Тайны торгового дома «Врангель и Ко»

О русском полководце Петре Николаевиче Врангеле написаны сотни книг и тысячи статей. А вот о великом финансисте Врангеле, масштабы деловых операций которого не снились и Александру Ивановичу Корейко из ильф-петровского «Золотого теленка», все наши историки упорно молчат.

Между тем барон сумел организовать вывоз из Крыма и Северной Таврии всё, что можно было продать на рынках Батума, Константинополя и средиземноморских портов. Из Донбасса шёл уголь, из Северной Таврии – хлеб и мясо, из Крыма – табак, марочные вина, кожи и т.д.

Но главным богатством Крыма был флот. В 1914-1917 годах тоннаж Черноморского флота возрос в 4-5 раз, и не столько за счёт строительства новых боевых кораблей, сколько из-за массовой мобилизации торговых судов. Частные суда, включённые в состав военного флота, несколько раз перетасовывались из одного соединения в другое, переименовывались, и в конце концов Врангель стал считать их ничейными, то есть своими собственными.

Отступившие в Крым белогвардейцы согнали в его порты почти все землечерпалки, портовые ледоколы, буксиры и т.д. со всего Чёрного моря, с Нижнего Дуная и Днепра.

В апреле 1919 года, отступая из Севастополя, англичане взорвали машины на шести русских броненосцах и крейсере «Память Меркурия», но свыше ста их пушек калибра 152-305 мм остались в целости и сохранности.

Так почему же эти шесть броненосцев не отправить к берегам Перекопа и Арабатской стрелки, посадить на грунт и обваловать борта камнем и песком? В такой ситуации они были бы малоуязвимы даже от огня современных дредноутов. Ну, а у наступавшего через Перекоп Фрунзе к ноябрю 1920 года наиболее мощными были 120-мм французские пушки образца 1878 года. То есть броненосцы, ставшие неуязвимыми фортами, могли сколь угодно долго защищать перешейки Крыма.

Например, зимой 1919/1920 года канонерка «Терец», вооружённая тремя 152-мм пушками, удерживала полгода фланг белых на Арабатской стрелке.

Осадка около 8 метров не позволила бы броненосцам подойти близко к берегу в Каркинитском заливе в районе Перекопа. Но их можно было чуть ли не в два раза облегчить, демонтировав всё, что не является необходимым для ведения артиллерийской стрельбы: машины, дымовые трубы, мачты, рулевые и якорные устройства, торпедные аппараты и прочее. Далее к броненосцу подводится система понтонов, которые приподнимают корабль. Так можно было уменьшить осадку с 8 метров до 1-2 метров. Подняли же белые понтонами «Императрицу Марию» весом в 25 тыс. тонн. А почему нельзя приподнять понтонами броненосец типа «Три Святителя» весом до разгрузки 13 тысяч тонн, а после разгрузки – 8 или даже 5 тысяч тонн?

А огромный флот землечерпалок, согнанных в Крым, мог проделать каналы необходимой глубины до самого берега Перекопа и Арабатской стрелки.

Кстати, и белым адмиралам пришла в голову идея использовать броненосцы в качестве плавучих батарей. Так, броненосец «Ростислав» был поставлен на мель в Керченском проливе. Зачем? Красным и в голову не пришла бы самоубийственная идея форсировать пролив.

Финансист Врангель всё правильно рассчитал – «Ростислав» защищал в Керчи торговые суда, вывозившие хлеб во Францию. Кстати, на момент прорыва Перекопа в Керчи стояло под погрузкой шесть таких судов.

Врангель не собирался долго оборонять Крым и со времени своего прихода к власти в апреле 1920 года лихорадочно готовил эвакуацию белых, в том числе и через Керченский порт под защитой 254-мм пушек «Ростислава».

Все остальные пять броненосцев, крейсер «Память Меркурия», десятки эсминцев, тральщиков, посыльных судов и т.д. барон решил продать.

Продажей флота лично занимались барон Врангель и его председатель Совета министров А.В. Кривошеин. Их техническими замами стали генерал-майор П.Э. Вильчевский, который был замом Врангеля по тылу с лета 1919 года, и инженер Чаев, сотрудничавший с Кривошеиным ещё с дореволюционных времён. Кстати, Кривошеин обещал Чаеву 15% комиссионных от продажи каждого корабля.

В Севастопольском порту начался экономический бум. Так, Морское ведомство продало спекулянту Лейбману 8190 тонн первосортной стали, принадлежавшей Севморзаводу. 2295 тонн успели погрузить на пароход «Ризе», и тут взбунтовались обиженные генералы и потребовали своей доли. Установить, чем кончилось дело, мне не удалось.

Врангель лично приказал продать «Итало-российскому обществу» (аналог конторы «Рога и копыта») 1200 тонн броневой стали с французского линкора «Мирабо», который французы бросили в Севастополе в 1919 году.

Британское правительство запросило Врангеля, почему несколько сот тонн колючей проволоки, отправленных Англией для укреплений Перекопа, каким-то образом вернулись обратно и продаются на базарах Константинополя?

Любопытным англичанам ответили, что пароход «Саратов» действительно прибыл в Севастополь с грузом колючей проволоки. Но его за три месяца разгрузить не удалось, а затем «Саратов» послали за срочным грузом в Константинополь. И только там выяснилось, что трюмы судна загружены проволокой. И тогда торговый агент Врангеля профессор Пилявский начал продавать проволоку местным фирмам.

Разумеется, в условиях Гражданской войны лучше всего было продать весь флот оптом. С апреля 1920 года свои услуги предлагали несколько фирм: константинопольский торговый дом «Борис Жданов», французская фирма А. Паскаля, уже упомянутое «Итало-российское общество» и т.д.

Однако тендер выиграла группа мошенников во главе с Леонидом Витальевичем Шабеко, создавших акционерское общество «Славянский Ллойд». Естественно, в долю были взяты барон Врангель и его председатель Совета-министров Александр Кривошеин, а также их «технические директора» Вильчевский и Чаев.

Легенда прикрытия акционерного общества – продажа старых ненужных судов и разборка их в Сербии. На самом деле Шабеко и Ко планировали вывоз из Крыма всего самого ценного – от военных узкоколеек до флота землечерпалок. А заодно и пять броненосцев со взорванными машинами. Стоимость их металла весьма велика, но на порядок дороже их артиллерия, включая тысячи снарядов, особенно 305-миллиметровых.

Взятие Перекопа красными сорвало эту грандиозную аферу. 10 ноября 1920 года барон начал эвакуацию своей армии в Константинополь. До этого удалось толкнуть только дюжину торговых судов и все землечерпалки.

Порты Крыма покинула целая армада кораблей: один дредноут, один старый броненосец, два крейсера, десять эсминцев, четыре подводные лодки, двенадцать тральщиков, 119 транспортов и вспомогательных судов. На них были вывезены 145 693 человека (не считая судовых команд), из которых 116 758 человек были военными и 28 935 – гражданскими.

До Константинополя дошло 119 военных и гражданских судов белых. А вот до тунисской Бизерты добралось всего 33 вымпела. А куда пропали остальные? Утонули по пути? Увы, господа офицеры их попросту продали, разумеется, с согласия господ адмиралов и самого барона. Немного позже продали и половину судов, пришедших в Бизерту. Продажа такой армады затянулась до 1923 года.

Только что закончилась Первая мировая война, и во всех военных флотах мира шла демобилизация. Те же французы не знали, что делать с пятью новейшими линкорами типа «Нормандия» и в конце концов четыре из них отправили на лом. Поэтому никого не интересовали ни линкор «Александр III», ни эсминцы, ни подводные лодки, гнившие в Бизерте.

Зато из-за огромных потерь, нанесённых германскими подводными лодками торговым флотам союзников, спрос на транспортные суда был крайне высок. Русские сухогрузы, танкеры, пассажирские пароходы «Доброфлота» и РОПиТа, ледоколы, суда-мастерские, буксиры шли буквально «на ура».

К маю 1923 года всё, что можно было продать из судов, угнанных Врангелем, было продано.

Но ещё оставалось вооружение кораблей Бизертской эскадры. Опять же, оно не интересовало великие державы, но зато покупатели нашлись среди малых стран. Этим занялась французская фирма «Клягун» (именно так историки переводят её название с французского).

Усилиями величайшего авантюриста ХХ века Александра Клягина морские и сухопутные пушки Врангеля из Бизерты разошлись по всему свету от Южной Америки до Норвегии.

Восемь 305-мм пушек с линкора «Александр III», проданные Клягиным, попали к финнам и воевали под Ленинградом. Финны для них создали и запустили в производство сверхдальние снаряды для стрельбы на 50 км – просто так, в сугубо научных целях. По Ленинграду ведь они стрелять не собирались!

Ещё четыре таких же пушки на германской батарее «Мирус» до 9 мая 1945 года держали под контролем западные подходы к Ла-Маншу.