Жить в дороге, чтобы стать свободным. Отрывок из книги об американских кочевниках
Одноименный фильм, снятый по документальной "Земле кочевников", можно посмотреть в кинотеатрах. Он уже получил "Золотого льва" Венецианского кинофестиваля и "Золотой глобус", является претендентом на "Оскар" в шести номинациях. Автор книги Джессика Брудер — американская журналистка, ее работы посвящены субкультурам и экономике. В "Земле кочевников" она описывает, как жила и общалась с американскими кочевниками, как устроен их мир и почему многие из них были вынуждены продать свои квартиры и дома, чтобы переехать в дом на колесах.
Таким людям далеко не всегда находится место в обществе — вынужденные искать место под солнцем, они не задерживаются надолго ни в одном городе. Часто в зрелом возрасте эти американцы понимают, что мечта о достатке, которую в них воспитывали с детства, не вписывается в современную экономическую картину страны, и им приходится искать свой путь. Прочитайте фрагмент, где говорится о жизни Лавонн, 67-летней писательницы. Долгое время она работала в новостной журналистике, но после сокращения так и не смогла найти новую достойную работу. Ее душили долги, Лавонн жила с семьей сына, а затем купила фургон. В отрывке ниже она переживает поломку автодома и делает страшное открытие — ее, пожилую кочевницу, прохожие стали принимать за бездомную.
Через несколько недель после того, как Линда переехала в гостиницу "В тесноте", Лавонн в одиночестве припарковалась в Сан-Диего. Она тайком жила здесь. После нескольких тяжелых месяцев она была в мрачном настроении. Ее прежний дом — коричневый GMC Safari 2003 года по имени Лавэнн — сломался после последнего РТР ("Рандеву туристов на резине" (Rubber Tramp Rendezvous), или съезд кочевников — прим. ТАСС), и она осталась в Эренберге без денег на ремонт. К тому же она все еще должна была выплатить несколько тысяч долларов за сломавшуюся машину, которая и раньше несколько раз глохла. Она решила остаться на месте и подождать, когда придет пенсия. Лори, женщина, которая жила с сыном в джипе, ездила с ней по магазинам. Лавонн также нашла утешение в своем новом попутчике — невоспитанном щенке по имени Скаут, которого недавно родила собака Лори.
Лавонн прожила в сломанном фургоне полтора месяца, а температуры за окном повышались и племя покидало Эренберг. Наконец она смогла заплатить за то, чтобы ее машину отвезли к мастерской, где починка двигателя стоила 3 тыс. долларов. Лавонн такая сумма была не по карману. Выгуливая Скаута, она заметила неподалеку почти новый Chevrolet Express на двенадцать человек, выставленный на продажу. Из офиса вышел сотрудник. Он сказал, что может договориться о кредите, несмотря на плохую историю Лавонн. Тут нет ничего удивительного: в последнее время автокредиты стали обыденностью.
Лавонн не была уверена, что это выгодно, но что ей оставалось делать? "Если бы я не купила его, я осталась бы без дома", — позже вспоминала она. Она назвала автомобиль Лавэнн Второй.
И тут всплыло неприятное слово на букву "б": бездомный. Большинство кочевников бежали от этого ярлыка как от огня. У них просто нет недвижимости. "Бездомные" — это другие, не они.
Но даже когда Лавонн сбежала из Эренберга и вернулась в Сан-Диего, назойливое слово продолжало ее преследовать. В своем блоге она писала:
— Если ты живешь в машине в черте города, люди считают тебя бездомным.
— Когда люди считают тебя бездомным, ты начинаешь чувствовать себя бездомным.
— И ты начинаешь прятаться ото всех… из кожи вон лезть, чтобы выглядеть "нормальным"…
— И когда явно бездомный человек, который на твоих глазах прятал свою сумку со всяким мусором в кустах рядом с твоей машиной, каждое утро улыбается тебе и здоровается, как старый знакомый, это как минимум выбивает из колеи.
— Ведь ты понимаешь, что присоединился к многочисленной армии тех, кто живет на улице, и на самом-то деле между вами двумя не так уж много разницы.
Спустя несколько дней Лавонн выложила признание, пронизанное чувством вины. Она написала, что брала микрокредиты, чтобы доживать до конца месяца, каждый по 225 долларов, и за неделю к ним прибавлялись 45 долларов процентов. Ей было грустно и стыдно. Самир, ее друг по РТР, который путешествовал со своим чихуахуа Мистером Пико, быстро откликнулся:
Мне очень жаль, сестра, что я сейчас не рядом с тобой и не могу тебя обнять. Я бы очень хотел, чтобы ты почувствовала, что не одинока. Я помню, как мы с Мистером Пико сидели в лесу в Долорес, за восемь дней до выплат, и стрелка на приборной панели показывала, что бензобак почти пуст. Пять дней мы еще ели, еще два сидели на воде…
…Непросто принять бедность и тот факт, что тебя можно счесть обездоленным. Нам говорили, что эта жизнь волнительная и полна приключений; так и есть. Но правда в том, что большинство из нас встают на этот путь из-за проблем с деньгами… Вот совет от твоего брата Самира… уезжай из Калифорнии, покинь улицы Сан-Диего, где тебя считают бездомной. Помнишь, как ты останавливалась в лесах и пустыне… Приезжай в лес или пустыню и живи с твоим народом, который тебя любит и позаботится о тебе.
Твой брат Самир.
Самир и Лавонн не были наивны. Они знали, что в глазах закона они бездомные. Но кто смог бы жить под гнетом этого ярлыка? Слово "бездомный" разрослось за пределы буквального значения и стало страшной угрозой. Оно шепчет: "Изгнанники. Падшие. Другие. Те, у кого ничего не осталось". "Неприкасаемые в нашем обществе", — написала Лавонн в своем блоге.
"Поначалу я боялся, как люди воспримут то, что я живу в машине, — сказал мне Самир во время интервью. — Я не хотел, чтобы меня называли бездомным". Это слово было ему неприятно. Однажды он поехал в своем фургоне к своей сестре на Рамадан. В итоге она выставила его, сочтя "бездомным бездельником", который подаст плохой пример ее детям. "Я считаю, что моя семья могла бы быть добрее". Он немного помолчал, потом продолжил: "То, как мы определяем себя, действительно важно: если ты едешь по дороге, называя себя бездомным или еще каким-нибудь негативным словом, то ты в беде. Пол Боулз писал об этом в книге "Под покровом небес". Он говорил о разнице между туристом и путешественником".
Самир помолчал. "Я путешественник". В своей книге Боб Уэллс проводит четкую границу между обитателями машин и бездомными. Он считает, что кочевники — люди, сознательно вышедшие из прогнившей, нефункциональной системы общественного строя. Возможно, они и не выбирали такой образ жизни, но они его приняли. С бездомным все иначе: "Он может жить в машине, но оказался там не потому, что ненавидит законы общества. Нет, у него только одна цель: вернуться под ярмо этих законов, где он чувствует себя комфортно и в безопасности".
Оказывается, идея выбора собственной судьбы здесь крайне важна. Я раз за разом это слышала: какими бы ничтожными ни были варианты, главное — сама возможность выбора. Ghost Dancer, который вел свою группу кочевников на Yahoo, так говорил мне во время интервью: "Экономическая ситуация не улучшается. У тебя есть выбор: быть свободным или бездомным".
Общественная язва — только часть проблемы. С теми, кто выбрал кочевой образ жизни, могут случиться неприятности — нечто похуже оскорблений. В последнее время Америка крайне недоброжелательно относится к тем, кто отказывается от традиционного жилья. В 2016 году в New York Times можно было прочесть следующее.
Пакет законов, криминализирующих отсутствие жилья, начинает активно действовать в стране, в том числе в таких местах, как Орландо, Санта-Крус и Манчестер. К концу 2014 года в более чем ста городах сидеть на тротуаре стало преступлением; это на 43 процента больше по сравнению с 2011-м, согласно исследованию 187 самых крупных городов Америки, проведенному Национальным правовым центром по бездомности и бедности. За тот же период число городов, запретивших ночевку в машинах, возросло с 37 до 81. Подобные меры внедряются вместе с программой реновации, которая проходит в таких городах, как Нью-Йорк, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Вашингтон и Гонолулу, способствуя увеличению цен на жилье и росту числа бездомных.
Такие законы ставят собственность выше людей. Они говорят кочевникам: "Ваша машина может находиться здесь, а вы нет". По всей стране этот процесс, который сигнализирует о мрачном смещении общественных ценностей, обычно замалчивается.
И это происходит не только в городах. "Экономическое профилирование" ведется и за их пределами. В Национальном лесу Коконино в Калифорнии лесники требовали у приезжих в фургонах назвать свой домашний адрес. Любого, кто выдаст свою принадлежность к кочевникам — наклейка из поселения в Кварцсайте уже считается доказательством, — могут оштрафовать и выгнать за "постоянное проживание" в лесу. А в Statesman Journal недавно писали, что Лесная служба разрабатывает приложение для смартфона, с помощью которого местные жители смогут доложить властям о предполагаемых длительных стоянках.
К бродягам давно относятся с неприязнью. В 1930-х, когда начался бум на трейлеры, СМИ описывали их обитателей как растущую угрозу благосостоянию среднего класса. Это перемещающаяся опасность. Тунеядцы. Халявщики. Разносчики болезней. Безродные. Бродяги. Бездельники. Паразиты. Трутни.
"Цыгане на машинах платят за социальные услуги меньше, чем любой другой гражданин в современных одержимых налогами США", — сокрушалась редколлегия New York Times в 1937 году.
"Кто должен нести ответственность за бродяжек, которые живут то там, то здесь, точно скваттеры, ни к чему не прикреплены, как перекати-поле, не платят никаких налогов и творят новые трущобы на колесах?" — вопрошал в тот же год журнал Fortune.
Одна компания, Caravan Trailer, высмеяла эти возмущения, дав негласное название своей бюджетной модели трейлера трех метров в длину и стоимостью 425 долларов: "Неплательщик".
Мода на трейлеры 1930-х прошла. Большинство ее последователей вернулись в лоно восстановленной экономики. Но многие из современных кочевников, с которыми я общалась, говорят, что никогда не вернутся. У них нет планов вновь замуровать себя в традиционных домах. А это значит, что многим придется жить скрытно, в бегах, до самой смерти.
Той весной, когда Лавонн скрывалась в Сан-Диего, она один раз услышала стук. Все могло закончиться гораздо хуже. Офицер Нуньес оказался дружелюбным. По его словам, он хотел убедиться, что она жива. Он должен был проверить, не варит ли она наркотики. Лавонн понимала, что ей повезло. Ее машина была новой и чистой. Собака — прелестной. Сама она — белая. Он не выписал ей штраф. Но офицер Нуньес записал ее имя, номера, марку и модель Лавэнн Второго. А это значило, что ее засекли и скоро нужно будет уехать.