Антрополог космоса Денис Сивков — о параллельном мире коммерческой космонавтики, мышах в стратосфере и метафорах Илона Маска
Почему сегодня мы осуждаем всё маскулинное и колониальное, при этом, говоря о космосе, колонизация остаётся легитимным термином? Какие метафоры использует Илон Маск, говоря о космосе? Что должны изобрести учёные и философы, чтобы корректно описать неземные места? На эти вопросы пытается ответить Денис Сивков, доцент кафедры теоретической социологии и эпистемологии ИОН РАНХиГС, антрополог космоса, исследователь любительской космонавтики в России. Существует определённая монополия учёных-естественников и инженеров на космос, и если вдруг философы, социологи или антропологи начинают говорить о космосе, то это скорее вызывает недоумение. При этом строение и эволюция Вселенной (космология) — не единственное место, где наука о космосе встречается с философией и социальными знаниями. Практическая деятельность человека — орбитальные и межпланетные путешествия, колонизация других планет, терраформирование (адаптация климатических условий космических тел для обитания земных организмов) — также могут стать предметом рефлексии. ДОМАШНИЙ КОСМОС Мышенавт. Фото: metronews.ru Меня как исследователя-антрополога в первую очередь интересуют люди, которые занимаются «домашним» освоением космоса. Непрофессиональная и некоммерческая космонавтика в России представлена несколькими проектами. Одна из таких команд-любителей из Петербурга, возглавляемая Никитой Поповым, грезила идеей запустить мышь в стратосферу и вернуть её живой, обеспечив ей все необходимые условия для выживания. Инженеры и биологи для обогрева мыши использовали грелку для кружки, работающую от USB-входа, а информацию о необходимом количестве воздуха для животного нашли в интернете. В другом проекте, работая над механизмом раскрытия отражающего паруса спутника «Маяк», Денис Ефремов подбирал обычную измерительную рулетку в строительном магазине. Буквально перебирал все возможные рулетки и на глаз смотрел, какая из них дольше не согнётся. Любители хотели бы показать, что освоение космоса может быть доступно каждому даже без диплома технического вуза. ГЛОБАЛЬНЫЙ КОСМОС Чтобы понять, что такое любительское освоение космоса, необходимо обратить внимание на концепты и метафоры, которые выстраиваются вокруг этого процесса. Освоение космоса от Константина Циолковского до Илона Маска только кажется нейтральным научным или технологическим предприятием и реализуется ради какой-то возвышенной идеи. Космонавтика со времён «Аполлона» опирается на метафору шагов и скачков, которые совершает всё человечество, а не отдельные люди. Начиная с известной фразы Нила Армстронга на Луне и знаменитой речи президента Джона Кеннеди в университете Райса, сформировалось представление о том, что мы осваиваем космос ради всего человечества и от имени всего человечества. Любопытно, что эта идея работает до сих пор. Один из адвокатов движения NewSpace после успешного запуска ракеты Falcon 9 компанией Илона Маска Space X сказал: «Это гигантский скачок для коммерческой космонавтики, но это маленький шаг к космическому фронтиру». Американский антрополог Дэвид Валлентайн проводил исследование представителей движения NewSpace и показал, что в коммерческой космонавтике целью является не возможность быстро и много заработать. Для Маска и его коллег освоение космоса означает вывод всего человечества за пределы Земли или Солнечной системы в эволюционной перспективе. The Blue Marble Этот фрейм имеет глобальный масштаб; здесь нет отдельных государств или людей. Подобное воображение, например, поддерживается визуальными образами вроде The Blue Marble, знаменитой фотографии полностью освещённой планеты Земля, сделанной 7 декабря 1972 года экипажем космического корабля «Аполлон-17» с расстояния примерно в 29 тысяч километров от поверхности Земли. Известный американский антрополог Маргарет Мид стала одной из первых, кто сразу после запуска советского спутника собрала учёных в Америке, чтобы осмыслить общими силами значение этого red moon («советского спутника») и понять, поменяет ли это событие человеческую природу. В своём эссе «Час Земли» она писала о том, что на изображениях, подобных The Blue Marble, «нет границ, кроме тех, что сделаны водой и горами. В этой картине Земли исчезают суровые безличные структуры мировой политики; нет зон влияния, политических спутников, международных блоков, только люди, живущие на земле, которую они лелеют». Такой взгляд на Землю стирает границы и различия, тем самым обращая внимание на «всё человечество» сразу. НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОСМОС С этим допущением глобального масштаба успешно конкурирует риторика космической гонки, в которой сталкиваются и соперничают национальные государства. Антрополог Шон Митчелл занимался исследованием бразильской космической программы. За двадцать лет в стране сформировалась военная диктатура, а все президенты были генералами. Промышленность была заточена на оборонный заказ, и страна стала пятым в мире экспортёром вооружения. Военные провозгласили курс на вступление в клуб космических держав. В начале 80-х началось строительство космодрома Алькантара, расположенного близко к экватору, откуда дешевле делать запуски в космос. Шон Митчелл интересовался реакцией на это событие квиломболаса. Так называли местных в XIX веке, беглых рабов, бежавших с плантаций и организующих свои поселения «квиломбу». Сейчас эти люди претендуют на создание отдельной этнической группы. Строительство космодрома и переселение квиломбу стало способствовать тому, что эти люди стали осознавать себя как особую силу, некую общность, противостоящую правительству, так как им не нравилось, что их переселяют с их традиционных мест обитания. Для этих людей космос — не всё человечество и даже не космическая гонка. Космос — это земля, с которой сгоняют квиломболас. ЛОКАЛЬНЫЙ КОСМОС У освоения космоса есть и третий масштаб — локальный, связанный с тем, что обычные люди оказываются как-то связаны с исследованием и освоением космоса. Локальный масштаб позволяет увидеть, что космос — не дело больших корпораций и государства, а персональная история. В Казахстане Кульшат Медеуова изучает то, как люди используют обломки космических кораблей в быту. Например, жители одной казахской деревни покрыли мечеть металлом от ракет: для них космос — это железки, которые падают им на голову, и ресурс, который можно сдать в металлолом. Мечеть в Казахстане с крышей из металла от ракет Странным образом космос оказывается локализованным в некоторых особых местах. Американский антрополог Джанет Вертези провела исследование интернациональной и распределённой команды, которые управляли марсоходами. Это учёные, примерно 150 человек из разных стран, — физики, компьютерщики, геологи, биологи — вынуждены жить по марсианскому времени, чтобы максимально эффективно координировать свои усилия для управления марсоходом. В связи с этим главный руководитель команды был вынужден установить правила, как разговаривать, как договариваться и приходить к консенсусу. Учёные хотят делать красивые открытки марсианских видов, а инженеры заботятся о сохранности марсохода. То, какие фото Марса получатся в итоге, зависят от того, какой социальный порядок сложится внутри этой команды, которая распределена по разным местам и в то же время собрана в виртуальном месте скайп-конференций. В фокусе исследования антрополога Питера Редфилда находится космодром Куру во Французской Гвиане. Значительная часть населения Французской Гвианы — приезжие из соседних стран, которые обслуживают инфраструктуру космодрома. Во время запусков ракет единственная дорога, которая проходила через космодром, постоянно перекрывалась. Люди стали протестовать и перекрывать дорогу, вызвав тем самым политическое движение за деколонизацию. Как говорил французский философ Бруно Латур: «Даже длинная сеть остаётся локальной во всех своих точках». Если вы хотите запустить ракету на другой конец Вселенной, нужно для начала решить кучу земных проблем. Космос оказывается привязанным к земным местам и политическим проблемам. Мы видим, что нет какого-то единственного правильного фрейма, который позволил бы нам говорить об освоении космоса. Скорее речь идёт о столкновении и конкуренции различных масштабов — глобального, национального и локального. Исследователь Катарина Дамьянов, занимающаяся исследованиями нечеловеческого присутствия в космосе, обратила внимание на Договор о космосе 1967 года, подписанный и ратифицированный практически всеми странами Земли. В нём космонавты считаются эмиссарами всего человечества, а вещи в космосе принадлежат конкретному государству — каждая отдельная страна ответственна за то, что может упасть на голову. Здесь, например, сталкиваются глобальный и национальный масштаб. ДРУГОЙ КОСМОС Удивительно другое. Казалось бы, активисты и социальные учёные деколонизировали и эмансипировали всё и вся: нельзя быть маскулинным, колониальным, а универсальные категории типа «всего человечества» объявляются иллюзией. При этом, говоря о космосе, колонизация остаётся легитимным термином. Освоение космоса осуществляется всем человечеством, а в популярных историях и фильмах типа «Марсианина» герой всё ещё остаётся маскулинным персонажем, преодолевающим космический фронтир и подчиняющим себе инопланетную природу. Всё это свидетельствует о силе глобального масштаба в освоении космоса. Влияние масштаба — глобального, локального и национального — также зависит от различных мест и инструментов, которые обеспечивают возможность воображать, видеть и соединять пространства и времена, людей и технологии. Как показал Бруно Латур, для того, чтобы в эпоху Великих географических открытий представлять земной шар и путешествовать по нему, нужны были особые места — кабинеты картографов в королевских дворцах Европы. Получается, что некоторые места локализуют, глобализуют и национализируют космос. Однако антрополог Дэвид Валлентайн обратил внимание, что в этих других местах — на Марсе, на орбите, на астероидах — притяжение или его отсутствие (невесомость) является препятствием для земных описаний и представлений космоса. Действительно, как показывает опыт пребывания космонавтов на орбите, невесомость влияет не только на состояние организма, но также на способы взаимоотношения с вещами. На Земле в блоках станции и в космических кораблях верх и низ маркируются в соответствии с земными координатами, поскольку тренировки происходят на Земле. В космосе же ориентация оказывается ситуативной: верх и них зависят от положения космонавта в невесомости. Таким образом, серьёзным вызовом в освоении космоса остаются радикально другие неземные места, для которых, возможно, не подходят никакие земные масштабы.
