Ах, вернуть бы мне те корабли...

...А совсем недавно, увидев такое весеннее счастье, как это море воды, мы с соседом Валеркой бросили бы все и затеяли игру в кораблики. Я складывала из бумаги только обычные лодочки и, уже не помню как, двухтрубные пароходики, а Валерка клеил суда заранее, отчего и был флотоводцем номер один. В его ловких руках из бумаги собирались крейсеры и линкоры, катера и фрегаты и даже однажды эскадренный миноносец, который мы не стали разменивать на лужу, а отправили в плавание по свободно текущей тогда речке Чертановке. Мои кораблики плавали, накренясь, но, если удавалось раздобыть бумагу получше, держались на воде подолгу. Движение по фарватеру контролировал ивовый прут — в близлежащем овраге было полно кустов. С помощью прутов суда меняли направления движения, уходили от столкновений или атаковали друг друга, бурно проживая свои короткие, но яркие бумажные жизни. Позже, вместе с книгами Александра Грина, в наши совершенно сухопутные будни вошли романтичные названия: грот-брамсели и фоки, бушприты, стаксели и бом-брам-стеньги.

Лет в десять Валерка строил корабли из спичек: они уже не плавали в лужах, но «несли себя миру» на его столе и книжных полках — крошки и суденышки побольше. Когда поделок стало многовато и родители Валерки велели выбросить мусор как из головы, так и из комнаты, мы устроили в ванной Синопское сражение, поджигая мятущиеся по волнам суда врагов, были наказаны за дымовуху и больше не играли в кораблики: мы просто выросли. Да, никогда не играли... Они уплыли куда-то вдаль, в далекую нашу весну и детство, где пел про корабли с парусами в косую линейку Юрий Визбор.

Кстати, Валерка стал классным инженером.