Страны Запада в 2018 году испытывали кризис доверия, который, хотя и не дошел до точки кипения в уходящем году, в следующем может сыграть свою роль. Попытки оправить Трампа в отставку, вопросы о доверии лидерам в Германии, Франции и Великобритании, рост манифестаций в ряде европейских стран говорят о том, что западные общества пересматривают модель коммуникации со своими руководителями. «Газета.Ru» вспоминает, как развивался тренд на обострение отношений внутри государств.
«Импичмент ближе некуда. Ни одно другое обвинение или расследование не являлось для президента такой угрозой», — заявил в конце 2018 года бывший советник избирательного штаба Дональда Трампа Майкл Капуто.
И хотя экс-сподвижник американского президента оговорился, что речь идет не о «сговоре с Россией», который спецпрокурору по «российскому делу» Роберту Мюллеру все еще так и не удалось доказать, а о нарушениях правил финансирования избирательной кампании, возникает ощущение, что отправить Трампа в отставку стало идеей-фикс американской политической элиты, независимо от того, были ли со стороны действующего главы Белого дома нарушения, или нет.
Расследование Мюллера заставляет президента США заметно нервничать, о чем свидетельствуют его многочисленные громкие «твиты». Сам Мюллер, похоже, останавливаться не собирается. На будущий год американский минюст уже заложил на расходы комиссии $10 млн. На свои расследования, допросы многочисленных свидетелей и полеты по разным штатам США комиссия Мюллера потратила уже почти $3 млн. При этом личные траты Мюллера на расследование составили $4,5 млн. Попытки обвинить Трампа в сговоре с Москвой уже почти два года не приносят ощутимого результата.
Даже газета The Washington Post, традиционно занимающая сторону Демократической партии, вышла с публикацией, в которой признается, что «российское дело» может навредить не только республиканцам, но и самим демократам.
Видимо, поэтому американские законодатели несколько сместили акцент и переключились на обвинения штаба Трампа в нарушении правил финансирования кампании. В декабре реальный срок тюремного заключения получил экс-юрист президента США Майкл Коэн, которого суд признал виновным в незаконных выплатах женщинам, утверждающим, что они состояли в интимной связи с Трампом еще до его вступления в должность главы Белого дома.
При этом силовики заявляли, что Коэн действовал «в согласии и координации с неустановленным лицом», которым, как писали американские СМИ, как раз и был сам Трамп.
Импичмент без отставки
Трампа перспектива импичмента, кажется, не пугает, поскольку, как он считает, «трудно объявить импичмент кому-то, кто не сделал ничего плохого и кто создал величайшую экономику в истории [США]».
Возможно, уверенности президенту США придает тот факт, что сенат контролируют республиканцы, и именно от верхней палаты зависит возможность дать процедуре «зеленый свет». Президенту Биллу Клинтону в 1998 году повезло меньше — обе палаты контролировали республиканцы, и только тот факт, что сенат не смог собрать две трети голосов, удержало под ним шатающееся кресло.
Наступающий год может вновь поднять слово «импичмент» на знамена оппонентов Трампа, говорит в беседе с «Газетой.Ru» руководитель центра Центра североамериканских исследований Виктория Журавлева и даже предполагает, что «вероятность такого развития событий гораздо выше, чем была раньше».
Среди вероятных предлогов — отплата молчания «девушек с низкой социальной ответственностью» адвокатом Трампа, а также, если выясниться, что президент США был в курсе взлома почты Демпартии.
В свою очередь, профессор Высшей школы экономики, специалист в области конституционного права США Александр Домрин напоминает, что тема возможного импичмента Трампа начала подниматься в либеральной печати спустя буквально несколько дней после того, как он был избран президентом. Домрин объясняет это неприятием к Трампу со стороны элиты: «Сторонники Клинтон не могли объяснить, почему победил несистемный кандидат». Эксперт уверен, что если бы для импичмента были какие-то основания, то процедура «была давно бы инициирована».
Тема «импичмента», «отставки» и «недоверия» прочно закрепилась в информационном поле мировых СМИ не только относительно Трампа, но и по поводу многих европейских лидеров. При этом эксперты сходятся во мнении, что реальной угрозы отставки, по крайней мере, в странах «старой Европы» в 2018 году не было.
Вместе с тем если раньше разговоры об отставке или недоверии возникали как реакция на какие-то глобальные конституционные проблемы в странах, то в 2018 году возникало ощущение, что тема импичмента стала чуть ли не «рабочим инструментом» в политической коммуникации.
Как минимум можно выделить ситуации в Германии и Великобритании, где канцлер Ангела Меркель и премьер-министр Тереза Мэй сталкивались с противоречиями внутри властных структур. В первом случае речь шла о нарастающем недовольстве миграционной политикой, избранной Меркель, во втором — сценарием Brexit, по поводу которого дискуссии продолжались на протяжении всего года. При этом оба политика подошли к народному недовольству разными путями. Если решение открыть дорогу для мигрантов было личным выбором Меркель, то Мэй оказалась в «предлагаемых обстоятельствах». Референдум о членстве Британии в ЕС провел ее предшественник на посту — премьер Дэвид Кэмерон.
К этой же категории, хотя и в ином исполнении, можно отнести президента Франции Эммануэля Макрона, жесткая экономическая политика которого привела к тому, что на протяжении месяца Париж и другие французские города сотрясали масштабные акции протеста «желтожилеточников». Макрон даже был вынужден свернуть программу реформ, однако это не помогло — французы стали требовать отставки президента.
«Макрон провозгласил себя Юпитером — царем богов на Олимпе. Теперь его приглашают оттуда спуститься», — говорит о французском президенте руководитель Центра французских исследований Института Европы РАН Юрий Рубинский.
Реакция на правопопулизм
Нарастает напряжение в некоторых других странах, где население также выходит на акции протеста. В каждой из стран причины свои. В Лиссабоне, где не скрывают, что лидеры демонстраций просто переняли идею французских «желтых жилетов», протестовали против повышения налогов, в Будапеште несколько тысяч человек высказывались против изменений в трудовой кодекс, поправки к которому они назвали «законом о рабстве».
Однако здесь, вероятно, говорить о реальной угрозе действующим властям не приходится, поскольку она в этих странах чувствует себя весьма уверенно. Несмотря на весь свои авторитарный стиль, венгерский премьер Виктор Орбан пользуется популярностью среди менее обеспеченных слоев. То же самое можно сказать и о Лехе Качиньском — авторитарном главе польской партии «Право и справедливость».
Другим вызовом, ставшим столь характерным для политических систем Запада в 2018 году, становится сложность в попытках договориться внутри собственных правительств.
В Германии правительственная коалиция формировалась почти четыре месяца, Швеция сталкивается с той же проблемой. В обоих государствах достаточно больших успехов добились местные националисты.
Но если здесь правительственный кризис удалось преодолеть — пусть и компромисс со стороны выглядит достаточно хрупким, то ситуация в Бельгии обернулась отставкой премьер-министра Шарля Мишеля. Здесь распалась правящая коалиция, после чего 18 декабря ведущие партии королевства потребовали голосования по вотуму недоверия.
К слову, правительственный кризис в Бельгии — так же как и в Германии — возник из-за вопроса о миграции. Члены правительства не договорились по вопросу о поддержке Глобального договора ООН о миграции. В результате разногласий из правительства вышла ведущая фламандская партия «Новый фламандский альянс», который считается праворадикальным — он выступает против миграционного договора.
Подобного развития событий можно было ожидать, Бельгия — это страна, где сильны противоречия между двумя основными народностями страны фламандцами и валлонами.
Вообще единых оснований для кризисов в европейских государствах нет, в каждой стране — свои причины. Однако есть общий тренд, который можно выделить.
«В Европе, действительно больше потрясений по сравнению с прошлыми годами. Но тогда и не было Brexit, не было миграционного кризиса, который к 2018 году накопил свой эффект, чем как раз и пользуются правопопулистские партии — не только Германия и Швеция, но и Австрия, Венгрия и другие.
Есть определенный тренд на «поправение» Европы, рост популистских настроений.
Но серьезных конституционных кризисов, каких-то экстраординарных событий, я бы выделять в Европе не стал. Рост правопопулистских настроений — тренд, который берет свое начало в 2014/15 годах. В этом году четко проявилось неумение адаптироваться, неумение реагировать, отсутствие в Европе защитных механизмов для беспроблемного преодоления», — сказал в беседе с «Газетой.Ru» директор Центра европейской информации Николай Топорнин.