В Курске в годы Великой Отечественной войны медики творили чудеса даже под землёй

Мы продолжаем исторические публикации из цикла «Сто дней тишины», посвящённые беспримерной подготовке Красной Армии и всего советского народа к Курской битве Любое повествование о военных действиях будет неполным, если не воздать дань тем, кто спасал и всегда будет спасать жизни раненых, контуженных, обмороженных бойцов. В 1941 – 1945 годах наши врачи, фельдшеры, медсёстры и санитары поставили на ноги около 17 миллионов солдат и офицеров – почти три четверти раненых и девять из десяти заболевших возвратились в строй! Нетрудно понять, что победу добыли излеченные раненые. Маршал Советского Союза Иван Баграмян с восхищением писал: «То, что сделано советской военной медициной в годы минувшей войны, по всей справедливости может быть названо подвигом. Для нас, ветеранов Великой Отечественной войны, образ военного медика останется олицетворением высокого гуманизма, мужества и самоотверженности». Сегодня нашим собеседником стал один из крупнейших курских историков, доктор наук, профессор ЮЗГУ, председатель Совета регионального отделения Российского военно-исторического общества Владимир Коровин. – Владимир Викторович, для курян становится уже привычным, что вы с вашим энтузиазмом исследователя и богатым опытом регулярно преподносите для земляков и всех россиян, изучающих родную историю, драгоценные открытия, включая столь громкие, как кинохроника освобождённого Курска из 1943 года. А с чем вы познакомите читателей «КИ» в этот раз? – В российских архивах, прежде всего в ЦАМО – Центральном архиве Министерства обороны РФ и в его петербургском отделении хранится множество ещё не исследованных документов, раскрывающих одну из важных страниц в летописи Великой Отечественной войны – деятельность советских медиков. От своевременной и квалифицированной медицинской помощи больным и раненым в условиях военного времени зависит обеспечение боеспособности войск, характеризующейся, в том числе и возможностью возвращения в строй наиболее подготовленного и опытного контингента военнослужащих. Хотя этой теме посвящены не только статьи и диссертации, но и целые книги, тема поистине неисчерпаема. – Трудно найти в нашем Городе воинской славы, благодаря в том числе открытиям краеведов, такого жителя, от мала до велика, кто не знал бы имена Константина Рокоссовского или Николая Ватутина, а с недавних пор – и командиров дивизий, освобождавших Курск в феврале 1943. А вот фигуры организаторов «тихих» сражений за жизни раненых героев пока ещё, увы, пребывают в незаслуженной тени. Кто организовывал военно-медицинское обеспечение накануне боёв на Огненной дуге и в пору самой битвы? – На Северном фасе Курской дуги эта работа проводилась под руководством Управления тыла Центрального фронта, возглавляемого генерал-лейтенантом Николаем Антипенко. Организационно ему подчинялась и санитарная служба фронта во главе с генерал-майором медицинской службы Арсением Барабановым (1901 – 1952). Арсений Яковлевич имел богатейший профессиональный опыт. «Энергичный и инициативный командир, оперативно обеспечивает выполнение поставленных задач. Воспитал и сколотил крепкий аппарат военно-санитарных работников. Добился значительного улучшения лечебно-эвакуационной работы во всех её звеньях», – гласят строки его характеристики. Структурно в состав Санитарного управления фронта, кроме начальника, его заместителя, помощника и военного комиссара, входили главный хирург, главный терапевт-токсиколог, главный эпидемиолог фронта, а также отделы: лечебно-эвакуационный, кадров и подготовки, санитарно-эпидемиологический, медицинского и санитарно-хозяйственного снабжения. – Как мы писали в предыдущей публикации, «сто дней тишины» взяли отсчёт с 27 марта. Но насколько можно судить по мемориальным доскам на местных зданиях, в Курске уже к этому времени действовало немало военных госпиталей и вообще кипела работа по восстановлению здоровья бойцов? – Да, в связи с передислокацией управлений и служб Центрального фронта в Курск 16 марта их руководителям был доведён приказ по тылу №003 о расквартировании в новом пункте дислокации. Военно-санитарному управлению выделялись помещения на улице Дзержинского, то есть в центре города. – Мне довелось познакомиться с чудом сохранившимися дневниками майора медицинской службы Иосифа Бенционовича Фридлянда, возглавлявшего один из госпиталей – в бывшей школе №7. И, как видно из записей, даже высокопоставленные медики в кабинетах тогда не сидели, их в любой момент могла увезти машина за тридевять земель, под бомбёжку? – Совершенно верно, так, сразу же прошла санитарно-эпидемиологическая разведка города. И в районе улиц Красный Октябрь и 1-й Пушкарной был выявлен высокий процент населения, переболевшего сыпным тифом, с широким распространением педикулёза. Это могло привести к массовому заболеванию военнослужащих, поэтому их запрещалось расселять на перечисленных обследованных улицах. – Одна из статей в местном историческом сборнике, подготовленная старейшиной курских краеведов Александром Манжосовым и его коллегами Анной Крохиной и Владимиром Новиковым, напомнила о полковнике медицинской службы Борисе Ибрагимове (1886 – 1955). А хирург Яков Бялик писал: «На одной из фронтовых конференций мне довелось слушать доклад Ибрагимова «Слово как лечебный фактор». Я, как и остальные, был удивлён глубиной изложения, знанием материала, культурой речи. Он не только владел предметом, но и аудиторией, как бы подтверждая на практике, что слово действительно может быть лечебным фактором». Давайте подробно остановимся на этой примечательной фигуре. – Эвакуация раненых и больных, приём, сортировка и лечение их в госпиталях, а также подготовка к эвакуации в тыл нуждающихся в лечении в госпиталях внутреннего района осуществлялась на Центральном фронте силами фронтового эвакуационного пункта (ФЭП) №73, начальником которого и был Борис Николаевич. Он был крупный специалист и организатор военной медицины, проделавший огромную работу по передислокации всей госпитальной базы фронта от Сталинграда к Курску. За короткое время Борис Ибрагимов смог обеспечить развёртывание госпиталей, сходу приступивших к приёму больших потоков больных и раненых воинов. – Кстати, госпиталь госпиталю рознь, они ведь сильно отличались специализацией? – Да, в марте 1943 г. на Центральном фронте работали сортировочные эвакогоспитали (СЭГ) №1095 и 2586, госпитали легкораненых (ГЛР) №1155, 2620, 4172, эвакогоспитали (ЭГ) №283, 1191, 3257, 276, 3240, хирургические полевые подвижные госпитали (ХППГ) №60, 85, 3571, инфекционный госпиталь (ИГ) №3576. По пять госпиталей дислоцировались в Курске (на 3750 коек) и Ельце (3800 коек), два госпиталя – в Фатеже (1300 чел.) и один – в Ливнах (650 чел.). С учётом двух госпиталей, не представивших отчётные сведения, их общая вместимость превышала 10000 коек. Почти весь март войска фронта вели активные боевые действия, и большой поток раненых приходился на приёмо-сортировочную базу Курска и Ельца. Перевозка госпиталей с места прежней дислокации до Ельца происходила железнодорожным транспортом, а дальнейшее их движение производилось автомобилями. Поскольку автотранспорт оказался малочисленным, сроки развёртывания госпиталей были ограниченными и жёсткими, часть личного состава и мягкого имущества приходилось транспортировать в Курск самолётами. К сожалению, значительное количество оборудования и имущества лабораторий, рентгеновских, физиотерапевтических кабинетов, а также инвентарь некоторых госпиталей не удалось своевременно доставить в Курск. – Вернёмся к знакомому теперь курянам до последнего кадра документальному фильму фронтового оператора Фёдора Леонтовича о первых днях освобожденного Курска. Там отчётливо видны чудовищные разрушения в городе. Это добавило проблем медикам? – Да, большинству госпиталей при развёртывании пришлось восстанавливать разрушенные здания, освещение, водопровод и канализацию, системы отопления, оборудовать помещения, одновременно принимая большое число раненых. Во всех госпиталях работали санитарные пропускники, а также стационарные и передвижные дезинфекционные камеры, причём в некоторых госпиталях санпропускники приходилось создавать и строить заново. Госпитали крайне перегружались. В госпиталях ФЭП-73 в это время находилось на излечении 35956 раненых и больных военнослужащих, из них 35738 чел. являлись вновь поступившими. То есть условия для санитарной обработки раненых и больных, для оказания им полноценной хирургической помощи были неблагоприятными. Не изменило ситуацию прибытие ленинградских госпиталей ГЛР-4172, ЭГ-283 и ЭГ-276. Как выяснилось, в их составе отсутствовали квалифицированные кадры, включая врачей узкой специализации. Вновь прибывшие госпитали практически не располагали собственным транспортом. – Давайте подведём итог по марту 1943 года. – В течение марта в госпиталях ФЭП-73 лечилось 34125 поражённых в боях воинов, 23041 человек из них (67,5%) были эвакуированы за пределы фронта. В войсковые части возвращены 329 выздоравливающих воинов (0,96%). 2666 пациентов пришлось направить в специализированные госпитали по межгоспитальному переводу (7,8%). Из общего числа находившихся на излечении военнослужащих не удалось спасти 340 человек (1%). К 1 апреля в госпиталях ФЭП-73 оставалось на излечении 10417 человек (30,53%). – Великая Отечественная на тот момент ещё не вышла на пик применения танкового оружия? – Да, практически у половины возвращённых в строй и умерших от ран воинов преобладали пулевые ранения, на втором месте значились осколочные ранения от мин (у 20,3% выздоровевших, 22% умерших). – Вынужденные огрехи при оформлении сопроводительных документов поражённых в боях военнослужащих до сих пор затрудняют получение максимально точной информации о раненых красноармейцах? – Да, многие раненые поступали в эвакогоспитали без карточек передового района или вообще без каких-либо документов. Истории болезней и карточки передового района, с которыми прибывали раненые, в большинстве случаев в недостаточной степени отражали действительное состояние раненого как в отношении диагностики, так и оказанной помощи. Хуже было то, что больные и раненые шли общим потоком на одних машинах. Многие больные прибывали с повышенной температурой, что могло негативно отразиться на состоянии здоровья контактировавших с ними раненых. В свою очередь, раненые поступали без предварительной санитарной обработки. Своевременная обработка ран производилась с соблюдением правил рассечения только у части раненых. Многие из них поступали со сбившимися и промокшими повязками. Сотни раненых поступали в госпитали с осложнениями (сепсис, газовая гангрена), в тяжёлом и запущенном состоянии. Как правило, их перевозили на значительные расстояния в грузовых автомобилях. Поэтому зачастую они прибывали к месту назначения с необратимыми негативными последствиями для состояния здоровья. Но и оказать им квалифицированную помощь в эвакогоспиталях было проблематично. Если на Донском фронте хирургическая работа в госпиталях ФЭП-73 не вызывала нареканий, то по прибытии в Курск помощь больным и раненым оказывали всего два опытных хирурга, два хирурга средней квалификации и столько же специалистов в Ельце. Это происходило при потоке раненых, доходившем в отдельные дни до 2000 человек! – Сколько же операций выполнили эти исключительно стойкие труженики? – Только в марте хирургами ФЭП-73 было произведено 2090 операций (6,12% от общего числа поражённых в боях), из них 360 ампутаций (1,7%) и 3627 активных обработок ран, что составляло 10,63% от числа всех поражённых. Специализированная помощь раненым оказывалась только в госпитале №1095. Раненых с повреждением глаз сюда поступило 343 человека (1% от всех поражённых), из них 32 человека (9,43%) было прооперировано. С повреждением челюсти в этом госпитале лечилось 385 человек (1,13%), из них 83 человека подверглись оперативному вмешательству. – К счастью, уже применялось переливание донорской крови. Давайте осветим и эту часть общего дела на медико-санитарном «фронте». – Госпитали ФЭП-73 обеспечивались кровью из двух источников. Во-первых, консервированная кровь поступала из Москвы и Тулы. Через отдел переливания крови Санитарного управления Центрального фронта поступило подобным образом 107,7 литров. Во-вторых, госпитали получили от доноров 33,5 литров крови. В результате ее общий объём составил 141,2 литра. Активно работали в марте 1943 г. госпитальные лаборатории. Только тремя из них было выполнено 986 анализов. За месяц было сделано 442 рентгеноснимка и 451 рентгенопросвечивание. – Вы упомянули эвакуацию раненых и больных в тыловые районы. Но ведь это было задачей крайне сложной и даже опасной для жизни? – Да, транспортировку из Курска на тот момент можно было осуществить лишь по одной железнодорожной линии, ведущей на Касторную и Елец. Загрузка этой дороги оперативными эшелонами затрудняла продвижение санитарных летучек, время их продвижения из Курска до Ельца доходило до 8 суток. Отсутствие хороших грунтовых дорог, распутица, разлив рек делали невозможной эвакуацию по грунту. Самолёты «Дуглас» перевозили раненых с 11 марта 1943 г., спустя две недели началась эвакуация поездами. Постоянные и временные санитарные поезда и штатные санлетучки в расположение ФЭП-73 не прибывали, поэтому для вывоза раненых и больных из Курска активно использовались нештатные санлетучки. Всего в марте было эвакуировано 25722 раненых и больных воина, более 14 тысяч из которых транспортировалось самолётами. – В воспоминаниях того же майора Фридлянда говорится, что штаты госпиталей укомплектовывались вспомогательным персоналом за счёт привлечения местного населения. Поясните, пожалуйста, работники каких профессий требовались в госпитали? – Например, личный состав СЭГ-1095 пополнился 15 санитарками, сестрой-хозяйкой, регистратором, 3 белошвейками, агентом по поручениям. Им предстояло сразу включиться в работу, потому что только в этот день госпиталь принял с передовой 111 больных и раненых. Всего же на госпитальном довольствии в СЭГ-1095 состояло 169 человек. На следующий день штат госпиталя увеличился ещё на 23 сотрудника, включая санитарок, парикмахера, рабочего кухни. Но возросло и количество пациентов – на 110 человек. Приказом начальник госпиталя Артём Лукич Рогуля потребовал от подчинённых строго соблюдать режим военно-медицинского учреждения. Все сёстры и санитарки должны были находиться на службе в халатах и специальных косынках. Лечебно-организационную работу предписывалось проводить в строгом соответствии с положением об эвакогоспиталях (ведение истории болезни, врачебные обходы, телесные осмотры, измерение температуры и кормление). – В трёх зданиях на улице Ленина (№№25, 55 и 69) работал ЭГ-3240 (начальник – полковник медслужбы Ананий Ефимович Эндер). Сколько раненых лечилось там? – За период пребывания ЭГ-3240 в Курске туда поступило 7458 человек. Раненые с тяжёлой травмой и повреждением больших костей составляли 68,2% от общего числа. Медицинский персонал госпиталя провёл за это время 1275 операций. Из них 723 были сделаны под эфирным наркозом, 437 – под местной анестезией, 115 – с использованием хлорэтила. У 82 больных диагностировалась анаэробная инфекция, у 6 – столбняк. 383 раза пациентам госпиталя переливалась кровь. Результатами работы госпиталя за трёхмесячный период стала эвакуация 85,9% раненых и больных, выписка в части – 4,37%, перевод в другие госпитали – 6,96%, смерть – 2,77% пациентов. В Курске ЭГ-3240 специализировался в основном на лечении ранений бедра и костей таза. Кроме этого, сюда поступало значительное количество раненых в грудную клетку. В госпитале удалось развернуть нейрохирургическое отделение под непосредственным руководством невропатолога, полковника медслужбы Евсея Давыдовича Голдовского (1894 – 1955). – Накануне Курской битвы всё чаще происходили массированные налёты вражеской авиации. Как это сказалось на работе госпиталей? –Здания ЭГ-3240 на ул. Ленина были разрушены, но обошлось без людских потерь. После авианалёта 22 мая в помещении на ул. Ленина, 25 ещё оставалось около 600 тяжелораненых и вывезти их не представлялось возможным, т. к. значительное количество пациентов госпиталя оставались нетранспортабельными. После налёта на Курск 2 июня, в котором приняли участие около 600 вражеских самолётов, госпиталь №3240 получил приказ передислоцироваться с центральной улицы на Стезеву дачу (северо-западная окраина города), а затем – в село Овсянниково. Этот населённый пункт был совершенно не приспособлен к развёртыванию госпиталя. Он находился в 13 км от Курска на возвышенном, совершенно открытом месте. При помощи сотен местных жителей, выделенных начальником Курского гарнизона, и силами личного состава госпиталя были проведены работы по выемке котлована, по подготовке леса и доставке его, по оборудованию землянок. Впоследствии военными строителями фронта был сооружён подземный медицинский городок. Вчитаемся в строки отчётных документов: «Пропускник с перевязочной, дезокамера, палаты на определённом расстоянии друг от друга вместимостью 100 – 140 коек, перевязочная на 8 столов и операционная на два стола с укрытием, способным спасти от небольшой бомбёжки, пищеблок, рассчитанный на 2000 человек – всё это находилось под землёй. Из наземных сооружений были использованы три разрушенные конюшни, которые сравнительно быстро привели в порядок. Женщины и дети из колхоза помогли плести стенки, затем обмазывать их глиной. Подъезды в село с большой дороги были приведены в порядок, чтобы автомобили на расстоянии 1 – 1,5 км могли проходить свободно. Вышли с лопатами и мотыгами все медицинские сёстры и санитарки во главе с начальником госпиталя. В течение дня работа была закончена. Землянки были покрыты дёрном так, чтобы скрыть их от немецких стервятников. Дорожки между пропускником и палатами на значительном расстоянии были проложены таким же образом». – И успешная работа продолжалась уже под землёй?! – Да, с началом оборонительного сражения на Северном фасе Курской дуги госпиталь стал принимать раненых. Всего в него поступило 3545 раненых и больных. Количество раненых, поступивших с тяжёлой травмой и повреждением больших костей, составило 67,06%. Медперсоналом было проведено 730 операций и выполнено 279 переливаний крови. Смертность больных и раненых в этот период составляла 2,26%, оставаясь на достаточно низком уровне. – Внесло ли коррективы в работу санитарных учреждений начало оборонительных боёв на Северном фасе Курской дуги? – В июле на излечении находились 26304 поражённых в боях военнослужащих, из которых умерло 808 (смертность составила 3,1%). Более 70% ранений было получено осколками мин, артиллерийских снарядов и авиационных бомб, тогда как пулевые ранения получили всего 26,6% пациентов. По оценке армейского хирурга 13-й армии майора медслужбы Виктора Ивановича Стручкова, значительное увеличение осколочных ранений наблюдалось на всех этапах июльских боёв 1943 года. Несмотря на большой поток раненых, благодаря предварительной подготовке МСБ и распределению между ними потоков необработанных раненых они смогли добиться активной хирургической обработки всех нуждающихся в этом виде помощи. Общая смертность поражённых в боях за июль значительно снизилась в сравнении с первым полугодием 1943 года. В целом, как показал опыт проведения оборонительной, а затем наступательной операций на Северном фасе Курской дуги, военные медики Центрального фронта успешно справились со стоявшими перед ними задачами. Несмотря не организационные трудности в эвакуации раненых с поля боя и транспортировке в лечебные учреждения, на дефицит специалистов врачебного дела, самоотверженный труд военно-медицинских работников всех уровней обеспечивал спасение жизней и восстановление здоровья бойцов и командиров Красной Армии, принимавших участие в одном из самых кровопролитных и решающих сражений Великой Отечественной войны.