Сочтемся славой

Крылатая фраза «История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса» требует важного уточнения. Куда чаще, чем многие думают, история повторяется в виде подвига. Участники великой отечественной войны доказали это раз и навсегда.

Герой не гонится за славой. А она отнюдь не всегда догоняет самого первого из достойных. В преддверии 80-й годовщины Битвы за Москву «Вечерка» вспоминает тех, чей героизм так и остался «за кадром».

«Сбито 8 фашистских самолетов» — так было озаглавлено сообщение на первой полосе «Вечерки» от 7 августа 1941 года. В заметке подробно рассказывалось о бое капитана Воронина, старшего лейтенанта Дунаева и капитана Круглова (каждый в ночь на 7 августа сбил по одному немецкому бомбовозу), но особое внимание было уделено бою Виктора Талалихина в ночь с 6-го на 7-е. «В районе Н. младший лейтенант Талалихин встретил на высоте около 4000 метров немецкий бомбардировщик «Ю-88». Он быстро его атаковал, но немецкий летчик не принял бой, а лишь отстреливался, стремясь уйти на запад. Одну за другой повторял атаки младший лейтенант. Когда все боеприпасы были израсходованы, замечательный летчик решил таранить вражескую машину. Истребитель Талалихина врезался в фашистский бомбардировщик. Тот немедленно вспыхнул и, объятый пламенем, стал падать. Совершив свой героический подвиг, младший лейтенант Талалихин всячески пытался спасти свою машину. Однако, убедившись, что это невозможно (самолет потерял управление), Талалихин спрыгнул с парашютом и благополучно приземлился», — писала газета.

Подвиг лейтенанта Талалихина на долгие годы войдет в историю Великой Отечественной войны как первый ночной таран. Талалихин погибнет в воздушном бою под Подольском 27 октября 1941-го...

А 21 сентября 1995-го замкому эскадрильи 27-го истребительного авиационного полка 6-го истребительного авиакорпуса Московской зоны противовоздушной обороны Петру Еремееву посмертно присвоят звание Героя России. За сбитый в Истринском районе Подмосковья немецкий бомбардировщик «Хейнкель-111», который старший лейтенант Еремеев протаранил в ночь на 29 июля 1941-го. Неделей раньше Талалихина и его «первого» ночного тарана. Он и погибнет тремя неделями раньше своего прославленного последователя: 2 октября 1941 года в неравном бою в небе над деревней Красуха Калининской (ныне Тверской) области.

Еще один широко известный подвиг — первый «огненный» таран Николая Гастелло. 26 июня 1941 года во время выполнения задания в бомбардировщик ДБ-3ф, которым командовал капитан Гастелло, попал зенитный снаряд противника. Самолет загорелся и стал падать. Экипаж — лейтенант Бурденюк, лейтенант Скоробогатов и старший сержант Калинин — поддержали решение командира направить машину на немецкую колонну военной техники. Из летчиков не выжил никто.

Героический «огненный» таран Гастелло был не первым. И даже не вторым. Ряд источников утверждает, что в первый день войны во время боев на Западной Украине 27-летний старший лейтенант Петр Чиркин направил свой подбитый истребитель И-153 на колонну немецких войск. Впрочем, по другой версии, Чиркин погиб во время штурмовки вражеского аэродрома близ польского селения Журавица. В архивах факт этого «огненного» тарана не отражен.

Военный историк и публицист Олег Каминский разбирает случай «огненного» тарана (не подтвержденный советскими архивными данными, но отраженный в немецких источниках) на шоссе Сувалки (Польша) — Кальвария (Литва). 22 июня 1941-го горящий советский самолет СБ из (предположительно) 54-го скоростного бомбардировочного авиаполка рухнул на маршевые колонны 6-й пехотной дивизии Вермахта. В тот день 54-й СБАП потерял пять самолетов (три погибли вместе с экипажами), поэтому с точностью установить имена летчиков, направивших самолет на скопление вражеской пехоты, увы, нельзя.

Зато доподлинно известно, что первый в истории авиации «огненный» таран совершил батальонный комиссар 150-го скоростного бомбардировочного полка Михаил Ююкин в ходе боев на Халхин-Голе. 5 августа 1939 года звено советских самолетов СБ было направлено на бомбардировку японских тылов в окрестностях города Халун-Аршан. Машину, которой командовал Михаил Ююкин, задело огнем зениток. Один из двигателей загорелся, сбить пламя не удалось. Было очевидно, что до советских позиций самолет не дотянет. Ююкин приказал штурману Александру Морковкину и стрелку-радисту Петру Разбойникову покинуть машину, а сам направил пылающий самолет в гущу японских солдат.

Выжить и добраться к своим удалось только Морковкину. Благодаря его рассказу Указом Президиума Верховного Совета СССР за героизм Ююкин был награжден (посмертно) орденом Ленина — высшим орденом Советского Союза, а Разбойников (посмертно) и Морковкин удостоились орденов Красного Знамени.

До войны Михаил Ююкин и Николай Гастелло служили в одном полку. Оба сражались на Халхин-Голе. Два года спустя Гастелло повторил подвиг однополчанина.

За годы Великой Отечественной войны, по различным данным, советские летчики совершили 635 таранов. Причем их количество или интенсивность неуклонно снижались по мере приближения к Победе: от 550 атак с 1941 по 1943 год до 23 таранов в 1945 году. Не всегда пилоты гибли во время такой атаки. Это сильно отличает их от японских камикадзе. Известны 33 советских пилота, совершивших тараны дважды.

22 июня 1941 года тараны совершили как минимум 14 советских пилотов: капитан Протасов, старшие лейтенанты Иванов, Моляк, Кузьмин, лейтенанты Бутелин, Панфилов, Рябцев, Гудимов, Малиенко, Лобода, Пачин, Ковтун, старший политрук Данилов, младший лейтенант Кокорев. А сколько было тех, чьи подвиги не были задокументированы? Но им всем можно и нужно поклониться у Могилы Неизвестного Солдата. Всем, от Ююкина, Талалихина и Гастелло до тех, что канули в безвестности.

ЗАКРЫВШИЕ ГРУДЬЮ

Каждый советский школьник знал, кто такой Александр Матросов: 27 февраля 1943 года 19-летний стрелок-автоматчик 2-го отдельного стрелкового батальона 91-й отдельной Сибирской добровольческой бригады имени И. В. Сталина в бою недалеко от деревни Чернушки Калининской области закрыл грудью амбразуру вражеского дзота. Этим Александр Матросов спас своих товарищей от пулеметного огня и позволил им успешно атаковать немецкий опорный пункт.

19 сентября 1943 года красноармейцу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. «Великий подвиг товарища Матросова должен служить примером воинской доблести и геройства для всех воинов Красной Армии», — а это слова из приказа № 162 Народного комиссариата обороны СССР от 8 сентября 1943 года.

До этого ставшего широко известным подвига примером доблести и геройства служил боец 363-го стрелкового полка 160-й стрелковой дивизии Чолпонбай Тулебердиев уроженец киргизского села Чымгент. В ночь на 6 августа 1942-го в районе села Селявное-Второе Воронежской области он вместе с 11 добровольцами атаковал вражеские позиции, занимавшие господствующие высоты на берегу Дона. Задачей красноармейцев было уничтожить пулеметные точки и захватить плацдарм.

Рядовой Тулебердиев вызвался подавить пулемет в немецком дзоте. Боец сумел подобраться поближе и забросал фашистов гранатами. Пулемет замолчал, но когда красноармейцы бросились в атаку, заговорил вновь. Тулебердиев навалился грудью на амбразуру, прикрывая товарищей... Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 февраля 1943 года Чолпонбаю Тулебердиеву присвоено звание Героя Советского Союза. Посмертно.

ПОСЛЕДНИЙ УДАР

Таран как прием воздушного боя известен еще с Первой мировой войны. Впервые его применил родоначальник высшего пилотажа Петр Нестеров — автор «мертвой петли» (она же «петля Нестерова»). 8 сентября 1914 года штабс-капитан Нестеров во время разведывательного полета встретил в небе австро-венгерский самолет-шпион, который собирал сведения о передвижении русских войск. В то время воздушных боев практически не случалось. Аэропланы, за исключением тяжелых бомбардировщиков типа нашего «Ильи Муромца», не несли никакого вооружения — нечем было драться. И русский ас принял решение таранить врага. В результате этой самоубийственной атаки оба самолета погибли вместе с пилотами.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Борис Юлин, историк, военный эксперт:

— Практика таранов не была такой уж массовой. Когда мы употребляем термин «массовость», подразумеваться должны тысячи случаев таранов. А в РККА в строю были десятки тысяч самолетов, на которые приходились лишь десятки случаев таранов. Если посчитать в процентах, то станет ясно, что массовость — это слишком громко сказано. Зачем таран вообще нужен? Когда во время воздушного боя не удается нормально поймать самолет противника в прицел, пилотам зачастую проще становилось рубануть винтом по его хвостовому оперению или по плоскостям — то есть по крыльям. И еще надо учитывать, что боекомплект самолета был обычно достаточно маленький. Запас снарядов для автоматической пушки, стоявшей на разных самолетах, был от 60 до 110 единиц. Чтобы было понятно, сколько это, — при длинной очереди 60 снарядов выпускаются приблизительно за 10 секунд. У пулеметов боекомплект побольше, но все равно обычного боекомплекта не хватало даже на минуту беспрерывной стрельбы. Когда в бою боекомплект заканчивался, а у противника еще оставался — единственным приемлемым выходом было применение воздушного тарана.