Легендарный линкор повлиял на ключевые моменты истории России
Россия тоже участвовала в знаменитой эпохе линкоров: 110 лет назад был заложен один из них, «Гангут» (в советское время «Октябрьская революция»). Как было принято решение о постройке этого корабля, в каких сражениях он участвовал – и как в судьбе корабля отразились ключевые события и царского, и советского времени?
Ровно 110 лет назад, 7 октября 1911 года в Санкт-Петербурге со стапелей Адмиралтейского завода в торжественной обстановке был спущен на воду один из самых знаменитых кораблей отечественного флота – линкор «Гангут». Церемония прошла со всевозможной торжественностью: присутствовали греческая королева Ольга Константиновна, морской министр Иван Григорович и множество других высокопоставленных особ.
Под грохот приветственного салюта с крейсера «Баян» корпус новорожденного дредноута скользнул в Неву. Люди радостно кричали, пили шампанское и желали линкору счастливой судьбы. Вряд ли, конечно, кто-то мог предполагать, что этот корабль проживет более сорока лет, пройдет через три войны – и большую часть своего жизненного пути проведет отнюдь не под флагом породившей его Российской империи…
Только большие пушки!
На границе XIX-XX веков в мире установился унифицированный тип эскадренного броненосца, считавшегося главной ударной силой любого крупного флота. Апофеозом эпохи эскадренных броненосцев стало состоявшееся в мае 1905-го Цусимское сражение, в котором японский флот наголову разгромил российскую 2-ю Тихоокеанскую эскадру. Однако уже в следующем году Великобритания, являвшаяся и владычицей морей, и законодательницей военно-морской технологической моды, одним махом снесла с доски устоявшиеся фигуры, разом обесценив армады эскадренных броненосцев. На замену прежним монстрам она создала супер-монстра – Дредноут (Dreadnought), чьё имя стало нарицательным.
Творение вице-адмирала Джеки Фишера и инженера Филипа Уотса превосходило броненосцы решительно во всём: величиной, скоростью и огневой мощью. Корабль стал средоточием революционных научно-технических решений: его строители отказались от традиционных паровых машин в пользу куда более мощных паровых турбин, и от среднего калибра – в пользу концепции «только большие пушки» (All Big Guns). Со своими десятью двенадцатидюймовками «Дредноут» был равен по силам как минимум двум броненосцам.
Так был задан очередной виток гонки военно-морских вооружений, являвшейся тогда главной в мире сферой высоких технологий. Обладание дредноутами считалось символом высокого престижа, знаком принадлежности к клубу великих держав.
В 1908-м состоялся конкурс на лучший проект первого русского дредноута – по итогам которого первое место присудили работе кораблестроителей Ивана Бубнова и Алексея Крылова. Именно этот проект (тип «Севастополь»), в который по требованию Морского Генерального штаба внесли некоторые изменения, и нашёл воплощение в металле. 3 июня 1909-го на Балтийском заводе в Петербурге заложили «Севастополь» и «Петропавловск», а на верфи Нового Адмиралтейства – «Полтаву» и «Гангут».
«Севастополи» много критиковали. Толщину их броневого пояса в 100-225 миллиметров находили недостаточной: в то время, как у их немецких «сверстников», линкоров типа «Гельголанд» она доходила до 300 миллиметров, а у типа «Кениг» – и все 350 миллиметров.
Вопросы вызывал и главный калибр.
Спору нет, двенадцать 305-мм пушек смотрелись очень здорово – годах в 1906-11-м. Тем более, что русский флот одним из первых освоил трёхорудийные башни – а те же британцы и германцы пришли к ним лишь в 20-х годах. Но в 1914 году пресловутые «двенадцать дюймов» уже казались недостаточными. Ведь уже в том самом году начали спускать на воду британские сверхдредноуты проекта «Куин Элизабет», вооружённые 381-мм калибром!
«Севастополи» ругали и за низкобортный гладкопалубный корпус с «ледокольным» форштевнем, из-за которого российские дредноуты оказались весьма «мокрыми» – зарывались в волну даже в спокойной Балтике. Именно потому многие специалисты советовали использовать эти линкоры всего лишь в качестве ещё одного элемента минно-артиллерийской прибрежной обороны.
Бунт на корабле
Постройку «Гангута» планировалось осуществить за 38 месяцев, закончив в августе 1912-го. В реальности строительство завершилось лишь в ноябре 1914 года. Дело в том, что из-за недостатка ассигнований работы шли черепашьими темпами, а после спуска корпуса линкора на воду в октябре 1911-го и вовсе на какое-то время замерли. Когда же строительство «Гангута» закончилось, уже несколько месяцев как шла Первая мировая война.
Тем не менее, начальство очень боялось отправлять дорогостоящие дредноуты в бой. Приписанный к 1-й бригаде линейных кораблей «Гангут» отстаивался в Гельсингфорсе, время от времени выходя на отработку артиллерийских стрельб и маневров. Единственный за долгое время выход на боевые позиции состоялся в августе 1915-го – линкор прикрывал постановки минных заграждений в Ирбенском проливе. Здесь в условиях сложного фарватера и свежей погоды корабль ударился о грунт, но тяжких последствий, по счастью, удалось избежать.
А 19 октября 1915 года на стоявшем на гельсингфорсском рейде линкоре произошло возмущение нижних чинов команды. Повод для бунта был схож с тем, что произошло на «Потемкине» – команда отказалась есть предложенную гречневую кашу, так как после недавней тяжелой работы по загрузке на корабль угля матросам полагались макароны с мясом. Кроме того, патриотически настроенный экипаж был недоволен тем, что «Гангут» никак не отправляют на боевые операции – в связи с чем шептались, что в ряды командования и офицерства проникла «измена». В предательстве подозревали в первую очередь носителей немецких фамилий – а таковых, выходцев из остзейского дворянства, на флоте было очень много. Ситуация усугублялась тем, что чрезвычайно нелюбимый командой старший помощник командира «Гангута» носил фамилию Фитингоф.
К счастью, вспышки насилия удалось избежать. Командир «Гангута» Михаил Александрович Кедров уговорил матросов разойтись. Он объяснил, что ухудшение питания связано с трудностями войны и разрешил выдать команде вместо ужина чай, мясные консервы и хлеб. Тем не менее, впоследствии 26 матросов, признанных самыми буйными, приговорили к каторжным работам – на срок от четырех до 15 лет…
Оставшиеся годы войны не ознаменовались для «Гангута» ничем примечательным – маневры, учения, еще пара выходов на боевые позиции. После революции «Гангут» вместе с прочими кораблями Балтийского флота во избежание захвата немцами совершил в марте 1918-го знаменитый «Ледовый поход» из Гельсингфорса в Кронштадт. Там он в условиях нехватки топлива был поставлен на прикол на Адмиралтейском заводе, где находился долгих семь лет. Лишь 15 мая 1925 года на корабле был поднят флаг и гюйс Военно-морских сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии. А 7 июля того же года «Гангут» был переименован в «Октябрьскую революцию».
Бывший царский дредноут включился в жизнь уже советского флота, активно участвовал в учениях и маневрах. Поскольку «Октябрьская революция» (или, как фамильярно называли ее члены экипажа – «Октябрина») к началу 30-х выглядела уже изрядно устаревшей, было принято решение модернизировать линкор, «выжав» из его 23 тыс. тонн водоизмещения всё возможное. В ходе продолжавшихся несколько лет работ на корабле возвели высокую башенноподобную носовую надстройку, оснастили более современной системой дальномеров и зенитной артиллерией, заменили котлы, полностью переведя линкор на нефтяное отопление.
Огонь, сталь и вода
В 1939-м обновлённая «Октябрина» поучаствовала в советско-финской войне, ведя огонь по вражеским береговым батареям. Великая Отечественная застала корабль в Таллине, и уже 22 июня его зенитки открыли огонь по немецким самолетам. Но через несколько дней линкор поспешили перевести в Кронштадт – таким образом его уберегли от участия в трагическом Таллинском прорыве, состоявшемся почти два месяца спустя.
Фронт очень быстро подкатился вплотную к Ленинграду. 5 сентября линкор впервые открыл огонь из орудий главного калибра для «обработки» наступающих немецких танков и мотопехоты в районе Красного Села. В последующие дни «Октябрьская революция», поддерживая войска, ежедневно проводила от двух до пяти стрельб из своих 305-мм орудия. Четыре 120-мм орудия с линкора и их боевые расчеты (92 человека) были отправлены на сухопутный фронт.
Порою стрельбу по врагу приходилось на дистанции, превышающие нормативы мирного времени. Дабы «добросить» снаряды до врага, на корабле затапливали часть бортовых отсеков – чтобы создать крен 5-6° и добиться необходимого угла возвышения орудий.
18 сентября линкор огнем своих орудий подавил две батареи противника калибром 150-мм и 210-мм. И командующий немецким 8-м воздушным корпусом Вольфрам фон Рихтгофен распорядился силами пикирующих бомбардировщиков уничтожить советские линкоры.
19-го, 21-го, и 22-го и 23 сентября гитлеровцы предприняли массивные налеты на корабли, стоявшие в гаванях Кронштадта – на них сыпались 250-кг и 500-кг «гостинцы». К тому времени в Лугу из Германии доставили с десяток 1000-кг бронебойных бомб PC1000RS. Бомбежка 23 сентября оказалась роковой для однотипного с «Октябриной» линкора «Марат». Одна из бомб вызвала детонацию боеприпаса головной башни главного калибра – и носовая часть корабля буквально взлетела на воздух. Погибли 326 человек членов экипажа, в том числе и командир «Марата», капитан 2-го ранга Павел Иванов.
«Октябрина» оказалась более счастливой. В эти дни зенитчики линкора сбили несколько вражеских самолетов, но и сам он 21-сентября получил попадания трех 250-кг авиабомб. На корабле возник пожар – но линкор продолжал вести огонь по врагу, а аварийные команды, спешно тушили огонь и останавливали поступление забортной воды. Корабль спасли.
Всего осенью 1941-го вблизи линкора упали несколько сотен авиабомб, он подвергался обстрелам немецких батарей с южного берега Финского залива. Были еще несколько попаданий, команда несла потери: так, в бою 27 сентября погибли 26 зенитчиков с линкора. Отбиваясь от авиаударов, «Октябрьская Революция» продолжала бить по наземным частям гитлеровцев. 15 октября 1941 года с дистанции 85 кбт (15700 метров) линкор уничтожил 280-мм батарею противника, стрелявшую по Ленинграду. Последнюю стрельбу по передовым частям противника артиллеристы линкора провели 22 октября 1941 года, после чего его перевели из Кронштадта в Ленинград.
Вместе с городом корабль пережил все тяготы блокады – бил по врагу, сам получал немецкие бомбы и снаряды, ремонтировался силами экипажа. 16 апреля 1943 года «Октябрьская революция» вновь оказалась на краю гибели, когда очередное попадание вызвало пожар близ погребов зенитного и противоминного калибра. Тяжело раненый старшина 1-й статьи Иван Томбасов начал выбрасывать загоревшийся боезапас за борт. Самый последний снаряд взорвался у 21-летнего Томбасова в руках, но корабль снова уцелел и продолжал «радовать» немцев двенадцатидюймовыми «подарками».
Последние 79 выстрелов по врагу линкор сделал 9 июня 1944 года, когда вел огонь по финским укреплениям на Карельском перешейке. Было зафиксировано два прямых попадания по неприятельским дотам. А после войны старый заслуженный линкор переквалифицировали в учебное судно. Корабль прослужил до марта 1956 года, после чего отправился на базу «Главвторчермета» в Ленинграде – на разделку. Жаль – он вполне заслуживал превращения в плавучий музей…
