Киев готовят к сливу
Не ошибусь, если скажу, что не то что последние несколько месяцев, а минимум два-три года большинство прогнозов действий Российской Федерации на украинском направлении увязывались с грядущим чемпионатом мира по футболу, пишет колумнист украинского еженедельника «2000» Cергей Бурлаченко. Дескать, для российского руководства крайне важно не допустить срыва этого статусного мероприятия, провести его на высшем уровне, использовать для улучшения имиджа России. А значит, до его завершения оно будет воздерживаться от шагов, которые могли бы спровоцировать дальнейшее ухудшение отношений с Западом, вызвать угрозу срыва чемпионата или же просто испортить первенство громкими скандалами бойкота некоторыми командами). По той же причине РВ будет, мол, стараться не допустить обострения в Донбассе по инициативе «противоположной стороны» с аналогичными последствиями для чемпионата. А вот потом, когда руки Москвы не будут столь связаны, «возможны варианты», во всяком случае, свободы у неё будет гораздо больше. О запланированной утечке И вот чемпионат прошел, причем именно так, как и рассчитывали в Кремле, и по совпадению, на следующий день после его завершения состоялась полномасштабная встреча Владимира Путина с Дональдом Трампом. Сразу по возвращении российский лидер принял участие в совещании послов и постоянных представителей России, на котором сделал ряд важных заявлений, в т. ч. касающихся и Украины. «Серьёзные риски обострения ситуации сохраняются на юго-востоке Украины. Причины, по сути, те же: несоблюдение сегодняшними украинскими властями взятых на себя обязательств, отказ от мирного разрешения конфликта. Раз за разом демонстрируется откровенное пренебрежение договорённостями, нежелание вести диалог со своими гражданами, все сценарии рассчитываются по силовому пути. Исходим из того, что Минский комплекс мер остаётся реальной основой для политического урегулирования этой кризисной ситуации», – сказал он. Достаточно жесткое заявление, без привычного в последние годы в высказываниях российских официальных лиц (президента и министра иностранных дел) подчеркнуто благожелательного и предупредительного тона (пусть и с явным троллингом) в отношении «украинских партнеров». Обвинения жесткие и конкретные. И если эту смену акцентов можно отнести в целом к достаточно ординарным дипломатическим ходам, то следующая новость носила, безусловно, сенсационный характер. Как сообщил Bloomberg со ссылкой на двоих собеседников, которые присутствовали на совещании с участием Путина и российских дипломатов, президент предложил своему американскому коллеге провести голосование среди жителей Донбасса относительно статуса их региона. Все это, по его мнению, должно пройти под эгидой международного сообщества. По словам одного из собеседников, Трамп попросил Путина не обсуждать идею о референдуме на пресс-конференции после саммита, чтобы дать время ее обдумать. И президент РФ пообещал, что не будет упоминать о планах референдума на итоговой пресс-конференции в Хельсинки. Пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков отказался комментировать детали того, что Путин сказал об Украине на саммите, отметив только, что «обсуждались некоторые новые идеи. Они будут над ними работать». Понятно, что утечка с совещания послов была запланированной, а значит, Москва сделала продуманный ход, вбросив эту идею в публичное пространство. Это, пожалуй, первый случай, когда Россия, привычно продекларировав приверженность Минским соглашениям в публичной части речи российского лидера, внесла предложение, далеко выходящее за их рамки. Доселе это было исключительной прерогативой Киева и его западных союзников. Это относится к вводу миротворцев, обсуждение которого ныне касается формата миссии, а не самой идеи, и многого другого. Если называть вещи своими именами, весь переговорный процесс после заключения Минска-2 сводился к тому, что Киев и Запад стремились пересмотреть его положения, а Москва отстаивала необходимость следовать изначальному варианту, разве что, делая акцент на том, что Киев должен напрямую договариваться с «Донецком и Луганском». При этом шла все-таки на уступки: инициатива с миротворческой миссией ООН, предложенная Путиным в прошлом году, наиболее знаковый пример. Ведь первоначально эта идея была выдвинута Киевом еще в 2015-м. Но затем она не обсуждалась, поскольку было ясно, что Москва наложила бы на нее вето в Совбезе, после чего почти весь 2016 г. бесплодно обсуждалась сходная украинская инициатива – о полицейской миссии ОБСЕ. И вот «зеркальный ответ», причем, говоря «высоким стилем», прямо противоречащий «духу Минска». Cогласно киевской и западной трактовке это документ о том, как Украина при западном посредничестве договорится с Россией о восстановлении своего суверенитета в Донбассе. Тогда как российская трактовка делает акцент на том, что конституционная реформа и вопросы проведения местных выборов должны согласовываться «с представителями отдельных районов Донецкой и Луганской областей». Но никаких референдумов Минские соглашения не предусматривают. О банальной комбинации При этом пока нет абсолютно никакой ясности, какого рода вопросы, собственно говоря, могут быть вынесены на референдум, хотя понятно, что согласовывать их с Киевом не предполагается. И вариантов тут два: либо у жителей самопровозглашенных республик спросят согласия на «особый статус», «автономию» (вопрос о терминах вторичен), либо речь будет идти о суверенитете «отдельных районов». Более вероятным представляется первый вариант. Можно предположить, что «тет-а-тет» лидеры сверхдержав сошлись во мнении, что саботирует мирный процесс именно Киев. И в качестве варианта решения проблемы, российский лидер предложил проведение референдума «под эгидой международного сообщества», который должен поставить украинские власти перед фактом – соглашаетесь на автономию или международное сообщество вынуждено будет «умыть руки». К слову, на встрече «нормандской четверки» на уровне политдиректоров, которая состоялась 26 июля в Берлине, представители четырех государств могли обсуждать возможность проведения референдума в неподконтрольном Украине Донбассе. Напомним, что в ДНР и ЛНР через несколько месяцев пройдут выборы глав самопровозглашенных республик и их представительных органов. Точная дата их не названа. Однако 2 ноября 2014 г. они были избраны сроком на 4 года, следовательно – новые выборы скорей всего также пройдут в нынешнее первое ноябрьское воскресенье, т.е. 4 числа. В 2014 г. эти выборы привели к углублению конфликта. И без того неустойчивое перемирие вылилось в эскалацию военных действий в основном в районе Донецкого аэропорта, а затем в районе Дебальцево, что в итоге потребовало новых Минских соглашений. Именно после этих выборов и начала оформляться блокада Донбасса. В частности, были приняты правительственные решения о прекращении пенсионных выплат жителям неподконтрольных территорий. Ясно, что и сейчас и для Киева и для Запада эти выборы стали бы прекрасной возможностью заявить о том, что «Москва и ее марионетки не привержены мирному урегулированию». При этом надо учитывать не только приближение президентских выборов на Украине, стимулирующее военную риторику у многих политических сил, но еще одно обстоятельство. 10 октября истекает срок действия закона «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей», который обычно называется законом об особом статусе Донбасса. Напомню, что при принятии этого документа осенью 2014 г. срок действия статуса составлял три года. Как раз накануне истечения этого срока, 6 октября 2017 г., тот же день, когда в первом чтении принимался закон о реинтеграции Донбасса, Рада проголосовала в целом за поданный двумя днями ранее президентский законопроект «О создании необходимых условий для мирного урегулирования ситуации в отдельных районах Донецкой и Луганской областей». Он предполагал сохранение действия особого статуса еще на год после вступления этого закона, т.е. отсчитывая от 10 октября, когда документ был опубликован в «Голосе Украины». Этот закон был принят минимальным большинством – 229 голосов, при явном возмущении национал-радикалов. Депутат Юрий Левченко тогда заявил: «Я бы этот парламент сжег». Сейчас же срок действия статуса будет истекать как раз в то время, когда в ДНР и ЛНР будет проходить избирательная кампания. Даже если бы этого обстоятельства не было, новое продление статуса было бы крайне маловероятно. В отличие от прошлогодней ситуации президент может и не выступить с такой инициативой. Ведь соцопросы показывают, что электорат у Порошенко более воинственный в сравнении с другими кандидатами. Ну а главное, что ситуация с ЦИК показала: президент впервые за время своего правления не может гарантированно проводить через Раду ключевые для себя решения. Произошло это потому, что «Народный фронт» явно отмежевался от линии Порошенко: очевидно, потому что предвидит неизбежность его поражения. И в прошлом году эта фракция дала за продление особого статуса на 12 голосов меньше, чем за закон о реинтеграции, а в нынешнем году ее поддержка нового продления практически исключена. Ведь поддержать это продление – значит, выразить преданность Минским соглашениям, тогда как глава МВД Арсен Аваков считает, что эти договоренности отжили свое. А предложенный им так называемый план «малых шагов» по Донбассу, который активно пиарят министр внутренних дел и его окружение, – это, вполне возможно, ключевой программный пункт, которым «НФ» (или другая политическая сила с участием министра и немалого числа «фронтовиков») попробует привлечь внимание электората на выборах. И выборы в ДНР и ЛНР – весьма удобный момент для того, чтобы, возложив на Москву ответственность за срыв урегулирования, предложить иной – более жесткий – план решения проблем и небезосновательно рассчитывать на поддержку этого плана Западом. Так, опыт закона о реинтеграции Донбасса показывает, что после того как Киев ужесточает свои ключевые тезисы, Запад не только не отмежевывается от них, но и начинает их разделять. Так, именно после утверждения этого закона американский спецпредставитель Курт Волкер стал употреблять термин «оккупированные территории», а в интервью немецкому телевидению 10 июля он впервые назвал ДНР и ЛНР «российскими гражданскими администрациями». Крайне сомнительно, чтобы Украина была «хвостом, который вертит собакой». Скорей всего идет речь о согласованных действиях по давлению на Россию, призванном добиться коррекции Минских соглашений или перехода Москвы к западной трактовке этого документа. И поскольку закон о реинтеграции Донбасса согласовывался с Западом, о чем говорил и Порошенко, то вполне вероятно, что и планы Авакова координируются с американскими, немецкими и французскими дипломатами. Россия не будет заставлять ДНР и ЛНР отказываться от выборов. Но ей надо максимально смягчить их негативный эффект на урегулирование. До появления идеи референдума наиболее вероятным сценарием было непродление Украиной особого статуса Донбасса при выражении Западом понимания этого шага как спровоцированного незаконными – с точки зрения международного – права выборами. Неприемлем для Москвы и другой, куда менее вероятный сценарий: это продление особого статуса в октябре: это даст Западу возможность говорить, что вот, мол, Украина подтвердила приверженность мирному урегулированию, несмотря на провокационное поведение пророссийских сепаратистов. А вот совмещение выборов с референдумом, на котором жители самопровозглашенных республик выскажутся за готовность иметь автономию в составе Украины (вполне возможно, во внесенном на утверждение вопросе будут и параметры этой автономии), должен, по замыслу Москвы, и выборам придать неконфронтационный характер. При этом отказ Украины от продления особого статуса в таких условиях даст основания для разговоров, что именно Донецк и Луганск подтвердили приверженность Минским соглашениям, а Киев их отверг. Именно в такой ситуации удобно попробовать решать главную задачу Москвы – добиться признания ДНР и ЛНР как субъектов конфликта. Здесь надо подчеркнуть принципиальную разницу подхода Запада к войне в Донбассе и другим сепаратистским конфликтам как на постсоветском пространстве, так и за его пределами. Так, Северный Кипр, Приднестровье Нагорный Карабах и тому подобные образования – никем не признаны как государства, но они признаны как субъекты конфликта. Это признание заключается в том, что их руководство рассматривается в международных документах в качестве легитимных представителей соответствующих общин или этнических групп. Так, руководство т.н. Турецкой республики. Северного Кипра не признается в мире (за исключением Турции) как руководство государства, но признается в качестве представителей турецкой общины Кипра. Точно так же руководство Сербской Краины в 1992–1995 именовалось представителями хорватских сербов. Проведение выборов в Приднестровье неизменно дает Западу поводы говорить об их нелегитимности, однако ни Запад, ни Кишинев не оспаривают многосторонний формат переговоров по урегулированию, который именуется «2+5»: Молдавия, ПМР и 5 международных посредников. В случае же с Донбассом позиция Запада близка к позиции Киева. Если сепаратисты в разных частях мира трактуются как выразители мнения определенных этносов или регионов, которые, правда, добиваются своих целей нелегитимными способами, то ДНР и ЛНР считаются не самопровозглашенными республиками, а силой, навязавшей свою волю местному населению. Об этом говорит терминология. Например, используется термин «оккупированные территории», который, кстати, впервые появился несколько лет назад в резолюциях ПАСЕ, а затем уже стал частью украинского законодательства. В докладах управления Верховного комиссара ООН по правам человека (их часто цитируют в России за критику многих аспектов политики Киева) ДНР и ЛНР именуются «вооруженными группами». Отчеты СММ ОБСЕ трактовали их как своего рода общественные организации – так, у них постоянно встречалось понятие «член «ДНР» («ЛНР»)». Но с нынешнего июня там избегают наименований самопровозглашенных республик, даже в закавыченном виде, а называют их исключительно «вооруженными формированиями». Эта перемена, равно как и высказывание Волкера о «российских гражданских администрациях», говорит об ужесточении риторики Запада. Субъектность же ДНР и ЛНР признавалась максимум на экспертном уровне: например, в докладе Ричарда Гоуэна о миротворцах, где, в частности, шла речь о необходимости получить их согласие на развертывание миротворческой миссии. Цель Москвы – сломать этот тренд. Поэтому на референдум, очевидно, будет вынесена некая объективно компромиссная инициатива в развитие и дополнение Минских соглашений с учетом мирового опыта автономизации. Т.е. одобренные референдумом предложения должны выглядеть хорошим механизмом урегулирования, а потому быть привлекательными – независимо от того, как их инициировали и одобрили. А если итоги референдума признаются как один из механизмов урегулирования, значит, признается возможность организовать свободное волеизъявление на неподконтрольной Киеву территории. Это скажется и на отношении к проведенным одновременно выборам глав и парламентов ДНР и ЛНР. Именно референдум в поддержку Минских соглашений увеличит и приток на выборы наблюдателей. Разумеется, не будет наблюдения от БДИПЧ ОБСЕ и других официальных международных структур, однако, безусловно, куда больше, чем в 2014 г. будет наблюдателей от дружественных России европейских политсил, включая парламентариев. В общем, задача-максимум – втянуть Киев в переговоры на базе решений этого референдума и получить от Запада признание того, что эти решения – хорошая база для урегулирования. Впрочем, официальные представители американской администрации уже сообщили о том, что Вашингтон идею референдума не поддерживает в принципе, т.е. независимо от его тематики. Да и от членов «нормандской четверки» (Франции и Германии) ожидать положительной реакции практически нереально. И, понятно, такую реакцию в Москве предполагали заранее. Тем не менее посмотрим, как будет выглядеть ситуация осенью. Ведь российскую задачу-минимум – снять убедительность оправданий Киева за непродление особого статуса – референдум в той или иной степени решает. Тогда как его отсутствие никак не добавляет России очков. И в такой ситуации именно непродление Москве как раз и выгодней для отмены санкций. Ведь как проходит эта процедура, хорошо известно из пресс-релизов ЕС по этому вопросу. Вот что, например, написано в последнем из них: «На заседании Европейского Совета 28 – 29 июня 2018 года президент Макрон и канцлер Меркель проинформировали о ситуации с выполнением Минских соглашений, с чем связан срок действия санкций». Далее подробное перечисление санкций, после чего резюме: «19 марта 2015 года Европейский Совет связал срок действия санкций с полным выполнением Минских соглашений, что, как предполагалось, должно было произойти до 31 декабря 2015 года. Поскольку этого не произошло, санкции продолжают действовать». Обычно это происходит без обсуждения, например, на нынешнем Европейском Совете вопрос занял пару минут. Но ведь теоретически кто-то из участников саммита может заявить: «А ведь Украина не выполняет Минских соглашений». И непродление статуса Донбасса – это прекрасный повод для такой реплики. Нужно констатировать, что особых «методов» против России у ЕС нет. Ныне действующие санкции себя полностью исчерпали, Россия к ним вполне приспособилась, они вызывают большое раздражение у европейского бизнеса и большой вопрос, кому они наносят больший ущерб. Так, недавно лидер одной из двух партий правящей коалиции в Италии министр внутренних дел страны Маттео Сальвини и вовсе заявил, что Россия имела право на аннексию Крыма, поскольку там был референдум, где большинство проголосовало за присоединение к РФ. На слова журналиста о незаконности референдума Сальвини ответил: «Сравните это с «фейковой» революцией на Украине, которая была псевдореволюцией, профинансированной иностранными государствами, подобно революциям арабской весны. Существуют исторически российские зоны с русской культурой и традициями, которые легитимно принадлежат Российской Федерации». Это заявление оживило разговоры о том, что Италия в декабре может прекратить европейский консенсус, необходимый для продления санкций. Правда, на прошлом саммите ЕС месяц назад новый премьер страны Джузеппе Конте не возражал по этому вопросу. А принятая саммитом и широко разрекламированная в России антисанкционная резолюция палаты депутатов Италии на самом деле весьма двусмысленна. В ней парламентарии призвали «действовать в ЕС, чтобы расширить пространство для сотрудничества и диалога с Российской Федерацией, например, предложив переформулирование санкций, при котором их действие не касалось бы малых и средних предприятий или агропродовольственного сектора». Т.е. в резолюции нет ни слова о возможности вето, а речь идет лишь о попытках убеждения других членов ЕС и говорится не об отмене санкций, а об их специфическом «переформулировании». И как видно из текста, оно не решает главных проблем, созданных для России, но решает многие проблемы итальянских производителей. Так, те санкции ЕС, которые продлеваются раз в полгода, представляют собой запреты на: кредитование российских банков и предприятий, производящих продукцию двойного назначения, а также поставки в Россию технологий и оборудования для нефтегазового сектора и выпуска продукции двойного назначения. Но итальянские депутаты говорят не об этих санкциях, а о других вещах. Ведь продавать продовольственные товары ЕС никогда не запрещал. Это Россия запретила их покупать в рамках контрсанкций, от чего особенно пострадали как раз итальянские производители. И санкций специфически для малого и среднего бизнеса Евросоюз не вводил, он лишь заморозил деятельность в России Европейского инвестиционного банка (ЕИБ) и Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР). Италия же предлагает частично снять эту заморозку, разрешив кредитование российского среднего и малого бизнеса, как связанного не с государством, а с гражданским обществом. Причем эта идея появилась еще при предыдущем правительстве, а нынешнее ее выдает за свою. Смысл понятен: торговые предприятия, подпадающие под понятие малого и среднего бизнеса, благодаря этим кредитам купят больше итальянских продуктов (если Россия, конечно, отменит контрсанкции). Да и в целом раздражение Украиной и создаваемыми ей проблемами ширится в европейских политических кругах. В общем, создать кардинальные проблемы для России Евросоюзу будет крайне сложно. Что же касается США, то вряд ли у кого-либо вызывает сомнение готовность Дональда Трампа пойти на любые уступки по Украине взамен на что-то более для него значимое (причем не исключена вероятность того, что такая сделка будет носить закулисный характер и прикрываться «дымовой завесой» резких заявлений и прочих демаршей, вплоть до громких, но малочувствительных санкций со стороны Вашингтона). Мешает Трампу в этом лишь сопротивление собственных элит, вылившееся, в частности, в принятие недавно действительно достаточно чувствительных санкций. От редакции: Этот материал представлен в рамках совместного проекта «Свободной Прессы» и украинской газеты «2000». Сегодня еженедельник «2000» остается одним из немногих объективных украинских СМИ.
