Методы террора в Донбассе
Кто знает, симпатизировали ли они втайне Украине или твердо верили в повстанческую Донецкую Народную Республику (ДНР)? Как и многие жители Донецка, они редко говорили о политике. Во всяком случае, когда в апреле 2014 года в Донецке разразился пророссийский мятеж, направленный против Украины, 50-летняя Елена Лазарева и 46-летний Андрей Кочмурадов остались там. Город был их жизнью: она работала врачом, у него был интернет-бизнес, у них был сын и два внука. Они владели квартирой и двумя французскими автомобилями. На видео, показанном телеканалами ДНР, на лицах Елены и Андрея не видно раскаяния или даже паники. Скорее они послушно и старательно пытаются изложить логически связанное признание. Кажется, что их воля к самозащите основательно сломлена. По данным МГБ, Министерства государственной безопасности мятежников, сотрудники украинской спецслужбы СБУ арестовали супружескую пару на украинском блокпосту и завербовали их. «С июля 2016 года я через приложение Whats¬app регулярно отправляла сотрудникам СБУ информацию о военнослужащих, которые находились на лечении в нашем отделении», — говорит Елена. Украинцев интересовали анкетные данные, воинские части, адреса и характер ранений пациентов. Андрей рассказал, что от него люди из СБУ требовали файлы клиентов провайдера, на которого он работал. Но есть один изъян: Елена говорит, что СБУ завербовала ее и ее мужа в июле 2016 года. Ее муж, в свою очередь, говорит про декабрь 2016 года. Как будто им продиктовали выдуманные и небрежно согласованные признания. Огромный страх перед крайне жестокими наказаниями Каналы мятежников регулярно передают по телевидению такие признания. По собственным данным, МГБ раскрыло в этом году 45 дел, в которых речь шла об измене родине и шпионаже. 14 человек получили сроки лишения свободы от 12 до 18 лет. Многие жители ДНР живут в страхе, потому что их могут похитить, арестовать, пытать и крайне жестоко наказать как предателей. В середине октября Елена не возвратилась из контролируемого украинцами Покровска, куда она ездила на годовщину смерти матери, умершей два года назад. «Она прошла пост ДНР, позвонила сыну, чтобы сказать, что она почти дома, — рассказывает бывший коллега Андрея. — Но затем она позвонила своему мужу: „Есть проблемы, ты должен приехать и разобраться"». После этого Елена и Андрей пропали вместе со своими машинами. Родственники, коллеги, друзья начали поиски, но тщетно. Андрей и Елена снова появились только в середине декабря, в роли сознавшихся предателей. Хотя то, что СБУ действительно имела потребность в ее историях болезни и медкартах, кажется сомнительным. В Донбассе тоже давно уже шпионят через интернет. В мае 2016 года все госслужащие ДНР получили свои зарплаты с опозданием: украинские хакеры взломали сервер Министерства информации и скачали оттуда файлы Министерства финансов. Мятежники многих сажают в тюрьму. Критически настроенный донецкий блоггер Станислав Асеев исчез в начале июня, ДНР подтвердила, что держит его в заключении. Даже министры, которые слишком громко говорили о проблемах, оказались в тюрьме. Согласно данным представителя Украины на Минских переговорах Ирины Геращенко, на контролируемой мятежниками территории бесследно исчезли 403 человека. Остается неясным, сколько из них на самом деле потеряли свою свободу или даже жизнь. Сообщения о пытках и угрозах Российский политолог Роман Манекин, ярый сторонник сепаратистов, который в 2014 году переехал в Донецк, в сентябре написал о том, что у него есть список, состоящий из 300 только российских граждан, сидящих в тюрьмах ДНР. Вскоре после этого он и сам оказался за решеткой. Потом он жаловался, что ему на голову надели пластиковый пакет, избили до вывиха конечности. «Если я еще раз там окажусь, — говорит освобожденный заключенный о тюрьме города Горловка, — я повешусь в камере». Кто знает, что делали люди из службы безопасности ДНР с Еленой и Андреем? Ясно то, что мятежники осудят их по уголовному кодексу Украинской ССР 1961 года, предусматривающему за «измену родине» от 12 до 20 лет лишения свободы. В отличие от солдат, у супружеской пары практически нет шансов попасть под обмен пленными, потому что передача гражданских лиц украинской «оккупационной власти» противоречит идеологии сепаратистов. На украинской стороне тоже есть черные списки, в Киеве были убиты несколько критически настроенных журналистов, в украинских СИЗО ждут своих процессов или обмена предполагаемые сепаратисты. Врачи тоже больше не доверяют друг другу Но на Украине больше гласности, больше правовой защиты, чем в ДНР. А в донецком окружении Елены и Андрея растет страх. Многие их друзья спрашивали наводили о них справки в органах власти, теперь и они сами могут попасть под подозрение как сочувствующие. Все шокированы тем, что это коснулось и Елены, уважаемого врача, которая на протяжении 27 лет работала в нейрохирургическом отделении интенсивной терапии донецкой областной больницы имени Калинина. С 2014 года там лечатся и многие раненные на войне. Медики чувствовали себя неприкасаемыми, но теперь разговоры в кругу коллег Елены стали короче и формальнее. «Она передает украинцам по Whatsapp медкарты», — утверждает заведующий отделением в больнице. В Донецкой Республике мятежников врачи тоже больше не доверяют друг другу. Соавтором нашего московского корреспондента Штефана Шолля является Дмитрий Дурнев — корреспондент в Донбассе российской газеты «Московский Комсомолец». Ранее он работал врачом в нейрохирургическом отделении интенсивной терапии известной донецкой областной больницы имени Калинина.