Анна Дыбо: Украинский язык 200-300 лет назад сильно влиял на русскую культуру

Найти в России специалиста по украинскому языку довольно сложно. Уж слишком близкие языки. Слишком близкие соседи. Но издание Украина.ру отыскало такого эксперта. Им оказалась Анна Дыбо, филолог, специалист по структурной и прикладной лингвистике. В свое время она успела защитить диплом у великого лингвиста Андрея Зализняка по исторической диалектологии русского языка. Сейчас она член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник Института языкознания РАН. Ее имя коллеги после долгих раздумий называют с радостью — уж она-то расскажет вам про украинский язык. И Анна Дыбо действительно рассказала. — Считается, что древнерусский язык раскололся на национальные языки в XIV-XV веках, — эпически начинает Анна Владимировна, — должна сказать, что люди, которые так считают, на самом деле ориентируются на первые хорошо определяемые по языку памятники. Но дело в том, что в грамотах XIV-XV веков, составленных в малороссийских княжествах, видны уже не только признаки украинского языка, но и диалектов украинского языка. Сам язык начал формироваться гораздо раньше. Я вам сейчас скажу вещь, которую некоторые русисты знают, но далеко не все. Дело в том, что один из самых ярких признаков украинского языка, выделяющих его среди восточнославянских языков, — это сужение гласных "Э" и "О" в позиции новозакрытого слога. Тут надо объясниться. Проще всего эту специфическую украинскую черту показать на примере. Возьмем современное русское слово «нёс» (форма глагола «нести» прошедшего времени единственного числа). Русское «нёс» по-древнерусски пишется как «несъ», через Е. Этот гласный звук восходит к праславянскому Э; а на конце слова мы видим еще один гласный звук, очень краткий, "редуцированный" Ъ. Слово состояло из двух открытых слогов. В какой-то момент (где-то в XI-XII веках) в славянских языках прошел процесс "падения редуцированных", при котором краткие конечные гласные Ъ (ер) и Ь (ерь) исчезли, Ъ — без следа, Ь — оставил по себе память в виде мягкости предыдущего согласного. При этом образовались так называемые новозакрытые слоги, например, слово «несъ» из двусложного превратилось в односложное «нес» — это и есть новозакрытый слог (хотя конечный Ъ продолжали выписывать по традиции). В русском литературном языке произошел процесс перехода Э в О в позиции после мягкого согласного перед твердым согласным под ударением. Из древнерусского «нес» получилось современное русское слово «нёс». А в украинском языке в таких словах, как «нес» и «конь» пошло сужение гласных Э и О, переход их в верхний подъем. В результате появились современные украинские слова «нiс» и «кiнь». Дальше рассказывает Анна Дыбо: — Этот процесс установился к XIV-XV векам. Но начало его мы видим уже в памятниках XI-XII веков, допустим, в Изборнике Святослава или в Успенском сборнике. Это памятники древнерусского и церковнославянского языков восточнославянского извода. В тех памятниках, которые были созданы в Киеве, уже можно видеть следы того, как начинается этот процесс. Все рукописные памятники от классического литературного языка чем-то отличаются. Писцы время от времени делали ошибки, которые обусловлены их родным разговорным языком. Так вот если в XII веке «нiс» и «кiнь» еще ошибки, то в XIV веке это становится нормой. Кроме того, в XIV веке мы уже имеем дело с памятниками деловой письменности. Они не так регламентированы по орфографии, как церковные книги. Отчасти поэтому они ближе к разговорному языку. Так вот уж в Изборнике Святослава (а это 1073 год!) мы находим ряд случаев, когда у нас вместе Э написано ЯТЬ. То есть язык уже начал меняться в сторону сужения гласных в ситуации новозакрытого слога. Только-только упали редуцированные, и все, процесс пошел, языки начали расходиться. — То есть украинский язык пошел с того момента, как началось передвижение гласных в верхний регистр в позиции новозакрытого слога? — Если смотреть с чисто лингвистической, а не с социолингвистической точки зрения, да. Это смещение является маркером украинского языка, потому что в других восточнославянских языках этого не произошло. Это очень явственный признак, мы его находим на всем пространстве того, что относится к украинским диалектам. Причем с точки зрения исторической диалектологии все эти штуки начинают выделяться довольно рано, гораздо раньше, чем принято думать. Это значит, что украинский язык древнее XIV-XV веков лет этак на 300. Я не хочу сказать, что украинский специфически инновационен по отношению к русскому. В некоторых отношениях он, наоборот, архаичен. Например, там сохранился звательный падеж и вторая палатализация (смягчение. — Ред.), то есть чередование РУКА — в РУЦЕ. Она в древнерусском языке была более или менее во всех диалектах. Но язык вообще любит избавляться от чередований в словоизменении, потому что это неудобно. Человек стремится к унификации формы слова. Это привело к тому, что у нас становится в РУКЕ. А вот в украинском вторая палатализация осталась. — Процесс формирования украинского языка закончился к XIV веку. Украина тогда была частью Речи Посполитой. Как шло развитие языка дальше? — Это сложная история. Куски Украины переходят из рук в руки. Западная Украина попадает вообще под Австро-Венгрию. А при Богдане Хмельницком Восточная Украина отходит к России. Но язык там существовал все это время. Понятно, что Австро-Венгрия не поощряла развитие местных языков. А в Речи Посполитой, наоборот, была «руська мова», которая в XVI веке была вполне уже кодифицирована как литературный язык. Это и был староукраинский язык, причем очень развитый. На нем преподавали, писали книги. К моменту, когда появился Котляревский, который считается создателем современного украинского литературного языка, этот язык уже давно был и цвел. И даже влиял на русскую норму. Дело в том, что после никонианской реформы довольно много священников с Украины попали в центральные области России. Например, митрополит Димитрий Ростовский, происходивший из небольшого местечка под Киевом. Его пьесы для школьного театра, во-первых, написаны в традиции украинского вертепа и, во-вторых, несут множество украинских языковых черт. В начале 80-х годов прошлого века был такой случай. Театр Покровского вздумал ставить «Рождественскую драму» Димитрия Ростовского. Они обратились к моему отцу, как к специалисту по славянскому ударению, с просьбой проставить ударения, потому что это силлабический стих (то есть такой стих, где ритм определяется не естественными ударениями в словах, а делением стиха на ритмические единицы с равным количеством слогов — ред.) и было не очень понятно, как их читают. Мы тогда взяли словарь Памвы Берынды (словарь украинского языка XVII века. — Ред.) и словарь современного украинского языка и стали ставить в тексте восточно-украинское ударение XVII века. И тут оказалось, что некоторые части написаны не силлабическим, а вполне себе силлабо-тоническим стихом (в силлабо-тоническом стихе ритмом управляют естественные ударения в словах. Последовательность этих ударений должна повторяться в каждой строке стихотворения. — Ред.). Ставишь староукраинское ударение — и оказывается, что стих-то тонический вполне. Конечно, тексты Димитрия Ростовского оказывали очень прогрессивное влияние на русский язык. Возьмем Кантемира какого-нибудь. Он из Молдавии, там были украинские диалекты. И вот берем вещь, которую нам обычно приводят в школьном учебнике как пример силлабического стиха. Уме недозрелый (цезура), плод недолгой науки! Поко́йся, не понуждай (цезура) к труду мои руки. Это стих, в котором ударения вроде бы нам не помогают. Но, по-видимому, его надо читать так: Уме, недозрелый плод (цезура) недолгой науки! Покойся́, не понуждай (цезура) к труду мои руки. Староукраинское ударение «покойся́», а не «поко́йся». А если это так, то мы видим совершенно равноударенные строки, которые дают силлабо-тонику. В общем, влияние украинского языка было заметным. С XVIII века, наоборот, русская норма начинает влиять на украинскую. Сочинения Григория Сковороды написаны не на руськой мове, а на "московском" русском языке. Вряд ли Сковороду кто-то заставлял это делать. Это была общая тенденция — использовать в научной речи язык метрополии. Новое движение за возрождение украинского языка связывают с именем Тараса Шевченко. Это действительно великий поэт. В течение XIX века появляется несколько крупных писателей, пишущих на украинском языке. Котляревский считается началом современного украинского, и, видимо, так оно и есть. Он несколько модернизирует руську мову и сближает ее с разговорным языком. Короче говоря, мы видим две разные линии. Одна линия ориентирована на метрополию, а другая ориентирована на местную культуру. Эта вилка появляется уже в конце XVIII века. В течение XIX века мы видим приближение к тому, что можно оценить как современный украинский литературный язык. Однако с середины XIX века этот язык в России начинают зажимать. Принимаются указы, которые ограничивают печатное дело на украинском. Это довольно безобразная история. В 1905 году по этому поводу было даже созвано заседание Академии наук. На нем академик Шахматов, известнейший славист, очень резко высказался против этих ограничений. Академия приняла соответствующие рекомендации, но дальше у Российской империи осталось довольно мало времени, чтобы их реализовать. Там уже и сама империя развалилась. — Какая языковая ситуация сложилась на Украине после революции? — Появился билингвизм, который во многом стал определять культурный код Украины. — Существует ли единый украинский язык? Или языковые нормы западных и восточных территорий сильно различаются? — Единый украинский язык, конечно, существует. Западноукраинская норма не такая, чтобы ее не понять на слух. Она не больше отличается от восточноукраинского, чем русский. Где-то с конца XIX — начала XX века мы имеем свидетельства существования двух литературных норм на Украине, западной и восточной. Восточная — это киевская норма, то есть то, что стало официальным литературным украинским языком при Советском Союзе. Она основана на говорах Новороссии, Киева и Волыни. Есть же Леся Украинка, которая втянула всю волынскую традицию в литературный язык, а Волынь — это уже западный диалект. Еще при Австро-Венгрии на западе Украины делаются попытки нормирования литературного языка. Там несколько больше немецких заимствований, но в морфологии совсем немного отличий. В конце XIX — начале XX века выходит два больших нормативных словаря украинского языка. Один — восточный, под редакцией Бориса Гринченко (4 тома). А другой — западный, под редакцией Евгения Желяховского (2 тома). Они отражают эти два направления формирования нормы. Но не то чтобы они адски отличались. Только выбором лексики в некоторых случаях. Но единство языка сохранялось. Это один язык. — Проводилась ли насильственная русификация при Советах? — По языку — несомненно, нет. У советской власти вообще было много очень хороших законов. Так же, как и у современной российской власти. Например, российский закон о языке — он всяко лучше Европейской хартии о языках. Наш закон поддерживает все другие языки. В местах компактного проживания у нас все имеют право вести преподавание на родном языке. Другое дело, что на практике оказывается, что ни у кого нет сил этот закон выполнять. Денег нет, специалистов нет, и поэтому школы нет. При советской власти еще до войны была светлая идея коренизации. То есть если ты едешь чиновником на Чукотку, ты обязан выучить луораветланский язык (то есть чукотский) и на нем осуществлять государственное управление. Если ты едешь в Татарстан, ты должен знать татарский, чтобы любая татарская бабушка к тебе могла прийти и пожаловаться на жизнь. Это прекрасное начинание постоянно подвергалось всяким внешним воздействиям. При Хрущеве был принят закон, который пошатнул позиции советских нерусских языков. Он с виду, конечно, демократический. Согласно ему родители получили право выбирать язык обучения для своих детей. И это сразу подняло статус русского языка и опустило статус языков национальных. Ты, допустим, хочешь, чтобы ребенок поступил в МГУ. Зачем тогда тебе татарский язык? Конечно, это влияло и на популярность украинского языка. Тут еще надо сказать про Новороссию. По диалектологической карте 1913 года это территория малороссийских говоров. Ее сильная русификация была следствием индустриализации. В города пришло много русского населения, и постепенно русский вытеснял украинские говоры. Тут никто ничего не делал специально или насильственно. Просто это был индустриальный район. Вообще законодательно насильственной русификации не было никакой. Но был бытовой шовинизм, по которому считалось, например, что говорить на украинском смешно. По этому поводу ходила масса анекдотов. Про пиво, например. Или знаменитое «чи брякнусь я, дрючком пропертый». Это якобы ария Ленского в Киевском оперном театре. По-русски это «паду ли я, стрелой пронзенный». Смешно, но неправда. У нас, конечно, был интернационализм, но в быту-то, понятное дело, все позволяли себе. Потом еще во время войны были украинские националисты, сражавшиеся на стороне Гитлера против Советского Союза. И после войны, как какой-нибудь молодой писатель или поэт начнет проявлять какие-нибудь националистические или просто недостаточно "советские" тенденции в творчестве, его сразу хватают как фашиста и суют в лагерь. Это тоже было. Но это имело не столько антиукраинскую окраску, сколько общесоветскую антигуманистическую. Понятно, что людей, настроенных на возвышение национальной культуры, это все дико раздражало. Но в общем претензии украинцев на то, что их как-то специально душили, все-таки не оправданны. Душили все народы СССР более или менее одинаково. Репрессии 30-х годов ужасно отразились и на украинской культуре, и на русской, и на татарской, и на казахской. Но официального давления не было никакого. Вот тебе преподавание на украинском. Вот тебе книжное дело, переводы всей мировой классики. Было все, что хочешь. — В 1991 году начинается незалежность Украины. Как складывается в этот момент языковая ситуация? — Незалежность началась при том, что довольно сильная русификация все-таки произошла — из-за тенденции переходить на язык метрополии. В Киеве мало кто говорил на украинском, говорили на суржике. Естественно, власти встали перед необходимостью восстанавливать статус украинского языка. Например, запретили защищать диссертации на русском. Это неудобно, потому что химики, физики, математики и даже коллеги-лингвисты остались без языка. Ну, что делать? Я не очень понимаю, почему это так ужасно ставит людей в тупик. Для многих территорий земли многоязычие — это нормальная ситуация. В частности, для многих территорий бывшего СССР. Когда человек знает одновременно таджикский, узбекский и русский — это нормально. И на Украине создалась такая ситуация. Она там всегда и была. Конечно, когда есть такая возможность, люди предпочитают пользоваться одним языком, это проще. Поэтому решение Украины ударило несколько по русскоязычному населению. Как это будет развиваться? Кто же его знает? Произошла трагедия, которая дико обострила все чувства с обеих сторон. Надо как-то всем остыть. С другой стороны, военные действия продолжаются. Как тут остынешь? С лингвистической точки зрения каждый язык должен иметь свои права — и украинский, и русский тоже. Но когда в дело вступает политика, никто же лингвистов не слушает. — В Прибалтике в результате дискриминации русского языка в борьбе местных языков и русского победил английский. Как будет на Украине? — Вероятно, так и будет. Если велеть всем защищать диссертации на английском или литовском, большая часть народа будет защищать по-английски. Хотя диссертации на литовском или украинском были бы полезны этим языкам. Но в ситуации глобализации ситуация складывается так, что люди переходят на английский. Я бы считала, что когда у вас такой процент русскоязычного населения, наверно, было бы нормально со стороны государства ввести второй государственный язык. Как это и было на Украине, когда вводили региональные языки. С другой стороны, они очень озабочены состоянием украинского как маркером украинской идентичности и, конечно, это действенная мера — заставлять всех писать диссертации на украинском. У нас ведь тоже все пишут на русском. После распада Советского Союза было правило, что ты можешь защищать диссертацию на татарском, но должен написать автореферат на русском. И это было хорошее правило. Но русскоязычные окраины вроде Украины страдают не от того, что людям велят диссертации защищать на украинском, а от перевода образования на украинский язык. Я как лингвист не страдаю за русский язык на Украине, потому что русский язык не пропадет. У него достаточная база. Но как родитель… С одной стороны, многоязычие полезно. С другой стороны, русскоязычным детям сложно будет учиться на украинском. Если такие меры принимать, их надо принимать последовательно. Если в семье нет реального двуязычия, ты должен принимать какие-то меры. У нас в свое время в младших классах было обучение на родном языке, а потом в средне-старшей школе постепенно переводили преподавание на русский язык. Это, конечно, если у тебя есть цель никого не угнести, а поддержать государственный язык. Но если твоя цель таким образом угнести кого-то, то, да, можно угнести. Я бы посоветовала украинскому Минобразу сначала провести мониторинг состояния русско-украинского двуязычия в семьях и, уже исходя из этого, в разных областях Украины производить разные действия. И все-таки в младших классах надо обучать на русском, а потом уже переводить постепенно на украинский. Иначе получится дискриминация.