Многомесячные кровопролитные бои 1942-1943 годов Красной армии и вермахта за Ржевско-Вяземский выступ недалеко от Москвы стали подобием Верденской мясорубки 1916-го на Западном фронте Первой мировой войны. В борьба за плацдарм, яростные атаки сменялись контратаками. Тем не менее поле боя в итоге досталось Красной армии. Почему РККА долгое время не удавалось взять Вязьму и Ржев? При каких обстоятельствах погиб командующий 33-й армией генерал Михаил Ефремов? Какую роль в событиях сыграла личность командующего 9-й германской армией генерала Вальтера Моделя? Какую тактику применяло руководство Западным и Калининским фронтами? Кого Ставка и Георгий Жуков винили в неудачах? «Лента.ру» вспоминает ход событий.

«Все заминировано в три слоя»

31 марта 1943 года войска Западного фронта РККА генерала Василия Соколовского окончили погоню за отступающими дивизиями немецкой группы армий «Центр». На этом завершилась многомесячная, изматывающая Ржевско-Вяземская наступательная операция. С «трамплином» для удара на Москву, который много месяцев угрожал столице Советского Союза, было покончено.

Пройдя по некогда оккупированным местам, участник боев Павел Шурыгин писал 30 марта матери:

В рамках операции Büffel («Буйвол») 9-я немецкая армия, отступая из Ржевско-Вяземского выступа, оставила за собой выжженную землю на территории более 100 километров в глубину.

Под предлогом борьбы с партизанами были убиты сотни людей. Было угнано почти все мужское население, дотла сожжены многие деревни, отравлены колодцы, отобраны все запасы продовольствия. Отход германских частей тщательно и обильно минировался, причем смертоносные ловушки расставлялись в самых неожиданных местах.

Корреспондент «Красной звезды» писатель Константин Симонов отмечал:

Ржев был оставлен немцами 3 марта. Старший уполномоченный особого отдела 30-й армии Павел Коновалов с оперативной группой из десяти человек ранним утром был направлен в город, чтобы захватить предателя-бургомистра.

Коновалов отмечал: «Город был пуст. В нем не было видно ни людей, ни скота, ни птиц. Одни дома стояли с выбитыми окнами, а другие были разрушены. Наша оперативная группа вышла к церкви. Возле нее находились несколько красноармейцев во главе с командиром. Одни из красноармейцев осматривали стены церкви, а другие возились у открытой двери. Я спросил командира: "Что тут происходит?" Он напружинился и посмотрел на меня. После небольшой паузы ответил: "Немцы заперли гражданских в заминированную церковь"».

Коновалов отдал распоряжение своим людям немедленно включиться в работу по спасению ржевитян. Особисты и армейские разведчики спасли более 200 жителей города, в основном стариков, женщин и детей. Были среди них дьякон старообрядческой Покровской церкви Феодот Тихомиров и его супруга Матрена. Все они находились в заминированном храме с 1 марта.

Матрена Тихомирова вспоминала: «Попросила я мальчишек: "Взбирайтесь на подоконник, кричите "ура", там наши идут". Мальчики закричали. Только те услыхали, как бросились к нам, гремят замком и ключами; как распахнули двери, бросились мы друг к другу, тут и рассказать невозможно, что было. И слезы, и обмороки, и объятия, и поцелуи… "Сынки наши дорогие, желанные…" "Мамашеньки, наконец-то вас нашли, уже сколько времени людей живых ищем, нет никого, весь город прошли"».

12 марта была освобождена Вязьма. Симонов в своем корреспондентском фронтовом блокноте записывал увиденное: «В овраге убитые немцами старики и женщины, незакопанные. Одна с ребенком. Немолодой сапер смотрит в овраг, говорит, ни к кому не обращаясь: "Робеночка не пожалели". И повторяет еще раз: "Робеночка не пожалели". Вязьма разбита и сожжена так, что ничего не могу понять. Сейчас, когда уже прошли ее с одного конца насквозь, видны крайние развалины на другом конце города. Все так завалено обломками, что даже трудно понять, как и где шли раньше улицы».

«Противник предпринимает яростные контратаки»

Этим событиям предшествовали долгие месяцы боев.

Первые бронетранспортеры вермахта ворвались в Вязьму вечером 6 октября 1941 года. 50-я и 73-я стрелковые дивизии РККА не успели подойти к городу, а местный гарнизон не смог оказать немцам серьезного сопротивления.

На следующий день 4-я полевая немецкая армия при поддержке 4-й танковой группы сомкнула клещи с наступавшими с севера соединениями 9-й полевой армии и 3-й танковой группой. Западнее Вязьмы образовался гигантский котел (не считая нескольких небольших), в который попали около миллиона бойцов и командиров Красной армии, а также военных строителей.

Перед группой армий «Центр» открылся шанс за короткое время взять Москву. Однако фельдмаршал Федор фон Бок переоценил силы подчиненных ему войск и, подумав, что советская столица и так у него в кармане, решил нанести удар на Торжок севернее Калинина (ныне Тверь), чтобы соединиться с группой армий «Север» и взять Ленинград в двойное кольцо.

Завязались бои на рубеже Ржевского укрепрайона, который защищала 31-я армия генерала Василия Далматова. 12 октября объединение было расформировано, а его войска переданы 29-й армии генерала Ивана Масленникова.

В журнале боевых действий 26-й пехотной немецкой дивизии отмечалось:

Ожесточение было столь велико, что противники неоднократно вступали в рукопашные схватки с применением ножей и штыков. Стремительность немецкого наступления через плохо прикрытый левый фланг привела к тому, что 10 октября была захвачена Сычевка. 11 октября вермахт взял Зубцов (город юго-восточнее Ржева).

Напряжение нарастало, что привело вечером 11 октября к преждевременному подрыву в Ржеве железнодорожного моста — командир взвода саперов лейтенант Чуваев по собственной инициативе заминировал виадук, что повлекло детонацию зарядов по время вражеского авианалета. Это лишило командование возможности вывести на восток имущество 29-й и 31-й армий.

Защищать город было поручено 174-й стрелковой дивизии полковника Павла Ильиных, которой придавались пулеметные батальоны, а также два артполка и две батареи. В связи с угрозой окружения начался вывод частей, оборонявших Ржевский укрепрайон.

Советские войска двигались через Ржев, и в задачу Ильиных входило удержать город в своих руках минимум на сутки. Попытка немцев 14 октября захватить населенный пункт с ходу провалилась: передовой разведывательный отряд 206-й пехотной дивизии генерала Хуго Хефля попал под губительный огонь арьергарда 178-й стрелковой дивизии подполковника Александра Квашнина и, потеряв 90 человек убитыми, включая восемь офицеров, отошел.

Завязались бои, в которых в какой-то момент противники внезапно одновременно атаковали друг друга. Был взорван шоссейный мост, что серьезно затруднило вермахту переброску своих частей.

Одними из последних из города уходили подразделения 252-й стрелковой дивизии генерала Александра Забалуева. В документах соединения отмечалось: «Прошли Ржев, испытавший страшную бомбардировку врага. Многие дома на центральной улице были превращены немцами в груды камней. Красивый и веселый доселе Ржев помрачнел, закоптел от пожаров».

Схожую картину увидел и лейтенант Александр Шумилин, командир роты из 119-й стрелковой дивизии: «Я смотрел на море огня и думал, — город сгорит за ближайшие дни. Пламя повсюду бушует, гудит и набирает силу! Говорят, что при кремации умерших людей, они в огне начинают шевелить и двигать суставами. Возможно, от огня натягиваются сухожилия. Случается это или нет, утверждать не берусь. А вот во Ржеве, в горящих домах я сам видел, как домашние вещи, детские коляски, железные кровати, луженые самовары в неистовом огне корежились, кривились и изгибались, как живые».

Стойкость оборонявшихся не позволила разразиться катастрофе с окружением отступавших советских соединений, которые планомерно отошли на северный берег Волги (в плен попало чуть более двух тысяч красноармейцев). 15 октября в Ржев вошли передовые части 206-й и 26-й пехотных дивизий вермахта.

«Гнать немцев без остановки, не давая передышки»

5 января 1942 года в Ставке Верховного главнокомандования обсуждался план наступления Красной армии на всех фронтах.

Георгий Жуков, тогдашний командующий Западным фронтом, вспоминал: «И.В. Сталин сказал: "Немцы в растерянности от поражения под Москвой, они плохо подготовились к зиме. Сейчас самый подходящий момент для перехода в общее наступление. Враг рассчитывает задержать наше наступление до весны, чтобы весной, собрав силы, вновь перейти к активным действиям. Он хочет выиграть время и получить передышку"».

Суть совещания была изложена вождем в директивном письме от 10 января 1942-го. В документе подчеркивалось:

Оптимизм Верховного главнокомандующего в тот момент разделяли многие военачальники: на юге был освобожден Ростов-на-Дону, на севере — Тихвин (что не позволило вермахту соединиться с финскими войсками и осуществить полную блокаду Ленинграда с захватом Ладожского озера), в центре враг был отброшен от Москвы на 100-250 километров, в Крыму высажен крупный десант с целью деблокировать осажденный Севастополь. Цепь побед настраивала на эйфорический лад: казалось, что, как и в 1812 году, неприятель почти сокрушен и вот-вот побежит восвояси.

Повторение судьбы Великой армии Наполеона тревожило и Гитлера, который издал 3 января 1942 года стоп-приказ вермахту: «Цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего патрона, до последней гранаты — вот что требует от нас текущий момент».

В Москве предполагалось, что армии Южного и Юго-Западного фронтов нанесут поражение группе армий «Юг» и освободят Донбасс, а Кавказский фронт и Черноморский флот — полностью очистят от врага Крым. Перед армиями Ленинградского, Волховского, правого крыла Северо-Западного фронтов при поддержке Балтийского флота ставилась задача разгромить группу армий «Север» и ликвидировать блокаду Ленинграда.

Главный же удар Красная армия должна была нанести по самой мощной группе армий «Центр». Окружение и последующее уничтожение противника (задача, которую удалось осуществить только летом 1944-го) планировалось выполнить путем двустороннего охвата основных вражеских войск в районе Ржева, Вязьмы и Смоленска силами Брянского, Западного, Калининского и левого крыла Северо-Западного фронтов.

Жуков выразил сомнение в успешности наступления на юге и севере, предложив сосредоточить все усилия на западном направлении.

Он заявил Сталину: «Для успешного исхода дела необходимо пополнить войска личным составом, боевой техникой и усилить резервами, в первую очередь танковыми частями. Если мы это пополнение не получим, наступление не может быть успешным».

Несмотря на то что предложение Жукова поддержал заместитель начальника Генерального штаба Красной армии генерал Александр Василевский, подчеркнувший, что РККА пока не располагает материальными возможностями для одновременного наступления всех фронтов, Сталин своего решения не изменил. Он считал, что нужно как можно быстрее «перемалывать немцев, чтобы они не смогли наступать весной».

7 января Жуков и командующий Калининским фронтом генерал Иван Конев получили приказ Ставки. В нем предписывалось Калининскому фронту «нанести удар в общем направлении на Сычевку, Вязьму с задачей, перехватив железную и шоссейную дороги Гжатск — Смоленск западнее Вязьмы, лишить противника основных его коммуникаций».

Западный же фронт должен был «разгромить не позднее 11 января юхновско-мосальскую группировку противника, нанести главный удар силами ударной группы товарища Белова и 50-й армии на Вязьму и тем завершить окружение можайско-гжатско-вяземской группировки противника во взаимодействии с войсками ударной группировки Калининского фронта».

Иными словами, Конев наступал на Вязьму в обход Ржева с запада, Жуков, напротив, с востока, перерезая шоссе от Вязьмы на Ржев, а также через Варшавское шоссе. Захват Вязьмы, важного транспортного узла дорог наносил серьезный удар группе армий «Центр», которая снабжалась по двум крупным магистралям: от Вязьмы на Брест и от Ржева до Великих Лук. Вторая дорога была вскоре перехвачена, и вывод из строя первой означал коллапс в тылах вражеской группировки.

«Командующий группой армий "Центр" был в отчаянии»

Ожесточение боев почти сразу достигло высокого накала. 11 января Сталин обратил внимание Конева, что Калининский фронт может получить со стороны Ржева фланговый удар.

Вождь приказал: «В течение 11-го и ни в коем случае не позднее 12 января овладеть городом Ржев. Ставка рекомендует максимально использовать для этой цели имеющиеся в этом районе артиллерийские, минометные и авиационные силы и громить вовсю город Ржев, не останавливаясь перед серьезными разрушениями города».

13 января журнал боевых действий 18-го германского полка сообщал: «В 7:00 дала себя почувствовать рота русских севернее танковой дороги против 11-го батальона 18-го полка. Отражение, повторение вражеской атаки. 7:15. Наступление врага одной-двумя ротами после сильной огневой подготовки тяжелой и легкой артиллерией, минометами и противотанковой артиллерией на Гущино, под покровом тумана. 11:45 — возобновление атаки двумя-тремя ротами. Отражение. Положение 1-го батальона вследствие сильных потерь очень серьезное. Около 15:00 возобновилась атака на его левый фланг, она постоянно поддерживалась вражескими резервами. Но и на этот раз удалось отразить неприятеля, который около 19:00, потеряв приблизительно 250 человек убитыми, отошел назад. Все вражеские наступления поддержаны очень сильным артиллерийским и тяжелым минометным огнем».

В тот же день начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Франц Гальдер записал в своем дневнике: «Командующий группой армий неоднократно в отчаянии звонил по телефону. Бои за Медынь настолько обострились, что фон Клюге (новый главком группы армий «Центр») просил разрешить ему сдать город. Фюрер согласился вопреки своему желанию».

Одним из активных участников событий с немецкой стороны стала 9-я полевая армия. 15 января Гитлер отстранил от командования нерешительного генерала Адольфа Штрауса, заменив его более энергичным генералом Вальтером Моделем.

Командир 6-й пехотной дивизии генерал Хорст Гроссманн так отзывался о новом командующем:

17 января 33-я армия генерала Михаила Ефремова получила от Жукова приказ наступать на Вязьму. Ее действия с юго-запада поддерживал 28-тысячный 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Павла Белова, прорвавшийся через Варшавское шоссе в тыл противника. Чтобы не допустить отхода немецких войск из намечающегося окружения и перерезать автомобильную и железную дороги Вязьма — Смоленск, с 18 января началась выброска десанта (201-я воздушно-десантная бригада и 4-й воздушно-десантный корпус).

Немецкий генерал и военный историк Курт Типпельскирх позднее отмечал, что часть группы армий «Центр» в какой-то момент находилась на грани катастрофы: «Силы русских прорвались на стыке 9-й и 16-й армий на Белый. Оттуда они зашли глубоко в тыл 9-й и 4-й танковой армий. Передовые отряды проводившего охват противника достигли района северо-западнее Вязьмы. 9-я и 4-я танковая армии были почти окружены. Если бы железная дорога была перерезана между Смоленском и Вязьмой, то судьба обеих армий была бы решена».

К 20-м числам января обстановка стала меняться не в пользу советских войск. В первую очередь — из-за нехватки артиллерийских снарядов, которые требовались для прорыва германской линии «Кенигсберг», состоявшей из опорных пунктов в селах и деревнях. Ударную силу Западного фронта ослабило изъятие Ставкой 1-й ударной армии генерала Василия Кузнецова, переброшенной затем на Северо-Западный фронт.

Действия руководства Западного и Калининского фронтов стали вызывать критику со стороны подчиненных. Белов отмечал: «Мы с генерал-лейтенантом Ефремовым регулярно обменивались информацией по радио и считали, что нам целесообразно создать общий фронт, сомкнув фланги. В этом случае мы смогли бы свободнее маневрировать имевшимися у нас силами. Но и соединиться нам не было разрешено. Штаб фронта дал мне странное указание: «Локтевая связь с пехотой (имелась в виду 33-я армия — прим. «Лента.ру») вам не нужна».

Командующий 30-й армией генерал Дмитрий Лелюшенко 22 января направил Сталину сообщение, в котором выражал несогласие с действиями Конева.

Лелюшенко докладывал: «В 00:45 22 января получен приказ товарища Конева о переброске 30-й армии со всеми ее тылами с левого фланга Калининского фронта на его правый фланг, в район Оленино (50 километров западнее города Ржева), пересекая при этом фронт трех армий (31-й, 29-й и 39-й). Срок сосредоточения для штаба армии — к исходу дня 23-го и последней дивизии — 26 января. Расстояние 140-160 километров. Движение дано по одной дороге. Сроки сосредоточения армии продуманы несерьезно — нереальны. Своим движением армия, пересекая коммуникации трех армий, неизбежно вызовет путаницу и перебои в снабжении армий фронта. К тому же 30-я армия никакой ударной силы из себя в данный момент не представляет».

Генерал сообщал, что за последнее время из состава армии командованием фронта были взяты шесть лучших дивизий и одна танковая бригада. В полках же четырех оставшихся соединений, по данным Лелюшенко, в связи с непрерывными двухнедельными боями насчитывается не более 80-120 активных штыков.

«Действия Калининского фронта являются позором»

В тот же день Ставка передала в распоряжение Конева 3-ю и 4-ю ударные армии Северо-Западного фронта. Стремясь соединиться с частями окруженного 23-го немецкого корпуса, 9-я армия Моделя нанесла в районе Ржева контрудар по войскам Калининского фронта. Коммуникации советских 39-й и 29-й армий были перерезаны.

25 января солдат вермахта Хельмут Пабст записал в свой фронтовой дневник: «Сектор слева от нас — слабое место. Позавчера противник подбил там пулемет и в рукопашном бою отбил окоп. Вчера в том же секторе они прорвали нашу линию обороны. Это произошло к вечеру. Вскоре несколько домов в деревне были в огне. Неприятель ринулся вперед под прикрытием дыма. Я стоял снаружи, слушая их боевой клич. Они ревели, как нападающие быки. В то же время русские пытались прорваться через овраг и атаковать деревню с нашего правого фланга. Они были отброшены».

31 января Конев получил разнос от Сталина. В директиве Ставки подчеркивалось:

На следующий день для лучшей координации действий между Западным и Калининским фронтами вождь назначил Жукова главнокомандующим войсками Западного направления, с оставлением за ним руководства Западным фронтом.

Еще один немецкий удар привел к окружению 29-й армии во главе с ее командующим генералом Василием Швецовым (к своим прорвались к концу февраля 1942-го чуть более пяти тысяч человек).

Надежды на парашютистов не оправдались (было выброшено порядка 2300 человек). В связи с тем, что количество транспортных самолетов было ограничено, десант высаживался несколькими волнами, что дало немцам возможность громить его по частям (многие десантники были убиты еще в воздухе, в том числе командир 4-го воздушно-десантного корпуса генерал Алексей Левашев).

При этом парашютистов, которые были вооружены лишь стрелковым оружием, выбрасывали на слишком большой площади. Высадку же последующих эшелонов пришлось отменить после того, как люфтваффе уничтожило на аэродромах значительное количество советских транспортных самолетов.

Попала в котел и 33-я армия, после того как немцы обрушили стенки пробитого ею коридора к Вязьме (длиной 70 километров и шириной 8 километров), подтянув на угрожаемое направление сразу две танковые дивизии — 5-ю и 11-ю.

В окружение вместе с 33-й армией едва не попала направленная на помощь Ефремову 9-я гвардейская дивизия генерала Афанасия Белобородова.

Военачальник вспоминал: «Генерала Ефремова нашли в деревушке, расположенной километрах в пяти-семи южнее Вязьмы. Он без предисловий, по карте, ввел меня в боевую обстановку. Завтра на рассвете три дивизии ударной группы атакуют противника в Вязьме. "Ваша — тоже", — добавил он и указал на карте отведенную нам полосу. Я доложил, что к утру дивизия не успеет занять исходное положение — она еще слишком далеко от Вязьмы».

Воевать вместе не пришлось: командование Западным фронтом развернуло дивизию Белобородова обратно, передав ее в распоряжение 43-й армии генерала Константина Голубева, чтобы помочь уничтожить противника, прорвавшегося на правом фланге объединения.

Жуков был очень недоволен действиями Ефремова, написав 28 января на него весьма нелестную характеристику: «Оперативный кругозор крайне ограничен. Во всех проведенных армией операциях неизменно нуждался в постоянном жестком руководстве со стороны командования фронта, включительно тактического применения отдельных дивизий и расположения командного пункта армии. Приказы выполняются не в срок и не точно. Приходится все время подстегивать, за что имеет выговор в приказе. Должности командующего армией не вполне соответствует. Целесообразно назначить командующим войсками внутреннего округа».

20 марта Сталин мрачно констатировал: «Ликвидация ржевско-гжатско-вяземской группировки противника недопустимо затянулась. 1-й гвардейский кавалерийский корпус, 33-я армия Ефремова и 4-й воздушно-десантный корпус продолжают оставаться изолированными от своих тылов и от других армий фронта. Тылы 39-й армии и 11-го кавкорпуса по-прежнему под угрозой изоляции. Ставка Верховного Главнокомандования приказывает: разгромить ржевско-вяземско-гжатскую группировку противника и не позднее 20 апреля выйти и закрепиться на прежнем нашем оборонительном рубеже по линии Белый, Булашево, Дорогобуж, Ельня, Снопоть, Красное».

«Вы не руководите боем»

Непрерывные полуторамесячные бои, нехватка боеприпасов и продовольствия до крайности измотали 33-ю армию. Попытка 43-й армии пробиться к ефремовцам провалилась. Навстречу 33-й армии наступала и 50-я армия генерала Ивана Болдина, но 15 апреля, когда до окруженных оставалось всего два километра, немцы отбросили советские войска.

Болдин получил нагоняй от Жукова: «Из 15 соединений, которые вы имеете, у вас на сегодняшний день и вчерашний день активно дрались только три дивизии, а 10 действовали пассивно, оборонялись. Из 13 стрелковых дерутся только пять, остальные стоят на месте. Танковые бригады сегодня бездействовали, что же это за тактика, не понимаю. Вы не руководите боем, не организовано у вас управление, нет у вас своих глаз на передовых позициях, а это значит, армия действует без руля и ветрил. Противник играет с вами как кошка с мышкой».

Приказ Жукова предписывал военачальнику прорываться в общем направлении на Киров (Калужской области) через партизанские районы.

Ефремов, сочтя, что пройти 180 километров в условиях весенней распутицы и большого количества раненых его войска не смогут, обратился к Москве с просьбой идти по кратчайшему пути через реку Угру.

Жуков был категорически против, но Сталин считал, что Ефремов — опытный командир и надо согласиться с его мнением. 19 апреля штабная группа 33-й армии попала в засаду. Ефремов был тяжело ранен и, не желая сдаваться, покончил жизнь самоубийством.

Генерал Белов считал, что германские части по рации навел предатель, некий майор Богатов. Немцы похоронили генерала Ефремова в селе Слободка Смоленской области с воинскими почестями (в 1943-м останки военачальника были торжественно перезахоронены в освобожденной Вязьме).

20 апреля Ставка приказала перейти к обороне. Ржевско-Вяземская стратегическая наступательная операция закончилась (этот день также считается датой окончания битвы за Москву). Красной армии не удалось освободить Ржев и Вязьму, однако группа армий «Центр» оказалась глубоко охваченной с двух сторон.

Между Западным и Калининским фронтами образовался плацдарм, получивший название Ржевско-Вяземского выступа, имевший до 200 километров по фронту и 160 в глубину. До столицы СССР было 150 километров. При этом 39-я армия генерала Ивана Масленникова занимала обширный уступ внутри выступа.

Весной 1942-го на советско-германском фронте установилось шаткое равновесие: обе стороны в грядущей летней кампании готовились завладеть стратегической инициативой. В Ставке и Генштабе РККА пытались четче определить главные направления основных событий года.

Жуков вспоминал:

Начальник Генерального штаба маршал Борис Шапошников был согласен с вождем, считая, что вначале нужно измотать противника активной обороной. Жуков же полагал, что Красной армии надо сосредоточить основные усилия на разгроме группы армий «Центр», перейдя на других фронтах к обороне. Сталин считал это полумерой, допуская проведение частных наступательных операций на разных направлениях.

Гитлер, которого куда больше интересовала бакинская нефть, чем Москва, приказал вермахту в 1942 году сосредоточить основные усилия на южном направлении. Нанеся в течение мая тяжелое поражение войскам Крымского и Юго-Западного фронтов РККА, германская армия перехватила стратегическую инициативу и начала развивать стремительное наступление на Сталинград и Кавказ.

«Люди сделали все возможное, что в их силах»

В районе Ржевско-Вяземского выступа в конце мая 1942-го в рамках операции Hannover немцы силами 11 дивизий при поддержке танковых частей приступили к уничтожению группы Белова, в которую кроме его конников входили десантники, пехотинцы 33-й армии и многочисленные партизанские отряды, объединенные в две дивизии.

Беловцы длительное время контролировали примерно 400 километров оккупированной нацистами территории, периодически срывая перевозки войск и техники и угрожая вражеским гарнизонам, в том числе и Вязьмы.

Группа Белова вступила в открытые бои с германскими войсками, рассчитывая, что ее поддержит 50-я армия РККА. Однако совместная наступательная операция не состоялась — механизированные части были переброшены с Западного фронта в район Харькова, где ситуация развивалась неблагоприятно для Красной армии.

Вечером 4 июня штаб Западного фронта получил от Белова радиограмму: «За 12 суток тяжелых боев противник овладел большей половиной ранее занимавшегося группой района. Еще сутки боя — и возможен прорыв противника в центр группы и разъединение наших сил. Дальнейший бой в окружении грозит уничтожением живой силы наших войск. В целях сохранения живой силы, качественно высокой боеспособности просим разрешения на выход из окружения при условии продолжения упорных оборонительных боев».

Народные мстители должны были продолжать борьбу на занятой врагом территории. Умело маневрируя и обманывая противника, во второй половине июня 1942 года Белов и его бойцы благополучно пересекли линию фронта, завершив пятимесячный рейд. Генерал был назначен командующим 61-й армией.

В июле группа армий «Центр» провела операцию Seydlitz силами 9-й армии Моделя (был ранен при ее подготовке) по зачистке своих тылов от войск 39-й армии и 11-го кавалерийского корпуса полковника Сергея Соколова. Разгорелись ожесточенные бои, но силы были неравны.

В. Поляков, офицер связи 26-го гвардейского стрелкового полка 17-й гвардейской стрелковой дивизии, вспоминал:

18 июля Конев прислал за руководством 39-й армии несколько самолетов У-2. Масленников, получивший легкое ранение, был эвакуирован по воздуху, командование перешло к его заместителю генералу Ивану Богданову, который был смертельно ранен 22 июля при прорыве из окружения. К своим вышли немногие: 39-я армия первого формирования перестала существовать.

Встревоженная активизацией вермахта на московском направлении, Ставка ответила на это 30 июля наступлением Западного и Калининского фронтов. 29-я армия Шевцова и 30-я Лелюшенко нанесли в этот день мощный удар по немецким позициям, прорвав их на глубину до семи километров. До Ржева оставалось всего шесть километров, но зарядили проливные дожди, и наступление забуксовало. Авиация не летала, танки и артиллерия вязли в грязи, был до крайности затруднен подвоз боеприпасов.

С 5 августа Сталин поручил Жукову осуществление «руководства всеми операциями в районе Ржева». Тем временем, воспользовавшись непогодой, немецкие войска усилили второй оборонительный рубеж, в результате чего советские войска месяц буквально прогрызали нацистские укрепления.

Офицер 1028-го артиллерийского полка Петр Михин вспоминал: «Мы наступали на Ржев по трупным полям. Не побывавшему там трудно вообразить, что такое смердящее под летним солнцем месиво, состоящее из покрытых червями тысяч человеческих тел. Ползешь по трупам, а они навалены в три слоя, распухли, кишат червями, испускают тошнотворный сладковатый запах разложения человеческих тел. Разрыв снаряда загоняет тебя под трупы, почва содрогается, трупы сваливаются на тебя, осыпая червями, в лицо бьет фонтан тлетворной вони».

26 августа Конев стал командующим Западным фронтом вместо Жукова, который был назначен заместителем Верховного главнокомандующего. Калининский фронт возглавил генерал Максим Пуркаев. 29 августа дивизии 30-й армии форсировали Волгу и создали плацдарм на правом берегу. 21 сентября передовые группы трех соединений Лелюшенко ворвались в северную часть Ржева, обороняемую частями 9-й германской армии.

В ответ Модель ввел в бой резервы, в том числе одно из наиболее боеспособных в вермахте соединений — дивизию «Великая Германия». Конев совершил ту же ошибку, что и командующий 6-й полевой армией генерал Фридрих Паулюс, чьи дивизии в это время штурмовали Сталинград, — войска завязли в ожесточенных уличных боях. При этом у немцев был ощутимый перевес в артиллерии, в том числе самых крупных калибров.

«Ржев — это ворота на Берлин»

Командующий Западным фронтом докладывал Ставке: «Истощилась пехота, мало снарядов. Постепенный подход снарядов и постепенный их расход приведет к положению, при котором будут расстреляны снаряды и задача не будет решена. Прошу выделить 20 000 пополнения для 30-й, 31-й армий».

Корреспондент газеты «Красная звезда» писатель Илья Эренбург в очерке «Ожесточение» отмечал: «Огромное зарево: горит Ржев, вернее то, что осталось от Ржева. Кварталы — условные понятия. Там, где были дома, — блиндажи, окопы. Я спросил пленного фельдфебеля: "Почему вы так держитесь за развалины небольшого города?" Он ответил: "Господи, бог ты мой, это только называется Ржев, а на самом деле это — ворота. Так дойти может дело и до Берлина". Ворота могут распахнуться и на восток, и на запад. Немцы держатся за Ржев, как за предмостное укрепление».

Свою роль сыграли и танковые соединения, которые немцы берегли для наступления на Сухиничский выступ. В завязавшихся встречных танковых боях немецкие резервы перевесили два советских танковых корпуса, которые использовались для развития успеха.

К началу октября 1942-го советские войска, в том числе и 30-я армия, перешли к обороне. Но Москва не теряла надежды: готовилась новая наступательная операция, получившая кодовое название «Марс», которая началась 25 ноября почти одновременно с контрнаступлением Красной армии под Сталинградом (операция «Уран»).

На сталинградском направлении фланговые удары РККА пришлись по войскам сателлитов Третьего рейха (румынам, итальянцам и венграм), которые были хуже вооружены, слабее обучены, обмундированы и куда менее идеологически мотивированы, чем немецкие части. Действия советских танковых и механизированных корпусов развивались на открытой, танкодоступной местности. Ударов с этих направлений в Берлине не ждали. Это позволило окружить 6-ю армию и приступить к ее уничтожению.

На ржевском направлении, где оборонялись только германские части и местность была весьма пересеченной, наступление Красной армии, напротив, ждали и готовились.

В директиве Ставки за подписями Сталина и Жукова Пуркаеву и Коневу ставились прежние задачи:

Немцам с помощью контрударов удалось остановить советское наступление, окружив часть войск 41-й армии и нанеся поражение соединениям 20-й. Командующий 20-й армией генерал Николай Кирюхин был отстранен и назначен с понижением на другую должность. Вместо него 20-й приказали командовать генералу Михаилу Хозину, придав в помощь два танковых корпуса. Но и при нем поставленные задачи не были выполнены.

Хозин отмечал: «Я убедился в том, что армия наступательные действия проводить не может, так как оказалась почти небоеспособной. Я доложил Сталину свои соображения о том, что при данных обстоятельствах наступление следует прекратить, закрепиться на достигнутых позициях, вывести в резерв фронта для доукомплектования и боевой подготовки все дивизии, в силу больших потерь, утративших боеспособность. Ставка согласилась с моими предложениями».

Из-за неудач было сменено командование 22-й армии: генерал Василий Юшкевич был заменен генералом Дмитрием Селезневым. 20 декабря советские войска на ржевском направлении получили приказ перейти к обороне. 27 февраля 1943-го лишился своего поста и Конев с формулировкой «как не справившийся с задачами руководства фронтом».

9-я немецкая армия надорвалась

Разгром 6-й армии Паулюса в начале 1943 года повлек обрушение всей южной части советско-германского фронта: вермахту пришлось экстренно выводить группу армий «А» из Северного Кавказа. В Берлине приняли решение эвакуировать также войска и из Ржевско-Вяземского выступа — в летних и осенне-зимних боях 1942-го 9-я армия потеряла около 100 тысяч человек, и было очевидно, что второго, более толково проведенного «Марса» дивизии Моделя не выдержат.

Несмотря на то что 9-й армии удалось уйти непобежденной, она, потеряв невосполнимый наиболее квалифицированный состав пехоты с еще довоенной подготовкой, надорвалась. «Эхо» Ржева догнало 9-ю армию уже на Курской дуге летом 1943-го, где сильно ослабленное немецкое объединение не смогло полноценно выполнить поставленные задачи, что во многом предрешило итог важнейшей битвы Второй мировой.

Общие потери Красной армии на ржевско-вяземском направлении в 1942-1943 годах составили более миллиона солдат и офицеров, среди которых число убитых и умерших от ран насчитывало 450 тысяч человек. Потери вермахта исследователи оценивают в три-четыре раза ниже.

Сталин придавал большое значение ликвидации плацдарма, столь долго угрожавшего Москве. 3-5 августа 1943 года вождь совершил свою первую и последнюю поездку на фронт, побывав в местах кровопролитных боев за Ржев.

После войны о событиях на этом направлении старались не вспоминать. В военных училищах будущим командирам Советской армии не рассказывали об операциях у Вязьмы и Ржева даже под грифом «для служебного пользования». Отсутствует упоминание о них и в четырехтомнике «Операции советских Вооруженных сил в Великой Отечественной войне», который издавался в конце 50-х годов.

В 1946 году Александр Твардовский написал знаменитое стихотворение, ставшее реквиемом всем погибшим на войне.

Я убит подо Ржевом,В безыменном болоте,В пятой роте, на левом,При жестоком налете.Я не слышал разрыва,Я не видел той вспышки, —Точно в пропасть с обрыва —И ни дна ни покрышки.И во всем этом мире,До конца его дней,Ни петлички, ни лычкиС гимнастерки моей…

Со временем появилась и проза. В частности, повести и рассказы Вячеслава Кондратьева, воевавшего и раненного на ржевском направлении: «Сашка», «Селижаровский тракт», «На поле овсянниковском», «Искупить кровью». Некоторые из них были экранизированы. Помимо художественных произведений о тех событиях рассказывают многие мемуары и документальные исследования.

30 июня 2020 года на подступах к Ржеву был открыт 25-метровый памятник советскому солдату, чья развевающаяся плащ-палатка снизу переходит в разлетающуюся стаю птиц.

Образ, который взят из известной песни Яна Френкеля на слова Расула Гамзатова:

Мне кажется порою, что солдаты,С кровавых не пришедшие полей,Не в землю нашу полегли когда-то,А превратились в белых журавлей…