Десять главных болезней Украины, которыми в 2018-м она переболеет в более острой форме

Киевский режим остается стабильным, парламент работает, распоряжения правительства худо-бедно выполняются. В общем, краха, о котором не устают рассказывать иные эксперты, не произошло. Но впереди Украину ждет предвыборный год. Политический 2017 год на Украине был довольно горячим, но все же далеким от температуры кипения. Киевский режим остается стабильным, парламент работает, распоряжения правительства худо-бедно выполняются. В общем, краха, о котором не устают рассказывать иные эксперты, не произошло. 1. Безвиз и евроассоциация Собственно, завершение процесса ратификации Соглашения об ассоциации с ЕС и упрощение визового режима стали настоящим событием года и безусловной «перемогой» нынешней власти. По сути, удалось выполнить главное требование Майдана и таким образом легитимировать переворот. Однако тут есть целый ряд но. Во-первых, завершение ратификации евроассоциации стало возможно только благодаря снятию даже декларативного признания возможности дальнейшей евроинтеграции Украины. Собственно, это тупик. Порошенко, конечно, опубликовал некую программу дальнейших действий по получению членства де-факто. Однако выглядит она не слишком убедительно. Во-вторых, украинский «безвиз» – это не безвизовый режим в полноценном смысле этого понятия. Это всего лишь упрощение процедуры въезда в страны ЕС с туристическими целями. Попытка Порошенко попросить у Евросоюза расширения безвиза на, например, студентов вызвала скандал на саммите «Украина – ЕС». Впрочем, народ уже рванулся на заработки, что, конечно, нарушает правила безвиза, но вполне устраивает власти Польши. Угрозы отмены упрощенного режима, звучащие в последнее время, вообще не связаны с нарушениями. Кстати, миграционный поток охватил уже области Центральной и Южной Украины, которые традиционно больше ездили на заработки или учебу в Российскую Федерацию. Объективно безвиз способствует дальнейшему отдалению Украины от России. 2. Реформы В 2017 году Верховная рада приняла ряд масштабных структурных реформ. Во-первых, это реформа системы образования. В основном обращают внимание на языковой аспект этого закона (он исключает преподавание на языках национальных меньшинств), но на самом деле гораздо важнее то, что в стране внедряется образование колониального типа. Условно говоря, на 12 лет растягивают программу церковно-приходской школы, которая, по образному выражению политэксперта Андрея Золотарева, будет выпускать патриотов и идиотов. Во-вторых, это медицинская реформа. Основное ее содержание – сокращение медицинских учреждений и введение страховой медицины без собственно страхования. Украинская медицина становится отраслью экономики, главной целью которой является получение прибыли. Прибыль же будет изыматься из пациентов. В-третьих, это пенсионная реформа, главным элементом которой является «гибридное» повышение пенсионного возраста. Правительство не приняло в чистом виде «рекомендацию» МВФ, но повысило стаж, необходимый для выхода на пенсию. Если стажа нет или нет доказательств его получения (а работа без оформления – массовое явление не только на Украине), то людям придется либо дорабатывать, либо выкупать у государства недостающий стаж. В-четвертых, это судебная реформа, делающая суды действительно независимой от государства и общества ветвью власти. Теперь судьи будут назначать судей. Впрочем, «теперь» настанет не сразу – на протяжении нескольких лет будет действовать переходной период, когда судебная система в значительной степени будет контролироваться президентом. Собственно, это уже происходит, например президент ликвидировал и вновь создал из нужных людей Соломенский райсуд Киева (по своему статусу что-то вроде Басманного суда Москвы), в который поступает большинство дел, заведенных антикоррупционными органами. Принятые реформы – значительная часть пакета, которого требует от Украины Запад. Но все же – не весь пакет. На очереди открытие рынка земли и создание отдельного антикоррупционного суда. 3. Кризис отношений Порошенко с Западом Петр Порошенко разочаровал Запад. Причем если говорить о США, то обе фракции тамошней элиты. Условные демократы-глобалисты недовольны ходом реформ. Порошенко должен был осуществить деолигархизацию Украины, «равноудалить» олигархов и остаться единственным. Его должен был «равноудалить» преемник. Ликвидация крупного украинского капитала открывает украинский рынок для прихода капитала транснационального. Порошенко принялся за это дело с кипучей активностью, но в процессе предпочел «равноудалить» только тех олигархов, которые ему не нравились, а с остальными – договориться. Договорился он с Ринатом Ахметовым, Виктором Пинчуком и, в какой-то степени, даже с Игорем Коломойским (по крайней мере, экономисты полагают, что национализация «Приватбанка» предполагала национализацию долгов). Недовольны Порошенко и условные республиканцы-изоляционисты. Если вмешательство в американские выборы на стороне Клинтон было и не его инициативой (хотя он как президент несет за это ответственность), то вот проблемы в предполагаемом диалоге с Россией он создал уже сам. Судя по всему, в Вашингтоне сложился консенсус относительно того, что Порошенко должен уйти. Но уйти цивилизованно, в ходе демократической процедуры. Т. е. ему дадут досидеть до выборов 2019 года, на которых он проиграет (или не примет участия). Пока же Запад подрывает позиции президента внутри и вне страны. За последний год последовали «панамгейт» (скандал вокруг офшорных счетов Порошенко), обвинения в продаже ракетных технологий КНДР, обвинения в коррупции. Кстати, недавний арест активов Коломойского тоже может быть элементом давления на Порошенко – ему показывают, что Запад системно взялся за борьбу с украинской коррупцией (хотя формально дело всего лишь в долгах «Приватбанка»). 4. Борьба с антикоррупционерами Понятно, что Запад не интересует коррупция на Украине как таковая. Но коррупция – это естественный способ осуществления политического влияния крупным капиталом. Т. е. борьба с коррупцией – борьба с олигархами. Антикоррупционные структуры строятся таким образом, что создают замкнутый цикл расследования и посадок реальных или мнимых коррупционеров. Причем система эта находится вне правового и политического поля Украины. Фактически это инструмент осуществления внешнего управления. Часть антикоррупционных структур была создана довольно быстро – Национальное агентство по противодействию коррупции, Национальное антикоррупционное бюро и Специализированная антикоррупционная прокуратура заработали. Но вот антикоррупционный суд создан не был. Кроме того, президенту удалось стравить между собой антикоррупционеров и натравить на них прокуратуру. На подходе и создание Национального бюро расследований, которое тоже будет заниматься коррупционными преступлениями. В общем, рубка вокруг коррупции идет знатная. 5. Михомайдан Еще одним элементом давления на президента является майдан, организованный экс-президентом Грузии Саакашвили. Требования майдана – создание антикоррупционной системы и отставка президента. Созыву майдана предшествовали забавные приключения Саакашвили: он создал свою партию, но не преуспел в ее раскрутке; был лишен гражданства, но провел эффектную пиар-кампанию на Западе; буквально с боем прорвался на территорию Украины... США запретили принимать по отношению к нему меры принудительного характера (его думали выгнать из страны или отправить посылкой в Грузию), так что он имеет некий иммунитет. Майдан, впрочем, раскачивает ситуацию не слишком сильно, без огонька. Саакашвили, видимо, дано задание пугать, но так, чтобы система власти не обрушилась. В последнее время Саакашвили вроде бы даже демонстрирует готовность договариваться с властью. 6. Конфликты со странами ЕС Общий кризис в отношениях с Западом подкрепляется и частными конфликтами с европейскими странами. Принятие школьной реформы спровоцировало конфликт со странами Европы, которые имеют многочисленные диаспоры на Украине, заинтересованные в национальных школах. Это, прежде всего, Венгрия, Румыния и Польша. Отношения с Польшей отдельно осложняются одинаковыми подходами к вопросам «национальной памяти». Поляки чтут Пилсудского и Армию Крайову, а украинцы – Бандеру и УПА. Результат – конфликт. Отдельно развивается конфликт с Сербией, где украинский посол позволяет себе совершенно недипломатическую критику местных властей и проводимой ими политики. В общем, украинская дипломатия демонстрирует класс работы. Справедливости ради нужно сказать, что развитие конфликтов во многом обусловлено факторами, которые к Украине отношения не имеют: – приход к власти в восточноевропейских странах националистов (в этом отношении Украина – отнюдь не исключение); – приближающиеся выборы (в Венгрии – в следующем году); – отсутствие внятной позиции Вашингтона по поводу Украины и наличие антипорошенковского консенсуса. 7. Блокада Донбасса Относительно блокады Донбасса полной ясности нет до сих пор. С одной стороны, ветераны АТО во главе с севастопольским жуликом Константином Гришиным (Сэмэном Сэмэнченко) вроде бы действовали по своей инициативе, а позже присоединились к Михомайдану. С другой стороны, как-то уж очень быстро к блокаде присоединился и сам президент... Я склонен полагать, что инициатива принадлежала все же Порошенко, который решал какие-то свои вопросы, в первую очередь – относящиеся к взаимоотношениям с олигархами и к Минскому процессу. Во всяком случае, последовавшая за началом блокады национализация имущества украинских олигархов стала сильным аргументом и для самих олигархов, и для западных партнеров (в плане доказательства недоговороспособности Донбасса). Кстати, благодаря блокаде Порошенко удалось несколько улучшить свой имидж в США: закупка Украиной американского угля позволила Трампу выполнить обязательства перед шахтерами Пенсильвании. 8. Минский процесс И в этом году добиться существенного прогресса в выполнении Минских соглашений не удалось. Но сделан ряд подготовительных шагов. Во-первых, продлен особый режим местного самоуправления в ОРДЛО (отдельных районах Донецкой и Луганской областей – как официально именуются мятежные республики в Минских соглашениях), что является обязательным условием продолжения переговоров. Во-вторых, принят в первом чтении законопроект о деоккупации Донбасса, который фактически является законом об особом статусе. То, что «особый статус» – статус оккупированной территории, России и Донбассу, конечно, не нравится. Но это не проблемы Киева и Вашингтона. Хотели, чтобы статус был особым? Получите! В-третьих, от России удалось добиться согласия на ввод в зону конфликта миротворческого контингента. Насколько можно понять, в Киеве и Вашингтоне не особенно верят в то, что этот контингент будет введен, но тут главное – готовность России идти на уступки. Сегодня согласились на миротворцев, завтра – выполнят соглашения в одностороннем порядке, послезавтра – вернут Крым. Конечно, эта логика выглядит наивной. Но мало ли? Интересно, кстати, что переворот в ЛНР особого интереса на Украине не вызвал. «Патриоты» исходят из юридической ничтожности республик (что, в общем, соответствует реальности – в Минских соглашениях они не упоминаются), а «ватники» давно уже поняли, что никаких «народных республик» в Донбассе нет. Переворот в ЛНР только подтвердил то, что было понятно после выдвижения проекта «Малороссии» без попытки как-то его согласовать с тем самым «народом». Под конец года состоялся первый раунд обмена удерживаемыми лицами, что также рассматривается в контексте исполнения минских договоренностей. 9. Месторождение джавелиния В конце года поступил важный сигнал из США – президент Трамп разрешил Украине покупать летальное оружие у американских производителей. Сбылась мечта спикера Андрея Парубия, который требовал «Джавелины», чтобы загнать русских за Урал. При внимательном рассмотрении оказалось, что не все так однозначно. Прежде всего, никакие «Джавелины» Украине не предлагаются. Разрешено покупать стрелковое оружие, дефицита которого на Украине нет. Собственно, пока интерес представляют крупнокалиберные снайперские винтовки, которые, однако, и так покупаются. Кроме того, Украина закупает в США... гранатометы РПГ-7. Зачем? Ну, примерно затем же, зачем покупается американский уголь при наличии собственного. От большого ума. Собственно, решение Трампа никакого нового качества украинской армии не дает, но оно имеет важное юридическое (разрешено покупать именно летальное оружие) и психологическое (США помогают Украине) значение. Судя по всему, Трамп повышает ставки накануне ожидаемой в новом году встречи Волкера и Суркова, а также демонстрирует своим политическим противникам поддержку Украины. 10. Криминальная составляющая На протяжении 2017 года на Украине произошел ряд резонансных преступлений. В марте в центре Киева был застрелен экс-депутат Госдумы Денис Вороненков. По сообщению генпрокуратуры Украины, заказчиком был бывший гражданский муж жены Вороненкова певицы Максаковой. Также в марте в Мариуполе была взорвана машина полковника СБУ Александра Хараберюша, а в июне был взорван в машине полковник Главного управления разведки Максим Шаповал. Предполагается, что это дело российских диверсантов, хотя, скорее всего, речь идет о конфликтах между силовиками из-за коррупционных потоков. В октябре под Киевом была убита участница АТО Амина Окуева (выдававшая себя за чеченку одесситка Наталья Никифорова). Выдвигалась версия, что гибель Окуевой была связана с конфликтом вокруг денег, которые чеченская диаспора передавала на финансирование добровольческого батальона имени Джохара Дудаева. Собственно, резонансные преступления только демонстрируют высокий уровень преступности на Украине и неэффективность свежеотреформированной патрульной полиции. Тенденции-2018 Понятно, что большинство тенденций уходящего года будет прослеживаться и в следующем, но в более острой форме. Ведь 2018 год на Украине – предвыборный. 31 марта 2019 года должны состояться президентские выборы, а 27 октября – парламентские. Евроинтеграцию политические силы будут рвать как тузик грелку: президент будет доказывать, что это его победа, конкуренты – что это победа восставшего в 2013–2014 годах народа. При этом всем надо будет показать какую-то осмысленную перспективу на фоне скептической позиции ЕС. Начнется реализация уже принятых реформ, и это больно ударит по гражданам. Особенно туго придется тем политикам и партиям, которые их поддержали. Президент, правда, играет на опережение – подписав закон о медреформе, он тут же начал реализацию собственной программы по поддержке сельской медицины, которую в рамках реформы ничего хорошего не ожидает. Продолжится и давление Запада. В частности, ожидаемая попытка переноса президентских выборов на весну 2020 года (а формально-юридические основания для такого переноса есть – по Конституции, выборы проводятся в пятый год полномочий президента, в то время как март 2019-го – еще четвертый, т. к. выборы были в мае) встретит жесткую отповедь Запада. Скорее всего, от Украины будут требовать разного – проведения реформ (антикоррупционный суд, продажа земли и т. п.), борьбы с коррупцией (что бы это ни значило), выполнения Минских соглашений (притом что у Запада нет общей позиции относительно выполнения соглашений именно Украиной) и т. п. В ответ на отсутствие «прогресса» будут грозить непредоставлением новых кредитов и финансовой помощи (кредиты МВФ уже не дает), перекрытием «безвиза» (уже угрожают), отказом в предоставлении военной помощи и т. п. Соответственно, внутри страны ситуация будет напряженной. Социальные протесты купировать, скорее всего, будет нечем. Политические протесты будут продолжаться, независимо от судьбы Михомайдана. Большая война в Донбассе маловероятна (у Украины не хватает ресурсов), но еще менее вероятно выполнение мирных договоренностей. За год вряд ли удастся ввести миротворцев и даже продлить закон о самоуправлении в ОРДЛО. Зато можно будет принять закон о деоккупации, который вызовет недовольство России и ЛДНР. Сохраняется, разумеется, и угроза переворота – либо стихийного, силами «партии войны» или офицеров среднего звена, либо управляемого – со стороны президента (хотя при снижающемся уроне поддержки это может привести его к катастрофе). Впрочем, тенденция по закручиванию гаек будет иметь место в любом случае – оправдать ухудшение ситуации в стране можно только продолжением «гибридной войны» с Россией. Василий Стоякин, директор Центра политического маркетинга