Юрий, но не Гагарин. Кем был первый русский, обогнувший земной шар и «взлетевший в предел небес»

Уроженцев Подолии и Волыни не было в составе экспедиций Магеллана и Дрейка. Не ходили полтавские шляхтичи и выходцы из галицких сёл под командованием Кука и Лаперуза. Если бы был хоть намёк на такое, то об этом бы с присущим им пафосом писали бы украинские СМИ и школьные учебники.

Но таким человеком оказался русский морской офицер и к тому же кавалер ордена Св. Георгия. Он останется в истории первым капитаном русского корабля, совершившим кругосветное путешествие. Начальник этой экспедиции Иван Крузенштерн со своим шлюпом «Надежда» прибыл в Кронштадт на несколько дней позже.

Протеже самого Безбородки

Точная дата рождения Юрия Лисянского была установлена сравнительно недавно. Во многих справочных издания было указано, что будущий капитан появился на свет 2 (13) августа 1773 года. При этом на его надгробии в Александро-Невской лавре выбита дата 2 апреля. Эта дата точнее, но и она неверна.

В метрической книге храма, в котором служил отец Лисянского, указано, что он родился 1 (12) апреля.

Род Лисянских происходит от польского шляхтича Стефана, ещё при царе Алексее Михайловиче бежавшего из крымского плена и попавшего в Лубенский полк. Затем его потомки занимали старшинские должности в Нежинском казачьем полку. Однако отец мореплавателя Фёдор Герасимович пошел по духовной линии — стал канцеляристом в киевской консистории, а затем был рукоположен в Нежине. Братья его, то есть дяди нашего героя, продолжали службу.

Десятилетиями это не имело большого значения в рамках одной семьи, но, когда у отца Фёдора и матушки Фотины родились сыновья Ананий и Юрий, ситуация поменялась. Нужно было всякому уважаемому роду подтверждать своё дворянство.

Дяди Демьян и Иван Лисянские со своими наследниками сделали это легко, а вот сыновьям отца Фёдора предстояло быть записанными в духовное сословие. Многие уважаемые роды лишились таким образом целых ветвей, но только не Лисянские. Почему?

Жили они в Нежине, а значит, в Петербурге имелась у них не просто «пушистая лапа», но и целая непротекающая «крыша», как бы сказали теперь. Это приближённый к самой государыне Александр Андреевич Безбородко. Он-то и составил протекцию недорослям Ананию и Юрию Лисянским в столичный Морской кадетский корпус. Там Юрий нашел старшего товарища — остзейского дворянина Адама Крузенштерна, просившего называть себя Иваном Фёдоровичем.

В марте 1786 года Юрий Лисянский был произведён в гардемарины.

Выпущен из корпуса гардемарин Лисянский был досрочно. Нет, не ради штурма Очакова и баталий адмирала Ушакова, а для дел куда более неприятных и опасных для империи и её столицы. В 1788 году Екатерина Великая вела войну на два фронта — с османским султаном и собственным двоюродным братом — шведским королём Густавом III.

Эту кампанию не очень-то любят вспоминать историки и авторы учебников. И вовсе не из-за её ничейного результата, ведь обороны Севастополя и Порт-Артура куда более прославляют, несмотря на куда более печальный финал. Даже разгром эскадры Рожественского в Цусимском проливе подробно излагают школьникам.

А дело в том, что Петербург, Кронштадт и Ревель оказались уязвимы перед шведским флотом, и только подвиги русских моряков спасли столицу от разрушения и поругания.

Лисянский был назначен на 38-пушечный фрегат «Подражислав» Балтийского флота. Участвовал на нём в Гогландском, Эландском, Ревельском и Выборгском морских сражениях. В марте 1789 года произведён в мичманы «за отличия», а в 1793 году — в лейтенанты.

Под британским флагом

А дальше лейтенант Лисянский был направлен на практику в британский королевский флот. Брат же его остался в Кронштадте. Поначалу Юрий окунулся в лондонскую жизнь и писал Ананию:

«Я же, с моей стороны, за удовольствие себе поставляю уведомить, что провожу время в Лондоне довольно весело, ознакомясь с домами первых здешних фамилий, кроме сего, Лондон наполнен таким множеством публичных забав, что только должно иметь охоту и деньги.

Вчерашний вечер я провел в концерте, которой был даван в пользу бедных под надзиранием принца валискаго (будущего короля Георга IV. — Прим. автора) и где присутствовало по крайней мере 1500 человек. <…>

Турецкой посол на сих днях выехал из Лондона, и все утверждают, что двор наш тому притчиною. Вчерашние газеты наполнены были, что Россия, не удовольствуясь разделом Польши, решилась овладеть Константинополем. Я уверен, что посланник весьма рад был оставить Лондон, где он всякой день видел себя страшно окарикатуренным. Его даже в „Ежемесячное сочинение" внесли раком, а всего хуже, что етот бедный человек нигде в публике покою иметь не мог.

Например, в Италианской опере, которую он очень любил, все глаза всегда были обращены на его бороду, другие с наглостию наводили ему свои ларнеты в лицо, хотя сидели подле самого бока, а ето весьма противу сурьюзнаго воспитания масульманов.

Юрий Лисянский и Иван Крузенштерн

Все сие происходит в Англии от вольности, которая иногда и в бесчинство превращается. Газеты здешние в дерзости также никому не уступят».

А затем начались плавания через океан, в Америку и на остров Ньюфаундленд.

«Я уже в Америке и живу так хорошо, что не имею ни сил, ни бумаги, дабы довольно описать моё положение. Капитан мой меня любит, с офицерами же я обхожусь дружески, а всего более вина у нас такой источник, что ежели оное смешать с ромом, францускою водкою, джином и портером, то выидет целой океан. Как вы думаете, вить ето рай, а не служба.

Не успеешь встать с постели, то кричиш грогу стакан, умывшись делаишь повторение и садисся за чай, которой по большой части состоит из того же спирту, после онаго не в продолжительном времени зовут фыштикать (т. е. завтракать. — Прим. автора) и потчуют опять грогом. В 2 часа обед, за которым ненарочно выпьешь до дюжины рюмок вина и после снятия скатери сидишь до 6 часов, а часто до упокою за портвеином, который ежеминутно двигается в графинах вокруг стола. При каждой рюмке споминаится какой-нибуть государь или герой, как здесь все делается с сентементом.

Коротко сказать, после обеда непременно должно быть пьяну, а иногда отправитца во свою каюту в таковом положению, что ежели кто поутру спросит: „Как ты дошол до постели и кто тебя раздел?", то должно сказать: „Не знаю". Однако таковые вопросы бывают редко там, где по большой части все находятся в одном положении».

Побывал он в Вест-Индии и там увидел чернокожих рабов:

«С 11-го же февраля по 27-е претерпели шторм, которой так разслабил судно, что принуждены мы нашлись спустится в W-ю Индию для подчинки. В етой части света я было остался навсегда от желтой горячки, которою получил у острова Невеса и от которой здесь мрут тысячами, но слава Богу, теперь здоров и достиг обратно до Америки в прежнем своем положении.

Об W-т Индии я вам могу сказать коротко, что она наполнена неграми, невольниками европейцов, которые производят сахар, кофе, ром и продчие продукты жарких климатов для своих господ. Положение сих склавов весьма бедные везде, их же властители проводят свою жизнь в изобилии. Я бы никогда не поверил, что агличана могут так жестоко обходиться с людьми, ежели бы не был сам тому свидетелем на острове Антиге, где нередко случалось видеть несчастных арапов, употребляемых вместо лошадей».

К тому времени он успел завоевать уважение адмирала и капитана корабля.

Как волонтёр английского флота Лисянский участвовал в сражениях с французскими кораблями. Отличился он и в бою с французским фрегатом «Элизабет», в ходе которого был контужен. Вернувшись из Вест-Индии в Соединённые Штаты, Лисянский получил отпуск и полгода путешествовал по этой стране.

Дневники и письма, оставленные им, содержат богатые сведения по географии, экономике, политической жизни и культуре США. Там он побывал в Филадельфии и был принят президентом Вашингтоном.

«Вашингтон обласкал меня таким образом, что я по гроб жизни должен ему остаться благодарным и всегда сказать, что не было в свете величее мужа сего. Простота его жизни и благосклонность в обхождении таковы, что в одно мгновенье поражают и удивляют чувства», — писал он брату.

А дальше довелось ему побывать и на мысе Доброй Надежды, и в Индии. Но вокруг света он на английском корабле так и не отправился. Пришлось ждать русской экспедиции.

Капитан «Невы»

Вернувшись в Россию в 1798 году, Лисянский был произведён в чин капитан-лейтенанта и получил в командование фрегат «Автроил». В ноябре 1802 года он был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени. В конце того же года в связи с планами совершения кругосветного путешествия был командирован в Гамбург для закупки судов.

Однако с первых шагов их ждала неудача. В Гамбурге они с мастером Разумовым не нашли подходящих судов и были вынуждены выехать в Англию.

Там Лисянский приобрёл два шлюпа: 16-пушечный «Леандр» водоизмещением в 450 т, который позже был переименован в «Надежду», и 14-пушечный «Темза» водоизмещением 370 т, который стал называться «Нева», а также необходимые навигационные, астрономические и физические инструменты, лекарства и одежду.

Профессиональный выбор кораблей, инструментов и снаряжения для экипажей в немалой степени способствовал успешному решению задач экспедиции.

Финансирование экспедиции осуществлялось Российско-Американской компанией совместно с правительством: нужно было обеспечить перевозку мехов с Аляски, не прибегая к услугам зарубежных посредников. Кроме того, шлюпы должны были доставить в Японию посольство во главе с Николаем Резановым и сопровождать своим присутствием посольство графа Юрия Головкина в Китай к богдыхану Цзяцину.

Маршрут предстоявшего плавания, разработанный Крузенштерном и Лисянским, пролегал через Балтийское и Северное моря, Атлантический океан и, обогнув Южную Америку, следовал к Гавайским островам. Отсюда «Нева» должна была идти к острову Кадьяк, где находилась главная контора Российско-Американской компании, взять груз пушнины и доставить его в Кантон (Гуанчжоу).

За три года похода корабли Крузенштерна и Лисянского только 375 дней следовали вместе и 720 дней — самостоятельно. За время плавания Юрий Фёдорович вёл детальные наблюдения за ветрами и течениями, составил богатые минеральные, зоологические, этнографические и ботанические коллекции, выполнил описания десятков островов и многих сотен миль морских побережий. Лисянский открыл один из Гавайских островов, который по сей день назван его именем.

Крузенштерн считал, что необходимо относиться к команде мягко. Лисянский ввёл на «Неве» суровую дисциплину и активно применял телесные наказания. Очень неприглядно отзывались о нём и священник Гедеон (за нерадение в вере и даже запреты проводить богослужения), который был высажен с корабля в российских владениях, и мичман Берг, отправленный в отставку по возвращении.

Пока Крузенштерн на «Надежде» разбирался с Резановым на тему того, кто из них глава экспедиции, а матросы и офицеры этого шлюпа наслаждались с легкодоступными полинезийскими девушками и откупались от их братьев-людоедов кусками обручей от бочек, на Лисянского была возложена миссия посещения Камчатки и Аляски. И там, в Русской Америке, ему пришлось вступить в бой.

Лисянский получил просьбу главного правителя русских поселений в Америке А. А. Баранова о помощи в освобождении Ситки, взятой индейским племенем тлинкитов. Последовал кровопролитный штурм укрепления туземцев, и в конце концов они вынуждены были ретироваться. На острове Ситка была основана крепость Ново-Архангельск, а русское влияние полностью распространено на Архипелаг Александра.

А далее с трудностями — в путь, в Россию. Если научно-исследовательская часть экспедиции была выполнена успешно, то дипломатическая — провалена напрочь. Миссия Резанова не была принята японцами должным образом, моряки «Надежды» даже не смогли сойти на берег в Нагасаки. Посольство графа Головкина добиралось посуху через всю Сибирь и не доехало до Пекина.

«Нева» пришвартовалась в Кронштадте 17 августа 1806 года, а «Надежда» — 11 сентября. Так Лисянский и его команда остались в истории первыми русскими, прошедшими вокруг света, а сам капитан — первым малороссом, совершившим это.

Адмирала так и не получил

Юрий Лисянский ещё несколько лет служил в российском флоте. Довелось ему в 1807-1808 годах командовать линейным кораблём «Зачатие Святой Анны» и корветом «Эмгейтен», участвовал в боевых столкновениях с британскими и шведскими кораблями. С 1808 года он командовал отрядом «личных яхт Его Императорского Величества» из девяти судов.

В 1809 году, после завоевания Финляндии, Юрий Фёдорович был уволен в отставку по прошению с чином капитана 1-го ранга.Юрий Фёдорович Лисянский

Одной из причин столь ранней отставки стал отказ военного ведомства профинансировать издание путевых записок Лисянского. На собственные средства капитан опубликовал на основе своих записей книгу «Путешествие вокруг света» в 1812 году (два тома и атлас карт и рисунков). Российская читающая публика встретила книгу без энтузиазма, а вот английское издание получило похвальные отзывы публики и было распродано в считаные месяцы двумя годами позже.

В 1807 году Лисянский женился на Шарлотте Карловне Жандр (урождённой Брюнольд), вдове петербуржского чиновника. Семья жила большей частью в имении Кобрино под Гатчиной. Лисянские воспитали шестерых детей, один из которых Платон (1820-1900), в отличие от отца, дослужился до полного адмирала.

Юрий Лисянский умер 6 марта 1837 года и был похоронен в «Некрополе мастеров» на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры, неподалёку от Карамзина и Гнедича. Надпись на его надгробии гласит: «Флота Капитанъ 1-го ранга/ ЮРIЙ ФЕДОРОВИЧЪ ЛИСЯНСКIЙ / Командовавшiй кораблемъ НЕВА во время первого путешествiя / Русскихъ вокругъ света съ 1803 по 1806 годъ».

С другой стороны выбиты такие строки:

Прохожiй, не тужи о томъ, кто кинулъ якорь здъсь.Онъ взялъ съ собою паруса, подъ коимиВзлетитъ въ пределъ небесъ.

Памятник Лисянскому стоит на его малой родине в Нежине, а его имя украшает острова в Тихом океане. Помнят его и на Аляске, стенд в его честь есть в музее Ситки (Ново-Архангельска), который экипаж «Невы» очистил от индейцев. И при всём при этом в герои Украины Лисянский не принят. Ведь не Железняк с Гонтой и не атаман Семесенко, чтобы встать в стройные ряды прославленных погромщиков.