до боевых действий… все корейские команды моментально улетучивались и весь радиообмен шёл исключительно на русском языке. Американские средства радиоперехвата, конечно, всё записывали, но радиообмен не был доказательством. Мало ли чего можно наговорить».В письмах лётчиков родным нельзя было упоминать Китай или тем более Корею: служим на Дальнем Востоке — и всё. Отправляясь на боевое задание, лётчики не брали документов… Порой эта сверхсекретность заканчивалась трагически. «На тужурках были нарисованы китайские иероглифы, свидетельствующие, что мы принадлежим к Китайской народной армии. Но большинство корейцев, как и мы, никак не могли прочитать эти надписи… — вспоминал Крамаренко. — Старший лейтенант Стельмах, спустившийся на парашюте, был принят за американца и обстрелян китайскими добровольцами. В свою очередь, Стельмах принял китайцев за лисынмановских бандитов и стал отстреливаться. Последнюю пулю он, не желая попасть к бандитам в плен, выпустил в себя». «Летающие сараи»На стороне советских пилотов был опыт, на стороне американских — численный перевес. «Нас спасали изумительные лётно-тактические данные наших „МиГов“, мастерство наших лётчиков, а также то, что главной задачей американцев было одно: сбросить бомбы или выпустить ракеты и после этого вернуться живыми на свои аэродромы… — вспоминал Крамаренко. — Нашим командованием было принято решение не маскировать защитной окраской наши истребители, а, как ни странно, сделать их более заметными. Дело в том, что фюзеляж и крылья „МиГа“ изготавливались из серебристого алюминия и… были видны на десятки километров… Американские лётчики своевременно замечали появление наших самолётов и поспешно уходили за береговую черту».С особым чувством Крамаренко вспоминал бой 12 апреля 1951 года, когда полковник Кожедуб поднял для отражения налёта американской бомбардировочной армады все 48 боеспособных истребителей дивизии, оставив на земле лишь дежурную пару. В итоге было выведено из строя 25 из 48 «суперкрепостей» — стратегических бомбардировщиков В-29, летевших бомбить мост через реку Ялу, и ещё четыре истребителя F-84. «Это походило на настоящую бойню. Все наши „МиГи“ благополучно вернулись на базу, только у нескольких имелись пробоины», — писал Крамаренко. Не меньшим потрясением для американцев стала «чёрная неделя» 22−27 октября 1951 года, когда было сбито 20 «суперкрепостей». Сергей Крамаренко вспоминал: «Более „летающие крепости“ днём в зоне действия наших „МиГов“ (то есть севернее линии Пхеньян — Гензан) уже не летали. Корейские сёла и города были спасены от ковровых бомбардировок, от сжигания напалмом, уцелели тысячи их жителей. Мы же стали презрительно называть „летающие крепости“ „летающими сараями“ — так легко и хорошо они горели. Дело объяснялось… разницей в вооружении. Наши „МиГи“ имели на вооружении пушки, стрелявшие в цель почти на 1000 метров, а пулемёты бомбардировщиков были пристреляны на 400 метров». К тому же летом 1951 года на Дальний Восток стали поступать самолёты МиГ-15бис с более мощным двигателем и другими усовершенствованиями. На волосок от гибелиВ октябре 1951 года гвардии капитан Крамаренко был удостоен звания Героя Советского Союза. Новый, 1952 год встречал на фронте: «Нам были присланы новогодние подарки от корейского командования — 10 небольших хорошо откормленных собачек. Оказывается, в Корее это изысканное блюдо… Наше командование поблагодарило корейцев… но подарки… передало корейским лётчикам».Новый год не принёс передышки съевшим не одну собаку в воздушных боях пилотам: в Корее появились модернизированные «сейбры» — с более мощными двигателями, тактическое мастерство американских лётчиков выросло. 17 января 1952 года Сергей Крамаренко был сбит. Когда он, катапультировавшись, спускался с парашютом, американский F-86 пытался расстрелять беззащитного лётчика. Крамаренко инстинктивно даже поджал ноги, видя приближающиеся снизу пулемётные трассы. Спасло его облако, в котором американец потерял Крамаренко. Приземлившегося пилота заметил корейский крестьянин, угрожающе поднял вилы… Вспомнив судьбу Евгения Стельмаха, Крамаренко начал громко повторять: «Ким Ир Сен — хо! Сталин — хо! Пхеньян — хо! Москва — хо!» (то есть «хорошо»). Корейцы поняли, что перед ними — не американец, накормили лётчика кимчи, дали рисовой водки, а утром за Крамаренко пришла машина из части. С 1 апреля 1951 года по 31 января 1952 года лётчики дивизии Кожедуба сбили 215 самолётов противника, потеряв 10 человек и 23 машины. Сам Крамаренко за эти 10 месяцев совершил 104 боевых вылета, провёл 42 воздушных боя, одержал 13 личных побед, не считая двух неподтверждённых. Вместе с Николаем Сутягиным, Евгением Пепеляевым, Львом Щукиным и Дмитрием Оськиным он входит в пятёрку лучших советских асов Корейской войны. В основном жертвами Крамаренко становились американские истребители F-86. Кроме того, он сбил два реактивных истребителя F-80 и два австралийских «глостера-метеора» (реактивный истребитель британской конструкции). Ещё один «метеор», в одиночку возвращавшийся восвояси и не видевший советский «МиГ», ас пожалел: «Это уже был не противник, а прекрасная мишень. Самолёт, освещённый солнцем, был очень красив, и я подумал, что в нём сидит молодой сильный парень, случайно оказавшийся здесь, за тысячи километров от своей Австралии. Это пробудило у меня жалость… Пусть вернётся… на свой аэродром и расскажет о судьбе своих остальных товарищей, пытавшихся уничтожить корейский город, чьи самолёты догорали на сопках возле этого города и железнодорожной станции». ***27 июля 1953 года в пограничной деревне Пханмунджом было подписано соглашение о прекращении огня. Война, начатая на 38-й параллели, рассекающей Корейский полуостров надвое, завершилась там же, надолго, если не навсегда, зафиксировав раскол между Севером и Югом.Была ли она напрасной? Сергей Крамаренко считал главным итогом воздушных схваток в Корее спасение человечества от атомной войны: «В-29 был стратегическим бомбардировщиком, то есть носителем атомных бомб. В стоявшей на пороге третьей мировой войне эти бомбардировщики должны были поразить атомными бомбами крупные города Советского Союза. Теперь же оказалось, что эти огромные самолёты беззащитны перед реактивными истребителями… Советские лётчики, воевавшие в Корее… надолго отодвинули угрозу третьей мировой, угрозу атомной войны».В 1955 году Крамаренко окончил Военно-воздушную академию, служил на различных должностях в строевых частях. В качестве старшего лётчика-инспектора службы безопасности полётов ВВС Сергей Макарович дважды выезжал в длительные секретные командировки: в 1970—1971 годах — в Ирак, в 1973—1975 годах — в Алжир. С 1981 года — в запасе. Трижды по приглашению Ким Ир Сена ездил в уже мирную КНДР.В прошлом году в Пхеньяне, на русском кладбище в районе Садон, был торжественно открыт памятник советским лётчикам, защищавшим в 1950—1953 годах небо Кореи. На днях посол России в КНДР Александр Мацегора и военный атташе Валерий Исаенко возложили к этому монументу цветы и почтили память Сергея Крамаренко минутой молчания.